Разъяренный (ЛП) - Эванс Кэти

— Мэг, послушай, не думаю, что эти книги дают тебе правильное представление о том, каковы на самом деле мужчины, — сказала я. У неё нет ни отца, ни брата, в её жизни нет никакого мужского влияния, и это меня беспокоит. — Ты захочешь полюбить такого принца, но никогда его не найдёшь.

— Фу! — с криком запрыгнула она на кровать: — Я читаю это не из-за принцев! Я читаю их ради волшебства!

— Но очень скоро тебя соблазнит какой-нибудь принц…

— Никакого принца! Я хочу, чтобы принца съел дракон. Хелена говорит, что мальчикам с коронами в этих историях больше уже не нравятся девочки. Им нравятся мальчики!

Вот дерьмо, я хохотала над этим до упаду.

А потом немного забеспокоилась.

У неё есть подруга, у которой два отца, и, к счастью, Магнолия совершенно не завидует обилию отцов у своей подруги.

— Зачем нужны два папы? У меня их нет, и я в полном порядке, правда, Панпан?

Когда она это спрашивала, её голос звучал уверенно, но я просто не знаю, что ответить, ведь у меня такие тёплые воспоминания об отце. И всё же я сказала, что она была права, потому что у меня тоже больше нет отца. Но на самом ли деле с ней всё в порядке?

Когда встаёт солнце, я пишу Магнолии короткую записку на случай, если уйду до того, как она проснётся, затем иду и беру с тумбочки электронные сигареты. Ключ к отказу от курения — всегда держать их полностью заряжёнными. Я уже два месяца не курю и не собираюсь снова начинать курить из-за такого хренова мудака, как Маккенна. Засунув электронные сигареты в сумку и повинуясь импульсу, подхожу к коробке из-под обуви в моём шкафу, где я спрятала кое-какие старые вещи. Среди этих вещей особенно ценный — дурацкий камень, который Маккенна мне подарил. Почему я его сохранила? Сама не знаю. Это настоящий камень, а не побрякушка. Однажды я споткнулась об него, когда Маккенна провожал меня домой.

— Пни его, — сердито сказала я, зажимая кровоточащий локоть.

— Если мы просто его отбросим, то в следующий раз, когда ты пойдёшь гулять, можешь снова на него налететь. Запомни, чтобы никогда не споткнуться об один и тот же камень, надо просто взять его себе, — сказал он с ухмылкой. — Ты можешь быть полностью уверена, что никогда не споткнёшься об один и тот же камень, только если возьмёшь его и будешь знать, где он находится.

Спасибо тебе, Маккенна, за эту крупицу мудрости. Я сделаю всё возможное, чтобы никогда больше не споткнуться об тебя!

Есть люди, которые оказывают влияние на вашу жизнь. А ещё есть люди, которые становятся вашей жизнью.

Как это сделал он.

Я всегда была одинокой, замкнутой девочкой, моя мать — трудоголик, отец — тоже трудоголик, оба они были строгими и по большому счёту ожидали, что я сосредоточусь на оценках и только на оценках. На самом деле они всегда опасались, что на меня могут оказать плохое влияние или даже появятся друзья. По какой-то причине это, а также мой выбор одежды сделали меня любимым объектом для развлечения крутых девчонок — или раздражения. Я была единственной девушкой-готом в нашем классе, и им нравилось смеяться над моей полностью чёрной одеждой и называть меня Резаком. Но один парень, самый крутой плохой парень однажды перестал насмехаться. Он подошёл ко мне с фиолетовым шарфом, который я раньше видела на одной из девушек, накинул его мне на шею и очень близко притянул к себе.

— Увидимся после школы, — сказал он и поцеловал меня в лоб. Другие девчонки после этого заткнулись.

Потому что каждая отдала бы всё на свете, чтобы привлечь внимание «Джонса» — а он точно отдал его мне.

Вот так я и влюбилась со страшной силой в Маккенну Джонса.

Оказывается, в тот день он действительно ждал меня после школы. Он отвёз меня домой и попросил своего друга сесть на заднее сиденье, чтобы Пандора могла сесть впереди рядом с ним. Я и подумать не могла, что он знает моё имя.

— Зачем ты это сделал? — спросила я, когда он провожал меня вверх по лестнице в мой дом.

