Татьяна Алюшина - Красота по-русски
Вот категорически, и все! Ни в одном печатном издании, в Интернете даже фото его нет, и информации – скупые слезы: «В девяносто пятом начал обучение у самого известного мастера России Володарского Михаила Захаровича. Окончил Строгановский университет. В две тысячи втором году перешел от чистой реставрации к производству авторской мебели. Работы Арбенина выставлялись в архитектурной галерее в Москве и на международных выставках, в том числе на выставке в Милане были представлены его кровать и два стула-корытца, на международной выставке-бутике роскоши ELITE LIFE в Нахабино комод и трюмо в классическом стиле…»
А дальше перечисление иных выставок, всяческое бла-бла-бла о произведениях искусства в исполнении Арбенина! Ноль полезной информации.
Контактные телефоны для заказа работ, каталог известных уже предметов, и все! Привет, пишите письма!
Ленка «окучивала» Забарина больше полугода, ныла, умоляла раскрутить этого Арбенина на интервью, Николай Васильевич старался, а в ответ – глухая тишина!
– Да и бог с ним, Лена! Зачем он тебе сдался-то? – недоумевало начальство. – С русской темой ты закончила, у тебя сейчас актуальна Скандинавия, ею и занимайся!
– Я задумала переплести интервью их специалистов и наших, – врала вдохновенно Ленка на голубом глазу.
– Идея неплохая, почему первый раз слышу? – журил Николай Васильевич.
– А я разве не говорила? – «включала дурочку» Елена Алексеевна.
– Ты мне голову не морочь, Невельская! – призывал к порядку барышню распоясавшуюся Забарин. – Ты мне плешь проела, подай тебе Арбенина, и все, а тут на ходу причину придумала!
– Ну, Никола-ай Васили-ич, – каялась посредством нытья Ленка.
– «Переплести», – передразнил он уже миролюбиво. – Сейчас придумала?
– Но здорово же! – «не кололась» она, сюрприз же все-таки!
– Ничего, – не сильно выказал одобрение, но и не отговаривал начальник. – Ну и сделай, у тебя же полно интервью с другими специалистами.
– Они все классные, лучшие! – сверкая глазами, принималась объяснять Лена. – Они такие вещи делают, взгляд не оторвешь! Валерий Васильевич Сологуб с сыновьями такую красотищу творит! А Бондаренко в современном стиле! А Егоров! Звание «Лучший краснодеревщик России» в прошлом году присвоили, мебель без единого гвоздя! Все мастера божественные, уникальные! Но Арбенин – особый! У него дерево поет! Пальцами проводишь – прямо музыка звучит!
– Это где это ты по его мебели пальцами водила? – подозрительно выяснял Николай Васильевич, глянув на сотрудницу поверх очков.
– Да на одной выставке, – сбилась с восторженной волны Невельская.
– Это часом не на той, с которой тебя турнули? – усмехнулся Забарин.
– И не турнули, а интеллигентно попросили, – засмущалась бойкая журналистка.
– Ну да, ну да, под ручки вывели! Помню, – посмеивался он. – Ладно, обойдешься без твоего «особого».
Забарин же не знал и не догадывался даже, что Лена втихаря книжку готовит! А Ленке ужасно, прямо до визга нетерпеливого, хотелось поговорить с этим Арбениным! Вот трава не расти!
Трава расти не перестала, интервью упрямый мастер не дал. Бирюк какой-то!
Четыре месяца назад Елена Алексеевна робко вошла в начальственный кабинет и вручила Забарину рукопись книги с фотоматериалами к ней.
– Да ты что?! – поразился Николай Васильевич. – Ну, Елена Прекрасная, ты даешь! Поразила!
Полистал, просмотрел, поднял на девушку взгляд поверх очков.
– Дела задвину, читать буду! Иди, не мешай!
Книжка получилась на славу!
И снимки прекрасно вышли, а текст читался, как художественная литература, и все же Лена Невельская постоянно сомневалась в своей объективности, думала, что можно было лучше, сильнее. Переживала ужасно!
На презентации стакан с водой опрокинула, облив новенькие туфли, микрофон уронила, оглушив всех присутствовавших, спотыкалась, толком сказать ничего не могла, только улыбалась смущенно и все думала: «Да кому эта книга нужна-то на самом деле?! Специалистам разве? Да и им на кой, они и так все про свою работу знают!»
Оказалось, что нужна. Да еще и как!
Приехала уйма народу, и Ленка давала автографы, подписывала книги, раскраснелась вся, не различала лиц, мелькающих перед ней, кивала как заведенная, не понимая, что ей говорят и о чем спрашивают. Василий Федорович стоял у нее за спиной, собирал и «складировал» букеты, подарочки и периодически дергал мать за локоть, чтоб не нервничала так уж.
Единственное, о чем Лена умолила Николая Васильевича, – никакой съемки! Ни камер, ни фото, даже личных. Вот просто нет, и все!
– Как это? – возмутился он.
– Ну пожалуйста-а-а! – чуть не плакала сотрудница. – Никакой, пардоньте-с, прессы! Не хочу!
– С ума сошла! – ругался Забарин. – А пиар любимого журнала!? Это же общественное мероприятие, мы же похвалиться обязаны!
– Ну, Никола-а-ай Василич… – канючила Лена.
– Дрейфишь? – понял он.
Не то слово! Лена пребывала в устойчивой уверенности, что никто не придет, кроме коллег и родных-близких, никто не придет, и позориться из-за провала не хотела.
– Ладно уж, – смилостивился Николай Васильевич, – пару фотографий для внутреннего пользования, а презентацию повторим по полной программе, когда книга пойдет в продажу по регионам. Тогда уж не отвертишься! И перестань дрейфить!
А через пять дней после презентации Забарин вызвал Лену к себе.
– Не знаю, нужно ли это тебе сейчас, – с сомнением начал он, – но позвонил твой Арбенин недоступный. Сказал, что прочитал книгу, приятно поражен столь глубоким анализом и искренним уважением к их профессии. Именно так и сказал, ничего более. Выказал готовность с тобой побеседовать.
– Да вы что?! – обалдела Ленка.
– А что ты так возрадовалась? – остудил Забарин. – Серия статей давно закончена, книга вышла. За каким чертом тебе сейчас это интервью?
– Я что-нибудь обязательно придумаю! – ликовала Елена Алексеевна.
– Ну-ну, – выказал сомнения Забарин, – он предложил встретиться в кафе, сейчас скажу, в каком…
Николай Васильевич порылся в своих записях на столе и назвал кафе.
– Знаю, – кивнула Лена, готовая прямо сейчас и отсюда стартануть на встречу.
– Пойдешь?
– Обязательно!
– Ну как знаешь. Подойдешь к администратору, он тебе столик укажет. В двенадцать дня. В воскресенье.
Трепетно ожидаемое воскресенье настало, и Лена подъехала к нужному кафе в центре, высматривая место для парковки.
Легко и просто! Воскресенье, двенадцать утра – да пожалуйста, хоть упаркуйся весь!
