Елена Квашнина - Там за облаками (СИ)
- Нет, я так заглянул, от скуки, - Стас притворился, будто не услышал последний вопрос. - Ты мне как человек интересна.
- Спасибо на добром слове. Оно, как англичане считают, и кошке приятно.
- Да не за что. Лучше послушай добрый совет, порви с Петькой, пока не поздно. Ни себе, ни ему жизнь не калечь.
- Ему?
- Разумеется, - Стас сделался серьёзным. - Он ведь по Ножкиной второй год сохнет. Из нас двоих она меня выбрала.
- Только не говори, - Маша передразнила Стаса, - что Петро тебе всегда подражал и всегда завидовал.
- Что, он тебе поплакаться успел, как я у него с пелёнок в фарватере тащусь? - Стас развеселился.
Надо посмотреть в словаре значение слова "фарватер", - решила она и улыбнулась Стасу.
- Похоже, вы друг друга стоите.
- Нет, я лучше.
- Это почему?
- Высокий, красивый...
- Да? - весьма натурально поразилась Маша.
- Хорошо, симпатичный. Обаятельный, - продолжил перечислять Закревский, смешинки прыгали в серых глазах. - Чертовски умный...
- Скромненько, - резюмировала Маша.
- Вот именно! Скромненько, но со вкусом. И, кроме того, я счастливчик. Мне всегда всё в жизни удаваться будет, - он верно оценил высоко поднятые брови девушки. - Видишь ли, Маня, меня при рождении бог в макушку поцеловал, а судьба благословила. Я в "рубашке" родился и под двумя семёрками. "Рубашка" у матери в шкафу хранится, не вру. Она и мои семёрки меня всегда и везде вывезут.
Маша ничего не поняла из его похвальбы. Ну, про родившихся в "рубашке" она слышала. Дескать, такие особо удачливыми в жизни бывают, потому и пословица возникла. Самой сталкиваться с настоящими "рубашечниками", не просто с удачливыми, ей пока не доводилось. Врёт, наверное. А семёрки... Непонятно.
- Что значит "под двумя семёрками"?
- Это значит, что я родился седьмого числа седьмого месяца, в июле то есть.
- И ты веришь в мистическое значение семёрок? - разочарованно протянула Маша. - Веришь, что они в жизни помогут? Не труд, не талант, семёрки?
- Помогали, помогают и помогать будут. Разве ты не заметила, что у меня всегда всё получается? А как меня любят женщины!
- Кто? - опешила Маша. Уж не ослышалась ли она?
- Женщины, Маня, женщины. И самые маленькие, в пелёнках, и постарше, и даже старушки.
Маша благоразумно промолчала, не решившись напомнить ему недавнее крушение спортивной карьеры. Не всё у него получалось. И семёрки не помогли. Вот не полюбила же его тренер Тарасова, восходящая звезда советской спортивной педагогики.
- Может, не столько они тебя любят, сколько ты их?
- Я, Мань, полюблю одну единственную и на всю жизнь. Мне так нагадали. Просто я женщин понимаю лучше, чем другие мужики. Всегда знаю, что им нужно, чего они в данную минуту хотят.
- Хвалила себя калина...
- Я не хвастаюсь. Сама позже узнаешь.
- Вряд ли, Петро не захочет, чтобы мы общались.
- Ой, не смеши мои подмётки. Не пойдёшь ты замуж за Петьку. И он на тебе не женится. Уж поверь мне.
- Почему я должна тебе верить?
- Я судьбу провижу! - театрально провозгласил Стас и воздел к потолку руки. Оба расхохотались, как могут люди хохотать только в юности, дивной весной, в состоянии невозможной влюблённости в саму жизнь, а не только в отдельных её представителей.
Впоследствии Маше часто вспоминались некоторые реплики из того разговора. И везучесть Стаса, и бешеная любовь к нему женщин, и его умение порой верно предсказать какое-либо событие, точно смоделировать ситуацию, проникнуть в психологические хитросплетения души другого человека. Умел ведь не только в чужих мыслях рыться, но и душу от корки до корки прочитать. Опаснейший человек из него формировался на обломках его рухнувших идеалов.
Татьяна каким-то бесом узнала о его визите в библиотеку. Позвонила вечером Маше домой.
- Что, говорят, Длинный к нам вернулся? - с некоторых пор она именовала Стаса Длинным. Иногда прозвище звучало ласково, иногда враждебно, а случалось - и насмешливо.
Стас действительно вернулся в компанию. Одно время умудрялся не пропускать чуть не ежедневные дружеские сборища, распределяя свой досуг таким образом, что хватало возможностей встречаться и с Машей Ножкиной. Он с ней вдруг заскучал. И это все непонятным образом поняли. Тем не менее, по начавшей складываться у него привычке, придя однажды в библиотеку один и в неурочный час, поболтав о ничего незначащих вещах, Стас грустно признался:
- Мань, представь себе, я влюбился. Я так идиотски влюбился... Ни о чём и ни о ком не могу думать, только о ней.
- Разве это плохо? - сразу попадая ему в тон, слегка улыбнулась Маша.
- Плохо, - заключил он. - Я стал зависим и уязвим. Кроме того, она ко мне равнодушна.
Ножкина к нему равнодушна? Новость звучала подозрительно. У Маши с Таней складывалось иное впечатление. Впрочем, далеко не всегда со стороны виднее. Не все девушки обязаны воспринимать Закревского принцем на белом коне. Вдруг Ножкина и впрямь лишь терпит его? Бедный.
- Скорее всего, ты ошибаешься, Стас, и она попросту дразнит тебя.
- Думаешь?
- Тебя же все женщины любят.
- Не все, как видишь.
- Ты поссорился с Ножкиной? Она опять тебя прогнала?
- Кто? Машенька? Да она лучшая девушка в мире. Ей и не взбрендит меня прогнать. А правда, она очень красивая, а, Мань? И женственная.
- На вкус, на цвет, - пожала плечами Маша, переставая понимать Стаса. Кроме того, его признание причиняло ей острую боль, которую она едва терпела и скрывала. Пыталась направить свои мысли в безопасное русло, не дай бог, Закревский в очередной раз прочтёт их.
- Мань, вот ты мой друг, посоветуй, что мне делать?
- Что тут посоветуешь? Добивайся, удивляй её.
- Но ведь насильно мил не будешь.
- А ты семёркам помолись, - неуклюже пошутила она.
- Издеваешься?
- Нет, советы даю.
- Глупый совет.
- Каков вопрос, таков и ответ. Ну, попробуй в кого-нибудь другого влюбиться.
- И как, помогает?
- Кому помогает? - не сообразила Маша.
- Тебе, например. Ты же пытаешься влюбиться в Петро? - Закревский стал напряжённым и внимательным.
- Послушай, Стас, а почему вы все зовёте его Петро? - Маша начала уводить разговор в сторону от скользкой и неприятной ей темы.