— А зачем ты им позволяла так к себе относиться? — ответил Маккенна, и его глаза заставили меня почувствовать себя уязвимой, беззащитной и, как это ни странно, красивой. Для девушки-гота это очень важно.

Действительно важно.

Но по его хмурому взгляду я поняла, что он был недоволен.

— Я не останавливаю их, потому что мне плевать, — сказала я, торопливо поднимаясь по ступенькам. Маккенна последовал за мной, схватил меня за запястье и развернул лицом к себе.

— Эй! Сходи со мной куда-нибудь в пятницу вечером.

— Прости? — поперхнулась я.

— Ты меня слышала.

— Почему ты хочешь встречаться с кем-то вроде меня? Очередь из твоих фанаток недостаточно длинная?

— Потому что девушка, которая мне нравится, здесь, передо мной.

Мы начали встречаться тайком, находя укромные места, где нас никто бы не смог увидеть. Он рассказывал мне о музыке, о том, как он хочет увидеть весь мир. По выходным Маккенна работал диджеем. У него были надежды, мечты и желания. Я рассказала ему, что не знаю, кем хочу быть, и у меня нет надежд, мечтаний и желаний. Думаю, что невозможно чувствуешь себя такой никчёмной, когда находишься с кем-то, кто полон идей и собирается покорить весь мир. Несмотря на это, его тянуло ко мне. Он дразнил меня, смешил, позже помог пережить смерть отца и забыть о том факте, что если я плакала из-за его потери, то моя мать считала это предательством.

Маккенна стал моей жизнью. Я ждала, когда Маккенна, серебристыми, как у волка, глазами увидит меня. Я дрожала и тряслась в ожидании, когда он пройдёт мимо моего шкафчика, даже если он и не мог подойти. Иногда я роняла карандаш, книгу или свою сумку только для того, чтобы он мог с улыбкой поднять и передать их мне, незаметно проведя большим пальцем по моей руке. Полагаю, люди что-то подозревали в отношении нас, но мы никогда не давали им прямых доказательств. Я терялась в догадках, может Маккенна хотел от меня только секса, но я тоже хотела этого. Я фантазировала об этом. О том, когда это произойдёт, где, что я буду чувствовать, будет ли он говорить мне приятные вещи.

В итоге всё получилось потрясающе. Как и каждый раз с ним. Удивительно. Захватывающе.

Я хотела только его.

Несколько месяцев мы просто встречались, не заходя слишком далеко, и только потом, наконец, переспали. После этого всё стало намного серьёзнее. Я собиралась рассказать своей гиперопекающей матери о нас, о том, что позаботилась о школьных оценках, и поэтому у неё нет повода запретить мне встречаться с парнем… И как раз тогда, когда я хотела ей всё выложить…

Его отца арестовали за незаконный оборот наркотиков. В тот вечер, когда я вернулась домой, матери позвонили из офиса окружного прокурора. Надежды Маккенны были разбиты вдребезги, а у меня не было никого из близких, кто бы мог помочь выпутаться из сложившейся ситуации. Я попыталась объяснить матери, что у нас с Маккенной «что-то вроде отношений», на что она немедленно запретила мне связываться с «сыном уголовника». И после смерти папы, как раз когда мы с Маккенной планировали уехать из города, она следила за мной, как ястреб…

В конце концов Маккенна всё-таки уехал. Он бросил меня.

Я снова стала той девушкой-готом, над которой смеялись люди, только теперь я больше не было грустной. Я стала бешеной. Поколотила нескольких одноклассниц, и моя мать отправила меня на терапию, а позже в частную школу, где я в итоге и познакомилась с двумя девочками, которые стали моими единственными подругами.

Мелани и Брук.

Я никогда, ни разу в жизни, не упоминала при них его имени.

Я думала, что он спасал меня, а оказалось, что он намеревался разрушать мою жизнь.

В семнадцать лет я нуждалась в нём.

В восемнадцать лет я всё ещё скучала по нему.

В девятнадцать лет продолжала хотеть его.

В двадцать лет по-прежнему думала о нём.

Но когда я услышала по радио, как он поёт обо мне, сочинив лёгкую песенку из вечеров, воспоминания о которых помогали выживать и не чувствовать себя одинокой, — вот тогда я пожалела, что вообще с ним встретилась.