Курортный роман - Радфорд Эмма

– Я знаю, Стив продает часть своих акций, – сорвалось у нее с языка.

Мартин стрельнул в нее оценивающим взглядом.

– Откуда тебе известно?

– Мэгги рассказала. – Николь с трудом сдерживала дрожь в голосе. – И еще сообщила, что ты здесь, чтобы подписать контракт.

Мартин отвернулся и, казалось, целиком заинтересовался видом из окна. Некоторое время он молчал, видимо раздумывая.

– У нас был план, – проговорил он. Его загадочный тон и разговор в прошлом времени не сулили ничего хорошего.

– Был? – просипела она вдруг охрипшим голосом. – А что, возникли проблемы?

– Некоторые сложности.

Мартин говорил, все так же не глядя в ее сторону, что вызвало в ней еще большую нервозность.

– Какие сложности?

Наконец он повернулся к ней:

– Ты, – резко ответил он.

– Я?!

В его холодных глазах Николь нашла ответ на все свои вопросы. От волнения ее бросило в жар. Сердце бешено забилось. Значит, она не напрасно опасалась, наивно переубеждая себя, что это лишь результат болезненного воображения.

– Ты не можешь… – Голос ее сорвался, слова застряли на языке.

– Что я не могу? – спросил Мартин с раздражающей участливостью в голосе.

Надо признать, как актер он великолепен. Другой на ее месте никогда не заметил бы фальши в его игре.

– Что, если я не соглашусь… – От волнения ей никак не удавалось подобрать нужные слова, которые бы прозвучали менее взрывоопасно. – Ну, как тебе сказать… чтобы я была с тобой… Скажи честно… этот контракт со Стивом, от которого зависит все будущее его и Мэгги… расплата за меня?

Надо быть совсем дурой, чтобы ожидать, что ему станет как-то стыдно или неловко от такой ничем не прикрытой откровенности. Конечно нет, ее слова никак не тронули его. После некоторого молчания, нацеленного исключительно, чтобы ввести ее в замешательство и совсем сбить с толку, он откинулся на спинку стула и торжествующе заулыбался.

– Стив хочет, чтобы я никуда не уезжал, пока все не уладится, – проговорил он все с той же безукоризненной любезностью. – А у меня скромное желание, чтобы ты побыла здесь и провела некоторое время со мной. Разве плохо совместить приятное с полезным? А мы с тобой развлечемся немного, а?

Слово «развлечемся» резануло ей ухо.

– Это шантаж! – взорвалась Николь, но он лишь улыбнулся в ответ.

– Шантаж – слишком грубо, моя дорогая Калипсо, – поправил ее Мартин. – Я бы сказал – уговор.

– А я нет! – отрезала Николь. – Как же еще можно назвать твой грязный поступок? Нечего под маской благочестия скрывать свои истинные намерения!

Она старалась говорить со всей твердостью, но голос предательски дрожал. Мартин протянул руку и положил на ее, и на какой-то момент ей ужасно захотелось поверить, что нависшая над ней угроза и задуманное им лишь плод больного воображения. Но нет, последняя надежда испарилась, как только он снова открыл рот.

– Ну, а теперь ты не против нашей поездки в Мдину завтра? – с невероятным облегчением продолжил Мартин, словно у него с плеч свалился тяжелый груз. Прислушавшись со стороны, никто бы никогда не заподозрил, какой страшный смысл заложен в его словах, что финансовое будущее зятя, а равно и счастье сестры и их малыша зависят сейчас от ее ответа.

Нет! – взбунтовалась в душе Николь. Даже ради Мэгги! И все же любовь к сестре и племяннику, ответственность за их будущее взяли верх. А потом, наконец рассудила она, что плохого, если они немного погуляют по историческим местам? Не посмеет же Мартин Спенсер приставать к ней в городе, на глазах у честного народа.

– Считай, что уговорил, – отозвалась Николь, пытаясь придать голосу совершенно безразличную окраску, и едва сдержалась, чтобы не наговорить гадостей, увидев его довольную физиономию. – Пожалуй, я соглашусь.

В душе Николь прекрасно понимала, что у нее нет выбора. Лицо Мартина просияло, в золотистых глазах сверкнул благодарный огонек. Она почувствовала, как страх вдруг стал исчезать. В голове появились сомнения: может быть, и в самом деле не стоит так бесноваться? И вообще, чего она боится больше, Мартина или своего ответа на его предложение?

