Порочные сверхурочные (СИ) - Кей Саша

Соколов не дает мне сползти вниз, перехватывая одной рукой.

Другой он берется за пряжку ремня…

Я сейчас просто кусок мяса и не могу выдвинуть ни одного аргумента, почему ему не нужно трахнуть меня прямо сейчас.

И когда уже раздается щелчок пряжки в вязкую атмосферу порока врывается рингтон моего мобильника. Судя по мелодии, мне звонит Светлана Анатольевна.

Глава одиннадцатая

Рвусь поднять трубку, но рука Соколова мне не позволяет.

— Это СветланАнтольна, — лепечу я.

— Запретить, что ли, использование мобильников в рабочее время? — злится босс, замерев с недорасстегнутой пряжкой.

Смотрю на него в ужасе.

Тиранище!

Разве можно так жестоко? А как же соцсети? А книжечку почитать?

Это, что же, придется все время работать?

И тут же сглатываю.

Это еще как трудиться надо будет… Судя по взгляду Соколова, не отчетов он от меня ждет.

«Бухгалтерия — это не твое, Маша».

Телефон затыкается, но я уже в своем уме и судорожно оправляю платье.

— Ты чего творишь, Кориенко? — с угрозой спрашивает Дмитрий. — Хорошо же начали.

— И кончили тоже неплохо, — бормочу я, поправляя под суровым взглядом генерального груди в вырезе.

— Ты за себя говори, — цедит он, отнимает мою ладонь от титек и перекладывает себе на ширинку.

Я жестоко краснею, хотя кажется, что сильнее уже некуда.

Начальственный орган готов карать бескомпромиссно…

Рот отчего-то мгновенно наполняется слюной, но я, уже потушившая пожар, нахожу в себе силы лапку отнять, хотя там под тканью темно-серых льняных брюк подрагивает нечто интересное.

Правда, я отчетливо осознаю, что минета от меня Дмитрий Константинович не дождется. Не в этой жизни.

Ему нужна шпагоглотательница с раздвижным ртом.

И тут же себя одергиваю.

Почему только минета?

Ничего не дождется!

Подбираю телефон и прижимаюсь ухом к щели в дверях лифта.

«… показалось, наверно».

«Сколько можно ходить? Только за смертью посылать…», — это уже голос Ирки.

И звук закрывающегося соседнего лифта.

Ф-фух.

Наши тоже пошли на обед.

Чувствую, что у меня тоже аппетит просыпается. Впрочем, это не удивительно. Я кошусь на Соколова, который мрачнее тучи стоит, сложа руки на груди.

— Корниенко, у тебя совесть есть? Хотя кого я спрашиваю… — правильно интерпретирует мой недоуменный взгляд Дмитрий и опять тянет лапищи к моей заднице.

Это он к моей совести взывает?

Пусть свою поищет!

Пользуясь служебным положением, причиняет оргазм!

— Мне надо работать! У меня начальство строгое! — разворачиваюсь я к нему, прикрывая тылы.

— Ты даже не представляешь несколько, Маша. Верни задницу в исходное положение!

— И не подумаю! — облизываю я губы, что плохо сочетается с моим отказом.

Что поделать? Меня пугает телескоп Соколова.

— Ты понимаешь, что я свое все равно возьму? — прищуривается босс. — У меня пальцы тобой пахнут. Реально считаешь, что сможешь избежать секса?

— Я что-нибудь придумаю… — я пячусь от грозной фигуры к своей посылочке.

— Думать — это тоже не твое. У тебя значительно лучше выходит, когда ты не думаешь…

Я уже думаю, что все. Мне стояк. В смысле, каюк, потому что я сама загнала себя в угол, но у Соколова начинает звонить телефон.

Достав его, он бросает на экран телефон, и его перекашивает.

— Маша, ты испортила мне обеденный перерыв. Я отпускаю тебя в последний раз. Но ненадолго. Сегодня сокращенный рабочий день, значит, через три часа можешь снимать трусы. Сегодня они тебе больше не понадобятся.

Я уже почти выдыхаю.

После такой отповеди можно уже и линять, но Дмитрий не намерен отпускать меня, не оставив за собой последнего слова.

Он притягивает меня к себе и целует.

Зло, глубоко.

И ласкает сквозь ткань грудь. Эта предательница настолько отзывчивая, что я почти забываю, что я против, что я «и не подумаю» …

Но заново зазвонивший мобильник Соколова возвращает меня в реальность.

