Блэквуд (ЛП) - Аарон Селия

Я пнула его здоровой ногой, но промахнулась мимо его широкой морды. Он оглядел меня своими черными глазами, затем бросился вперед, снова пронзив мою окровавленную икру своим клыком. Еще один крик вырвался из моих легких, когда я ударила его пяткой по голове сбоку. Он взвизгнул и попятился, но быстро вернулся. Наверное, запах крови привлекал его, потому что он потянулся к моей раненой ноге и сильно укусил.

Крича и брыкаясь, я боролась, пока боль переполняла мои чувства и смешивалась с ужасом. Он дернул, вытаскивая меня из зарослей. Находиться на открытом месте было хуже, чем быть пойманной в ловушку в стене шипов.

Я нанесла ему еще один удар ногой прямо в глаз, и он, фыркнув, отпустил меня. Застряв между чащей и кабаном, я поняла, что мне не уйти. Теперь я просто не смогла бы идти. Рана на ноге была слишком обширной. Слёзы потекли из глаз, когда второй кабан приблизился, задрав нос и принюхиваясь к запаху моей крови. Я ощупала пространство позади себя, пытаясь найти свой нож и не обращая внимания на шипы, которые раздирали мои и без того разодранные ладони. Это был мой единственный шанс.

Кабан с клыками перегруппировался и снова бросился вперед, нацелившись на мою раненую ногу. Я пнула его, но он схватил правую ногу в пасть и сжал зубы вокруг ботинка. Второй кабан, осмелев, подбежал к своей самке, хрюкая и фыркая от любопытства.

Я сжала руки в кулаки, наклонилась вперед и замахнулась на чудовищную черную морду; Я отбивалась, но зверь не отпускал меня. Вместо этого он потряс меня так сильно, что я подумала, что он может выдернуть ногу сустава.

Крик вырвался из моего горла, когда его зубы пронзили мой ботинок и впились в пятку. Второй кабан сделал круг слева от меня.

Я умру здесь.

Осознание смерти пришло не как внезапный удар по голове, а как холодная констатация факта. Практически успокоила четкая уверенность и понимание, что конец неминуем и совершенно неизбежен. Я почувствовала холодный воздух в легких, острую боль, исходящую от ноги, щекочущую хрипоту в горле — всё сразу, последние кусочки моей жизни. Быть может, рядом был призрак моего отца, наблюдая, как я умираю в том же лесу, где погиб он?

Второй кабан взволнованно фыркнул и двинулся вперед, огибая чащу и окружая меня. Он оглядел меня черными блестящими глазами. Вот и всё. Я сжала кулаки, готовясь к последней атаке.

Кабан у моей ноги яростно дернулся, когда тот, что слева, бросился в атаку.

В морозном воздухе прогремел выстрел. Кабан слева от меня споткнулся и упал, по инерции двигаясь вперед от силы отдачи заряда и заваливаясь в мою сторону. Он вздрогнул и уставился на меня одним черным глазом.

Еще один выстрел эхом прокатился по деревьям, и кабан у моих ног ослабил свою хватку и отступил на несколько шагов. Он повернулся и побежал, двигаясь как пьяный между деревьями. Еще один выстрел, и он с глухим стуком упал на землю, не двигаясь.

Я отпрянула от умирающего кабана и вскрикнула от жгучей боли в ноге. Лес поплыл у меня перед глазами, деревья закачались, и это волнение усиливало мой страх. Рядом зашуршали листья, и пока я пыталась дышать и держать глаза открытыми, ко мне приблизилась темная фигура мужчины.

Он опустился на колени и уставился на меня, произнося какие-то слова. Я не понимала его, хотя то тут, то там улавливала «бл*ть», слетающее с его губ. Я не могла сосредоточиться и поэтому уставилась ему в глаза. Я узнала их даже в темноте. Такие невероятно синие со стальным оттенком. Как вода под грозовым небом. Мое зрение затуманилось, а затем я утонула, провалилась в эту бурлящую воду, в шторм, который бушевал надо мной.

Глава 8

Мою икру обожгло как огнем, и каждый его язычок был горячее предыдущего. Я пришла в себя от крика.

— Отлично, — раздался тот же низкий голос из леса.