5

– Теперь понятно, почему они называют его городом Безмолвия, – он какой-то мрачный, неживой, – прошептала Николь, когда они вошли в храм.

Древний, с высоченными стенами и почти безлюдными улицами, по которым запрещен проезд автомобилей, город Мдина произвел на нее жуткое впечатление. В нем витал дух старины и таинственности. Он казался как бы вырванным из суеты двадцатого столетия. У нее никак не укладывалось в голове, что здесь могут проживать люди – ее современники, потомки очень древних аристократических фамилий.

– Хотя, по-моему, понятие «город» здесь не очень уместно.

– На Мальте он считается городом, – сухо заметил Мартин. – И был ее столицей при Зигфриде Великом, пока в 1565 году турки не разгромили рыцарей ордена Святого Георгия. Вот тогда Великий Правитель Валлетты и решил построить новый, более укрепленный с точки зрения защиты от врага город на берегу.

А он неплохой рассказчик, подумала Николь. Что ж, хоть не зря потрачу время.

– А откуда тебе все это известно?

Наконец-то любопытство взяло верх над давящим на нее чувством неуверенности и застенчивости, из-за чего она не произнесла почти ни слова на всем пути от храма Св. Юлиана до Рабата, расположенного на окраине Мдины. Казалось, Мартин, намеренно не замечая ее робости, был с ней как обычно очень внимателен и старался поддержать компанию, рассказывая анекдоты и выдавая известные ему сведения о местах, мимо которых они проходили.

– Когда мы только познакомились со Стивом – много лет назад, во время учебы в университете, – как-то в каникулы он пригласил меня к себе. Тогда я просто влюбился в эти места и облазил остров вдоль и поперек.

В разговоре она не заметила, как они остановились. Вдруг Мартин замолчал и, обняв ее за плечи, привлек к себе. Сильные пальцы сжали ее хрупкое тело, нежно прошлись по спине и медленно скользнули ниже.

– Как ты похудела… – не прекращая своих упоительных, присущих только ему чувственных ласк, произнес он невероятно низким, почти потусторонним голосом. Его руки были настолько нежными, что она, забывшись, словно под гипнозом, ощутила, как тепло разливается по телу, делая его слабым и безвольным.

Когда он едва коснулся ее бедер, а потом так же, чуть касаясь, медленно прошелся вверх по животу к груди, казалось, было слышно, как их сердца забились в унисон. Тепло его ладоней, проникая сквозь тонкий материал, обжигало ее. Внезапно почувствовав страшную сухость на губах, Николь нервно облизнулась.

– Ты какая-то другая, – хрипло проговорил он.

На нее словно нашло помутнение – все поплыло перед ней, как в тумане. Она уже ничего не соображала. Казалось, какие-то демонические силы вернули ее в прошлое. Теперь для нее ничего не существовало, кроме тепла его рук, она жаждала их ласк.

– Это не то тело, которое я знал… любил… – продолжал он, делая акцент на последнем слове, тем самым придавая ему большую чувственность.

Он провел пальцем по ее лицу, как бы заново знакомясь с ним, и склонился, чтобы поцеловать. Николь уже ничего не оставалось, как подчиниться…

Поцелуй был почти невинным – их губы лишь на миг соединились, но и от этого едва уловимого прикосновения ее словно пронзило молнией. Сердце бешено забилось. Кровь застучала в висках. Голова стала тяжелой как в лихорадке.

Однако на Мартина, видимо, их невольная близость подействовала совсем по-другому. Он медленно поднял голову и пристально посмотрел на нее.

– Что ты с собой сделала?..

Его критическое замечание было подобно холодному душу, вырвавшему ее из забытья.

– Как ты смеешь? – Она отшатнулась. – Какого черта ты позволяешь себе? – Придя в себя и оглядевшись, Николь только сейчас осознала, где они. Слава богу, на улице никого не было. – Убери свои руки, ты, грязное животное!

В ярости сжимая кулаки, Николь метала в него слова, стараясь как можно больней ужалить. Но выдержке Мартина можно было только позавидовать. Он оставался невозмутимым. Более того, судя по усмешке, его как будто забавляли тщетные потуги разъяренной фурии.