Татьяна Алюшина - Любовь без права на ошибку
По укоренившейся годами привычке Битов проснулся рано, часов в шесть. Обычно он баловал себя в выходные продолжением прерванного сна – легкой, нежащей полудремой, но сегодня притаившиеся на ночь, но никуда не девшиеся тревога и раздражение к сибаритству не располагали. Он быстро выбрался из кровати и отправился на пробежку.
Бегать по-настоящему и всерьез Влад не любил, поэтому предпочитал для разогрева мышц короткий маршрут: через мост по тропинке на том берегу реки, с которой открывались красивые виды, и назад.
Вернувшись, спустился в подвал, где оборудовал небольшой спортивный зальчик с несколькими тренажерами. Битов никогда ни на чем не фанател, не имел такой привычки. Тем более на ставшем в последние годы таким модным спортивном образе жизни, вот и предпочитал разминаться в удовольствие: хочу и могу и еще немного сверху, для нагрузки.
Стоя под упругими струями душа после тренировки, он наконец почувствовал, как отпускает напряжение и расслабляются мышцы. Хорошо!
Как Влад и предполагал, он оказался сегодня не единственной ранней пташкой. На веранде за столом, накрытом к завтраку, уже чаевничали Вера Николаевна с бабушкой, поджидая его.
– Здравствуй, мой хороший, – разулыбалась бабуля, протягивая руки ему навстречу.
– Привет, красавица, – обнял и расцеловал он бабушку. – Как ты?
– Да нормально!
Влад сел рядом с ней, подвинул к себе чашку с блюдцем, Вера Николаевна засуетилась вокруг него, наливая чаю, подвигая поближе тарелочку с горкой горячих сырников, вазочки со сметаной и вареньями. Он поблагодарил, положил себе три штуки, отпил душистого чаю и только тогда приступил к выяснениям.
– Разведка донесла, что к тебе тут гостья непонятная приехала, – посмотрел он внимательно на Надежду Ивановну.
– Ох уж эта мне разведка! – Бабушка красноречиво посмотрела на засмущавшуюся домработницу. – Ни согрешить, ни покаяться, тут же донесут!
– Просто мы о тебе беспокоимся, – примирительно пояснил Влад в тысячу неизвестно какой раз.
Это постоянная тема для их пререканий – доклады Верочки о состоянии здоровья и настроениях бабушки и ворчание Надежды Ивановны на тотальный контроль.
– Так что за барышня к тебе приехала? – настаивал Битов.
– Ее зовут Василиса, – принялась пояснять бабушка. – Она внучка моей давней, очень близкой подруги… – И загрустила, отвернулась. – Очень давно мы по глупости и непониманию разругались, я на нее сильно обиделась и только с годами поняла, как была не права. Но дурацкая гордость не позволяла мне сделать первый шаг к примирению, а Лидочка все эти годы считала себя виноватой. – Она посмотрела грустно на внука, погладила его по голове. – Люди совершают столько нелепых, трагических ошибок и годами живут с их последствиями.
– Все это понятно, – перехватил ее ладонь, поцеловал и положил на стол, накрыв своей большой ладонью сверху, Битов. – Непонятно, при чем тут эта Василиса?
– Здравствуете! – весело и звонко поздоровался со всеми объект обсуждения.
Та-а-ак! Битов бесцеремонно уставился на незнакомку, заочно успевшую его раздражить до невозможности. Он неторопливо и со вкусом прошелся оценивающим взглядом с головы девушки до кончиков каблуков.
Вообще-то надо было сразу сообразить, что для Веры Николаевны «юбочка по самое это» могла быть и скромной юбкой-карандаш на ладонь выше колена, а «полгруди напоказ» – расстегнутой верхней пуговицей строгой офисной блузы.
Но в чем-то она была права несомненно!
Высокая, где-то метр семьдесят, девушка казалась еще выше из-за каблуков. Неброская, некричащая красота лица. Нежная, чистая, даже с расстояния понятно, что шелковистая на ощупь кожа, правильный овал, правильный аккуратный носик, полные губы с четким естественным контуром, упрямый милый подбородок и потрясающие глаза насыщенного василькового цвета, чуть приподнятые к вискам, все это в легком утреннем макияже и с бриллиантовыми сережками-гвоздиками в мочках маленьких красивых ушек!
Класс! Первое определение, приходящее на ум. Холеная – второе!
Длинные рваные прядки, обрамлявшие лицо, переходили в густую, продуманно небрежно и легко заплетенную, перекинутую на грудь, насыщенного цвета потемневшей пшеницы косу, доходившую почти до талии.
О да, грудь! Поэма! Тяжелая, упругая, размера четвертого, с глубокой ложбинкой, открытой взору совсем не пошлым декольте с панорамным видом внутрь, а вполне нормальным вырезом обтягивающей ее белоснежной майки. Тонкая талия, подчеркнутая той же майкой и льняными шортами цвета апельсина, затянутыми ремнем и нежно обтягивающими умопомрачительные бедра. И вовсе не до ягодиц, а на ладонь ниже попки.
Далее ноги-ноги-ноги офигенной формы и красы плавно перетекали через изысканные точеные колени в столь же офигенные икры, спускались-сужались до еще более изысканных и утонченных лодыжек и триумфально заканчивались узкими стопами с тонкими аристократичными пальчиками с ярко-красным лаком на ноготках, уверенно стоящими на высоких каблучках дизайнерских ярко-оранжевых туфелек с открытым носком.
Дополняла наряд длинная расстегнутая прозрачная рубашка-накидка с бело-оранжевым абстрактным узором, как и все остальные вещи именной марки от известного дизайнера соответствующей ценовой категории элитного уровня.
Прикид дамочки был вызывающе эротичен, но далек от пошлости и уж точно не на грани фола. Вернее, не так! Сама девушка была вызывающе, невероятно эротична, от нее во все стороны волнами расходилась сексуальная женская манкость, а наряд лишь подчеркивал это.
А вот на руках никаких колец и браслетов, и прекрасная шейка обошлась без украшательств из цепочек и подвесок. Даже как-то странно.
Но все равно она была фифочка. Дорогая, избалованная, ухоженная до глазури, упомаженная, насалоненная, явно высшего уровня, но столичная тусовочная фифочка!
Правда, была одна деталь, которая не вписывалась в образ, как и «крузак», стоявший в гараже Битова, – никакой собачки под мышкой у нее не было, а то, что находилось у ее ноги и с явной угрозой не мигая смотрело на него, никоим образом нельзя было причислить к отряду шавок или домашних собачек! Скорее к боксерам, побывавшим в смертельных переделках и готовым биться насмерть.
Ну с этими непонятками он разберется позже! Увлекшись изучением девушки, Битов и не заметил, что на веранде повисла звенящая от напряжения тишина, и почувствовал это, только когда девушка заговорила.
– Мне повернуться? – Она смотрела на него понимающе и даже с какой-то долей снисхождения, скептически улыбаясь правым уголком своих потрясающих губ.
– Все, что меня интересовало, я уже увидел, – спокойно отказался от предложения Битов.
