Изменяя правила (ЛП) - Люкс Сагара

— Оябун? — удивлённо повторяю я.

Я уже слышала этот титул раньше, но так всегда обращались к дяде Джуна, настоящему главе семьи. Я знала, что после его смерти титул перейдёт к кому-то другому, но не думала, что это случится с Джуном.

Он даже не хотел этого титула.

Он также сказал, что не хочет меня.

И всё же, когда я спускаюсь по лестнице, он не может отвести взгляд. Его глаза внимательно изучают меня. Эмоции, которые я испытываю в ответ, настолько сильны, что у меня дрожат ноги.

Джун хочет, чтобы я поверила, что я ему не нравлюсь и ему ненавистно моё присутствие в этом доме. Может быть, так и есть. Какая-то его часть действительно ненавидит меня, но другая чувствует нечто бесконечно иное.

Моё присутствие рядом будоражит его.

Он моя слабость, но я его.

С самого начала, с самого первого взгляда.

Мне бы хотелось, чтобы это было не так, но меня тоже — в тёмном и скрытом месте моего сознания, — влечёт к нему.

Я хочу его даже сейчас.

Даже если он смотрит на меня так, будто мечтает убить.

Или раздеть.

Или и то и другое.

Кивком он велит Синдзо передать мне пальто. Я с радостью надеваю его, потому что на улице очень холодно. Один из охранников открывает зонтик, чтобы защитить нас во время короткой прогулки к роскошному «Бентли», ожидающему у подножия лестницы. Прежде чем забраться в машину, я закрываю глаза и глубоко вдыхаю.

— Люблю дождь, — говорю я.

Джун ничего не говорит, но смотрит на меня.

Я чувствую, как его взгляд пробегает по моей коже.

Обжигает.

Я знаю, о чём он думает. В первый раз, когда он поддался инстинкту и сделал меня своей, это произошло на улице. Под проливным дождём. Я облизываю губы, вспоминая то мгновение… Силу, которую выпустило его тело, крики, которые мне пришлось подавить.

«Ты тоже об этом думаешь, да?»

Он бросает на меня яростный взгляд и открывает дверь.

— Садись в машину, Глория.

Он не просто произносит моё имя: Джун крепко зажимает его между зубами.

Будто хочет укусить.

Будто он хочет укусить меня.

Я не позволяю ему запугать себя. Наклоняю голову в сторону и улыбаюсь ему.

— Как пожелаешь.

Парень, кто пришёл за мной в комнату, забирается на водительское сиденье и заводит мотор. Мы выезжаем из ворот на главную дорогу. И мы не одни. Синдзо и ещё четыре мужчины следуют за нами в другой машине.

Я потираю шею, чувствуя себя неловко.

Джун очень сильный мужчина. До того как он стал новым Оябуном, он был своего рода профессиональным убийцей, а также искусным палачом. Я своими глазами видела, как он расправился с полудюжиной людей с помощью простого ножа. Он умеет постоять за себя, и более чем хорошо. Именно поэтому, в отличие от своего двоюродного брата и дяди, он никогда не путешествовал с эскортом.

Присутствие всех этих людей на простом ужине беспокоит и сбивает с толку.

Я кусаю губы.

— Есть что-то, что мне нужно знать?

Его взгляд остаётся отстранённым, устремлённым на всё более темнеющее небо.

— Нет. Но есть кое-что, чего тебе делать не следует.

— А точнее?

— Никогда больше не надевай это платье.

Ощущаю ненависть, что окрашивает его шёпот.

Я знала, что ему не понравится.

Поэтому улыбаюсь.

— Это вежливый способ сказать мне, что ты предпочёл бы, чтобы я была голой?

Он мрачно смотрит на меня, но не отвечает.

Джун молчит до тех пор, пока мы не достигаем места назначения. Там он приказывает своим людям оставаться поблизости и ни за что не входить в заведение. Я следую за ним в один из самых дорогих ресторанов города, где нас усаживают за столик на троих.

Ощущаю странное напряжение в воздухе.

— Кого мы ждём?

Вместо ответа, Джун наливает мне вино. Плохой знак. Я уже собираюсь вернуться к атаке из вопросов, как вдоль позвоночника пробегает холодная змейка. У входа в ресторан появился мужчина, которого я давно не видела и которого надеялась больше никогда не увидеть. Обменявшись парой шуток с метрдотелем, он быстрым шагом направляется к нашему столу. Джун встаёт, приветствуя его. Я знаю, что должна сделать то же самое, но не могу пошевелиться.

