Готова на все (СИ) - Волынская Илона

Эля судорожно вздрогнула и обернулась, едва не ткнувшись носом в до синевы выбритую мужскую щеку. На голову выше самой Эли – вот с кем длинноногие студентки чувствовали бы себя комфортно – сероглазый мент стоял, интимно склонившись к ней, и от него едва заметно и очень приятно пахло кремом для бритья и еще чуть-чуть влажной кожей куртки.

- Светлана Петровна – член-корреспондент двух Академий наук и член киевского ВАКа, Высшей Аттестационной комиссии, которая все диссертации утверждает. Очень известный физик, - вполголоса ответила Эля.

- А квадратный? – прошептал «кожаный» и его дыхание пошевелило Элины волосы.

- Она женщина без комплексов, - заставляя себя отстранится, буркнула Эля.

Милиционер проводил взглядом удаляющуюся фигуру старой профессорши, похожую на тумбочку с гнутыми ножками, и крепко подхватив Элю под руку, потянул ее в недра сизого дыма. Они проскочили приемную – секретарское место пустовало, видно, несчастная секретарша сбежала, вытравленная забористым ароматом дешевых сигарет – и нырнули в широко распахнутую дверь святая святых, кабинета декана.

Глава 7

Во главе длинного деканского стола, обложившись бумагами, и словно дракон, окруженный клубами сизого дыма, восседал человек. Впрочем, на дракона он походил мало, скорее уж – на Элино кафедральное начальство. Эля поглядела на него с неодобрением: не умеешь носить костюмы, времени нет или просто облом наглаживать – ходи в куртках и джинсах, будешь выглядеть как человек, а не как пучок жеванной туалетной бумаги.

Украдкой, снизу вверх, Эля поглядела на своего спутника, и тут же торопливо отвела глаза. Плохи ваши дела, Элина Александровна, если вы на первого встречного джинсово-кожаного мента такой бурный «реагаж» даете. Вы, милая моя, еще заодно проверьте – этот «ковбоец» пистолет под брючный ремень спереди или сзади засовывает?

Эля попыталась высвободить руку. Но «кожаный» лишь крепче прижал ее локоть, и поддерживая то ли галантно, то ли настороженно, повел Элю вдоль длинного стола, усадив точно напротив «жеванного». С торжеством объявил:

- Вот наконец, та самая Элина Александровна, которая может нам все объяснить!

«Жеванный» отложил какую-то бумажку и поглядел на Элю из-под набрякших век:

- Я вас уже в розыск собирался объявлять, уважаемая. Начальник ваш убит, все говорят – вы единственный человек, который в его делах ориентируется, а вы исчезли.

- А вы меня искали? – холодно поинтересовалась Элина. Да что такое, кого не возьмешь – у всех к ней претензии! Этого в первый раз в жизни видит – и ему уже успела не угодить.

«Жеванный» ощутимо начал наливаться гневом, будто его клизмой накачивали.

- Вы сами должны были прийти к нам и объяснить – так, мол, и так! Помогать следствию – ваш гражданский долг!

- Ну и как вы себе это представляете? Вы приехали, вызвали к себе нашего декана, потом завкафедрой. Мне к вам врываться с криком: «я, я, я – спросите меня!»? Они мое начальство, мне с ними еще работать.

- Кто ж знал, что ваше начальство такое тупое?

Эля дернулась и невольно оглянулась на распахнутую дверь кабинета. Кажется ей, или дверь кабинета напротив, того самого, где декан собирал свое совещание, действительно приоткрыта?

- Это вы со своей милицейской точки зрения судите, - громко, с чопорным неодобрением объявила Эля, - Олег Игоревич, наш декан, и Константин Михайлович, завкафедрой наш, замечательные ученые. Просто мой шеф, профессор Савчук, человек замкнутый… Ну, был, конечно… - Эля почувствовала, как в носу у нее опять защипало. Как же жить-то теперь?

- Наша, как вы говорите, «милицейская точка зрения» сейчас единственная, которая имеет значение, вам ясно, Элина Александровна? – «жеванный» хлопнул измазанной чернилами ладонью по столу.

- Элина Александровна здесь, и готова нам помогать, верно, Элина Александровна? – мягко вмешался «кожаный».

- Спрашивайте, - сухо бросила Эля.