Мы оба дышим, как после стометровки.

Стрелка компаса босса давит мне на юг.

И в глазах генерального я отчетливо вижу, что уходить мне сегодня придется по пожарной лестнице, если я и дальше собираюсь гордо носить трусишки.

Продолжая прожигать меня взглядом, Дмитрий позволяет мне выпутаться из его осьминожьих рук, и я тут же заслоняю грудь со стоячими сосками посылкой.

Мне надо на воздух.

Здесь пахнет развратом, и вообще…

Отвечая на вызов, Соколов нажимает на кнопку на панели и двери наконец открываются.

По-гусиному вытягивая шею, чтобы определить, нарвусь я на кого-нибудь или нет, делаю шаг наружу. Сердечко колотится, хоть и нет никого на площадке у лифта, а у меня ощущение, что сейчас выскочат все коллеги и начнут аплодировать.

— Корниенко.

Я нервно оглядываюсь на босса, который прикрыв микрофон телефона рукой, смотрит на меня.

Что еще?

— Три часа. И ты никуда не денешься.

Двери лифта закрываются, унося Соколова на генеральский этаж, и я фыркаю.

Да ага. Как же. Никуда не денусь.

Чтобы я и не придумала, как дать деру?

Смищно.

Только вот, я недооцениваю товарища директора.

Кажется, босс решил идти ва-банкъ и отрезать мне все пути к отсутплению.

В прямом смысле слова.

Когда на часах установилось радужное время шестнадцать тридцать, означающее, что на сегодня рабы свободны, я, побросав в сумочку мобильник и помаду, тихо, по-партизански отчаливаю, избегая лифтов и спускаясь по лестнице.

Пробираюсь, как шпион ноль-ноль-семь, не к центральному выходу из бизнес-центра, а к боковому, и…

Получаю в ответ на все свои предосторожности грандиозный облом.

Не срабатывает карта-пропуск.

Черт, может, у нее диапазон ограничен…

Чешу все-таки к главной вертушке.

И там не срабатывает.

Блин, блин. Все уже рассосались, и только я мечусь по холлу под удивленными взглядами охранников.

Один, наконец, не выдерживает и спрашивает, в чем проблема.

— Да вот. Утром на работу попала нормально, а уйти не могу. Может, размагнитилась?

Парнишка, хмыкнув, проверяет мой пропуск.

— Да нет, не размагниталась. Она заблокирована.

— Что? С какой стати? — возбухаю я, хотя догадываюсь об этих самых статях.

— Понятия не имею.

— И как ее разблокировать? — нервно притопываю каблучком и затравленно озираясь.

— Начбеза нет. Уехал на рыбалку. Права разблокировки есть у генерального…

— Ну не будем же мы беспокоить Дмитрия Константиновича из-за такой глупости, правда? — чувствую, что земля горит под ногами. Да что там земля? Попец дымится уже.

— Будем, — топчет своими берцами охранник мою надежду. — А вдруг заблокировали, потому что вы что-то натворили?

Да. Натворила. Не дала генеральному. Сама кончила, а он нет.

— А давайте вы меня просто пропустите, — скулю я, но парень уже набирает номер по внутреннему телефону.

— Не отвечает, — вздыхает он.

— Ну и? Вы же не имеете права меня удерживать! Отпускайте! — радуюсь я.

Охраннику явно не нравятся нарушения должностной инструкции, и в отличие от меня он хмур. Но вдруг расцветает.

— Дмитрий Константинович! Тут вот девушка… — с облегчением говорит он кому-то за моей спиной, и я даже догадываюсь кому.

— В чем дело? — сурово спрашивает Соколов, но взгляд его смеется. Надо мной!

— Пропуск заблокирован, а сведений о неблагонадежности в системе нет…

— Корниенко, конечно, не очень благонадежна, но, думаю, это просто ошибка. Возвращаться, чтобы разблокировать, мне уже лень, но я сам выведу через свой выход…

Мамочки…

Глава двенадцатая

Кажется, варик с пожарной лестницей отбрасывать не стоило…

Под выжидающим взглядом Соколова тянет сдать назад, но там, выпятив тощую грудь, стоит охранник.

Видя, что я не очень тороплюсь составить ему компанию, Дмитрий печально вздыхает и делает широкий жест рукой, указывая куда-то в сторону лифтов.