Диана Джонсон - Брак
– По определению свадьба является первым актом, – спокойно рассуждал Серж, вгоняя две гильзы в стволы дробовика и с отчетливым щелчком закрывая его. – Но для некоторых из присутствующих сегодняшний вечер – третий акт совсем другой драмы.
– Осторожнее, месье! – воскликнул мэр, вскакивая и пятясь.
Крей вскинул дробовик, поверх голов гостей прицелился в прекрасную позолоченную люстру, висящую под потолком, и выстрелил. Оказалось, что люстра сделана из папье-маше – дробинки выбили из нее клочки материала, упавшие вниз. Крей хмыкнул.
Ножки стульев заскребли по полу, гости недовольно запротестовали, кто-то засмеялся. Некоторые поднялись и отошли от стола, но остальные с интересом продолжали наблюдать за Креем, не зная, что это – скетч или шутка.
А теперь он выстрелит в меня, думала Клара. Несмотря на присутствие духа, она съежилась, все тело напряглось.
Крей повернулся к столу, не выпуская дробовик из рук. Тим поднялся, решив попытаться отнять у него оружие. Заметив, что люди обступают его, Крей быстро вскинул дробовик и повел стволом, пока не остановил его на Кларе. Гости ахнули. Тим метнулся к Крею, его примеру последовал Антуан де Персан и, как ни странно, Джерри Нолинджер, отец Тима, который стоял к Крею ближе всех. Крей даже не попытался удержать оружие, послушно отдал его Нолинджеру и одарил понимающей, саркастической улыбкой Персана, эффектный бросок которого заметили все.
– Я не сомневался, что это будете вы, – заявил Крей.
Все произошло за считанные секунды. Притихнув после такой развязки, гости вернулись к столу, делая вид, будто ничего не случилось.
– Садитесь, садитесь, – обратился Крей к гостям. – Не пугайтесь и не тревожьтесь, продолжаем ужин. Маленькая шутка, не более…
Краем глаза Тим заметил, что Сис сунул в карман какой-то предмет – наверное, пистолет.
Далеко не все услышали слова Крея, все выглядело не более чем инцидентом, во время которого Нолинджеры и Антуан де Персан, умеющие обращаться с оружием, отобрали дробовик у человека, не сознающего всю опасность, к тому же слегка подвыпившего. Но через несколько минут кое-кто из гостей ушел – в том числе Персаны. Обе мадам де Персан хмурились и поджимали губы. Клара, взгляд которой застыл, как у зверя в ночи, тоже поднялась и вышла из-за стола.
Она поняла, что Антуан любит ее и готов ради нее пожертвовать жизнью.
Вместе с уходящими гостями она вышла в холл, продолжая болтать с ними, перебрасываться шутками, благодарить за то, что они почтили присутствием ее дом. Все отметили ее самообладание: наверное, она пережила страшное мгновение, очутившись под прицелом дробовика, пусть даже направленного на нее в шутку. Тим заметил, как на миг она вскинула руку в тщетной попытке защититься.
– Черт, я бы спряталась под стол, – заявила жена Грейвса, Сью.
Антуан не знал, способен Серж выстрелить или нет, думала Клара; он хотел спасти ее, а его жена, заметив это, пришла к тому же выводу, что и Серж. Клара сожалела о том, что Антуану предстоит неприятный разговор. А может, нет? Но подумать об этом лучше потом.
За весь вечер Антуан не обмолвился с Кларой ни единым словом, даже когда уходил. Он удалился так поспешно, что им не хватило времени обменяться взглядами, в которых читалась бы вечная любовь. И все-таки сегодня он пришел сюда и смело кинулся к Сержу.
Но так же поступил и отец Тима, с которым Клара была едва знакома. Его примеру последовал бы любой благородный и смелый мужчина, рыцарь в душе. Тим Нолинджер тоже попытался остановить Сержа.
Вийонский аббат заметил, как Персан уходил, обнимая за талию Труди, которая нуждалась в моральной поддержке и утешении после сцены, смысл которой она прекрасно поняла: Антуан и жена соседа. Разгневанная мадам Сюзанна де Персан ничего не сказала Антуану.
В состоянии возбуждения говорить на чужом языке было нелегко, поэтому после неожиданной драмы двуязычный альянс мгновенно распался. Французы говорили только с французами, американцы – с американцами. Тим и Анна-Софи уговаривали друзей остаться на танцы. Они сами станцевали первый вальс, но Анна-Софи старалась не смотреть в глаза жениху.
Американцы обступили Джерри Нолинджера, расспрашивая, о чем он думал в ту минуту, когда метнулся к вооруженному человеку.
– Поразительная отвага! – прошептала Дороти Штернгольц, обращаясь к Терри Нолинджер. – Джерри – настоящий американский аристократ.
– Эта сцена была отрепетирована заранее, – предположил кто-то из французов.
Возможно, он был прав: Крей вел себя не как взбешенный муж, почти поддавшийся жажде убийства, а как последователь Хичкока, только что продемонстрировавший Аристотелев принцип драмы или киноэффекта. Он бродил среди гостей с довольной усмешкой на лице, любезно предлагая им еще шампанского. На Клару Серж не смотрел.
Как ни парадоксально, Клара жалела о том, что Серж все узнал и разочаровался в ней, в ее честности и преданности. Она вызывающе вскинула подбородок, но это был скорее вызов, порожденный многовековым господством мужчин. Можно ли бросать вызов неписаным законам? Можно ли прелюбодействовать и вместе с тем ощущать свою правоту, полностью оправдывать себя?
Она давно предвидела такой исход. Десять лет безмолвного недовольства Сержем заставили ее совершить недопустимый поступок; он сам подтолкнул ее к этому своей холодностью, отчужденностью, равнодушием. Наверное, многие удивлялись, как она может спать с Сержем. И вправду, как она могла? При этом она ожесточалась, а ее сердце тяжелело от неосуществленных желаний.
От внимания присутствующих не ускользнуло то, что Крей сердит на жену. Но в этом не было ничего странного, из ряда вон выходящего – обычное дело, когда жена намного моложе и привлекательнее мужа.
– Обычно деньги служат уравнивающим фактором, – заметила Эстелла в разговоре с мадам Уоллингфорт. – Деньги и слава Крея сбалансировали биологические различия, но лишь до определенной степени.
– Я сама видела, как часто он бывал резок с ней, – сказала Анна-Софи. – Однажды в нашем присутствии он назвал ее самой глупой женщиной на свете.
– Так ты думаешь, Персан ее любовник? – спросил Тим, размышляя о роли Анны-Софи в возвращении «Апокалипсиса Дриада», о том, что он никогда не поймет ни свою невесту, ни женщин вообще, ни то, как Персану удалось затащить Клару в постель, если смысл маленькой драмы действительно заключался в этом. Но ведь Персан мог быть просто благородным и смелым человеком.
– Я никогда не говорила об этом с Сюзанной, – со смехом сказала мадам Уоллингфорт Эстелле, – но ей не следовало бы спускать глаз с сыновей. Вспомните, что стало с Шарлем-Анри!