Поэтому мужчина подходит ко мне.

Он берёт мою руку и подносит её к губам со злобной улыбкой.

— Рад снова видеть тебя, моя дорогая. Когда Джун сказал, что на сегодняшний ужин придёшь и ты, я подумал, — он шутит. Сколько лет мы не виделись? Три? Четыре?

— Три, — хриплю в ответ.

— Время действительно пролетело! — Он снова улыбается, а затем берёт свой стул и ставит рядом с моим. Мы оказываемся так близко, что его бедро касается моего. Вместо того чтобы отодвинуться, мужчина придвигается ещё ближе, пока не ласкает своим дыханием моё ухо. — И сделало тебя ещё прекраснее.

Я улыбаюсь, отстраняясь от него.

— Ты, как всегда, льстец.

Лёгкий смех сотрясает его худое тело. Он убирает прядь рыжих волос с лица, чтобы получше рассмотреть меня. Я кладу салфетку на ноги, прикрываясь. Внезапно я чувствую себя дурой из-за того, что не послушала совета Джуна и решила надеть такое кричащее платье. Я бросаю на Джуна сердитый взгляд, на что он отвечает безжалостной улыбкой.

Джун поднимает бокал.

— Поднимем тост?

Ной улыбается, тоже поднимая бокал.

— За вновь обретённые связи, — произносит он, глядя на меня.

— И за те, что создадим с этого момента, — отвечает Джун.

Я не должна пить. Я поклялась себе, что больше никогда не позволю алкоголю притупить мои чувства. Но рука Ноя по-хозяйски сжимает моё бедро, я не могу удержаться, чтобы не поднести бокал ко рту и не опустошить его залпом.

ШЕСТЬ ЛЕТ НАЗАД

— Как ты сказал, её зовут?

Иноуэ-сама улыбается, наливая ещё вина мужчине, который присоединился к нам, как только наступила ночь. Не теряя гостя из виду, он бросает на меня пристальный взгляд, полный удовлетворения.

— Её зовут Глория. Разве она не великолепна?

Мужчина с рыжими волосами подносит бокал к губам. Медленно отпивает содержимое, а его глаза скользят по мне так, что я чувствую себя незащищённой и оскорблённой одновременно. Я тоже пью, надеясь, что алкоголь успокоит мои нервы.

Я не люблю отели и встречи посреди ночи.

Но больше всего мне не нравится осознавать, что мой сын Брайан находится в руках женщины, которую Иноуэ-сама нанял для помощи в воспитании. Он решил, что я забочусь о сыне не лучшим образом, потому что в два с половиной года ребёнок уже должен говорить.

Брайан говорит, и очень хорошо.

Просто он не делает этого с ним.

— Сколько ты хочешь?

— Вопрос рыжеволосого (Ной, заставляю себя вспомнить), завязывает в животе узел. Уже не в первый раз кто-то пытается вырвать у Иноуэ-сама ночь со мной. Хотя я мать его ребёнка, мы не женаты, и это — на взгляд постороннего — даёт право меня обменять или продать. Почти, как если бы я была шлюхой.

В реальности я гораздо больше, чем шлюха — я его чёртова одержимость. Он не отдал бы меня кому-то другому, даже если бы на кону стояла его жизнь. Если он не женился на мне, то не потому, что не хотел, а потому, что этого не позволил сделать его отец.

Когда он узнал, что сын оплодотворил иностранку и не хочет жениться на женщине, которую он выбрал для него, отец буквально изгнал его. Мы покинули Сиэтл посреди ночи, как два беглеца. С тех пор он никогда не навещал Иноуэ-сама и не встречался с Брайаном.

Не то чтобы я сожалела.

Иноуэ занимаются дурным бизнесом.

Их деньги зарабатываются на насилии и крови.

— Мне любопытно. — С лукавой улыбкой Иноуэ-сама наливает гостю ещё вина. — Сколько бы ты заплатил за ночь с ней?

Сердце замирает в груди. Этого не может быть. Иноуэ-сама никогда бы не подумал предложить меня кому-то.

«Или, да?»

Ной улыбается, отчего в жилах стынет кровь.

— Ты знаешь, как это работает. Крупные предложения поступают не для закрытой коробки, а только после проверки товара.