«Жеванный» переложил бумаги на столе:

- Если б мы еще знали, о чем вас спрашивать! Мы в этом вашем научном болоте ничего не понимаем! – неожиданно вполне человеческим тоном воскликнул он. Эля невольно посочувствовала – чтоб в их болоте ориентироваться, надо в нем годами булькать, всех жаб с гадюками наперечет знать. Где уж их следственной бригаде – за каких-то полдня.

- Вахтер сказал, убитый пришел на работу к семи часам. Он всегда в это время появлялся?

Эля покачала головой:

- Обычно нет. Шеф у нас против ранних подъемов и «засиживаний» допоздна. Говорит, что есть жаворонки, есть совы, а он – соня. То есть, он так говорил. Обычно первой прихожу я, к половине девятого, - пояснила она.

- Не знаете, почему сегодня он в такую рань явился?

Эля снова помотала головой.

- Какие-нибудь особенные дела, бизнес?

Она смотрела на него непонимающе и «жеванный» недовольно уточнил:

- Я хочу знать, убитый действительно продавал свои исследования заграницу?

- Все продают, у кого покупают, конечно. – равнодушно ответила Эля.

Выражения лиц у них стало странным. Элина слабо усмехнулась:

- Вы думаете, шеф с утра пораньше с резидентом ЦРУ встречался? - Эля вздохнула: чтоб они поняли, от революции 17-го года объяснять надо, - Видите ли, фундаментальная наука – дорогое удовольствие. Даже Эйнштейн разрабатывал свою теорию, что называется, на бумаге, но экспериментально ее все равно пришлось подтверждать сперва в лабораториях Макса Планка, потом вообще в Штатах, и это было недешево!

При знакомом имени Эйнштейна они слегка приободрились, но лаборатории Макса Планка тут же ввергли их в тоску.

- На нашу науку – всю, какая есть – выделяется 0,1% государственного бюджета. Как вы думаете, сколько до нашего конкретного факультета доходит? Университетских научных сотрудников всех перевели на полставки, потому что полную ставку платить нечем! А нам ведь еще оборудование нужно. И публиковать результаты: какой смысл их получать, если о них никто не знает! А в университетском издательстве деньги на бумагу появляются раз в три года. Эти результаты следует как-то использовать, а здесь их ни одна зараза внедрять не собирается. Короче, или на рынок идти, китайскими игрушками торговать, или обращаться в заграничные научные фонды за деньгами – это называется «получить грант на исследование». Все вполне законно.

- Ну раньше же как-то без грантов справлялись? – поинтересовался «жеванный».

Эля поглядела на него, как на безнадежно больного. Зря она ему сочувствовать начала, первое впечатление все-таки самое правильное. Ему бы со Старым Пони в одну упряжку, они б нашли общий язык.

- «Раньше» – это, простите, когда? – ехидно вопросила она, - При советской власти? Я, конечно, сама не помню, я тогда еще в школе училась. Но старшие товарищи рассказывают, в этом вашем «раньше» мы на оборонку работали. Для нашего будто бы тракторного завода новые «трактора вертикального взлета» придумывали. С максимально широким радиусом поражения. А сейчас у нас оборонки нету! И денежек тоже нету. У нас. А заграницей есть. Отправляешь им заявку, описание исследовательского проекта, расчет бюджета, если им все понравиться, они открывают финансирование и можно работать.

- А сами они чего не исследуют, мозгов не хватает? – поинтересовался «жеванный».

- Здесь дешевле. Их ученые даже войти в лабораторию откажутся за те зарплаты, из-за которых мы тут горло друг другу перегрызаем.

- А голову прострелить за такую зарплату можно? – быстро переспросил «кожаный».

Эля замерла. Кой черт ее за язык тянул!

- Это фигуральное выражение. – раздельно произнесла она, - Я имела в виду, что все хотели работать у Савчука.

- Кроме убитого, никто больше не получал этих ваших грантов? – вмешался «жеванный», одаривая напарника неласковым взглядом из серии «не лезь, куда не просят».

- Светлана Петровна еще. Они с Савчуком на нашем факультете самые крупные величины. - неохотно призналась Эля. Меньше всего ей хотелось привлекать их внимание к старой профессорше, не хватало, чтоб по Элиной милости ей допрос устроили.