Я попыталась протереть глаза, но не могла пошевелить руками. Чем сильнее я старалась побороть боль, тем сильнее она жгла.

— Замри, не двигайся! — услышала я. Большая ладонь сжала мое бедро, кожа к коже.

Усиленно моргая, я огляделась вокруг. Я была в комнате, оформление которой было сильно устаревшим. Надо мной крутился вентилятор, напротив два широких окна, в которые не было ничего видно, кроме отражения интерьера. На улице было ещё темно.

Человек из леса склонился над моей ногой, и вспышка резкой боли снова пронзила меня. Я сопротивлялась, но он привязал меня к кровати.

— Отпустите меня! — потребовала я и дернула за веревку, но она не поддалась, только впилась мне в запястья.

— Я же сказал тебе, замри, блин, не двигайся, — его голос оставался спокойным и холодным.

Я не могла разглядеть ничего, кроме темно-каштановых волос и клетчатой рубашки на широких плечах. Он не смотрел мне в глаза, продолжая осматривать мою икру. Он спас меня от кабанов только для того, чтобы привязать к своей кровати? От страха у меня свело судорогой живот, и я повернула голову в сторону, боясь, что меня сейчас стошнит.

Он тяжело вздохнул, и его тон немного смягчился.

— Лежи спокойно. Я пытаюсь подлатать тебя.

— Мне больно, — слезы хлынули и покатились по моим вискам. Страх и безысходность леса окутывали мои мысли туманом и окрашивали в мрачные цвета, и я, казалось, не могла ясно мыслить.

— Я могу либо зашить рану, либо позволить тебе истечь кровью, — ответил он, выпрямился во весь рост и посмотрел на меня сверху вниз, его глаза были такими знакомыми, но так не похожими на фотографии из колледжа. У него были короткая, темная борода и волосы, которые почти доставали до плеч. Дикий вид. — Я промыл твои раны, как мог. Ближайшая больница находится в часе езды. Было бы рискованно для твоей жизни везти тебя туда, так что или сюда, или ты умрешь. Я решил сохранить тебе жизнь, хотя и не знаю почему. Так что не двигайся, мать твою, и я закончу то, что начал.

Я съежилась под его свирепым взглядом, а тупая боль в ноге, казалось, отдавалась и пульсировала вместе с моим сердцебиением.

— Не знаю, смогу ли я успокоиться.

— Ты должна, — он наклонился, его волосы образовали темную завесу между нами.

Я снова потянула за связывающую меня веревку.

— Развяжи меня.

Он повернулся и ударил кулаком по крепкому деревянному столбику кровати, его гнев был быстрым и неожиданным.

— Если бы ты не появилась на моей земле нелегально, этого бы не случилось.

— Я слышала крики женщины. Я хотела помочь ей, — ответила я. Комната начала расширяться и сжиматься в такт моему дыханию. Почему штукатурка не треснула? — Она сейчас в лесу. Женщина, страдающая от боли.

— Никто там не кричал, — сказал он, снова повернувшись ко мне, его глаз было почти не видно из-за завесы волнистых темных волос. — Я бы извинился за это, но я не сожалею.

— О чё... — хотела поинтересоваться я, но слова превратились в вопль, так как дикая вспышка боли, более сильная чем я ожидала, обрушилась на мою ногу, от неё у меня кажется остановилось сердце, а разум потонул в море ужаса.

Тишина.

***

Птицы. Откуда взялись все эти птицы? Я приоткрыла глаза и уставилась на лениво вращающийся под потолком пыльный вентилятор. Его лопасти медленно проворачивались, колыхая воздух со свистом, который напоминал шепот, как будто кто-то рассказывает секреты кому-то рядом с ним, но я не могла разобрать ничего.

У меня болело тело, а нога отдавала ноющей болью в такт с ровным биением моего сердца. Тени прошлой ночи плясали и проносились в моей голове — лес, кабаны и Гаррет Блэквуд.

Я повернула голову и посмотрела в залитые солнцем окна.

Холодный лес дышал покоем в утреннем свете, оранжевые и золотые тона пытались убаюкать меня ложным чувством безопасности. Но я вспомнила те крики. Что-то было не так в этих деревьях, и это была не только смерть моего отца. То, что унесло его жизнь, казалось, было намерено забрать и другие.