Дженнифер Блейк - Дерзкие мечты
— Да? И почему же? — спросила Лора Каморе.
— Традиция, семейная гордость, — ответила Джолетта.
— Ах, это… — улыбнулась мать Роуна.
— Ты что, не понимаешь? Разговор идет о миллионах! — воскликнула Натали.
— Понимаю.
— Если ты не отдашь нам дневник и будешь упорствовать, если ты не выдашь нам всю необходимую информацию, я… я убью тебя, и плевать мне, что ты моя кузина. — Натали взглянула на Лору Каморе. — На самом деле, неплохая Мысль, учитывая, что по законам Луизианы моя мать считается следующей наследницей. Вам не кажется, что это упростит ситуацию?
Пожилая дама не сразу оценила шутку. Но и потом она не засмеялась. И никто не засмеялся.
21
Я жду.
Прошли последние дни осени, виноград собран, поля сжаты, и земля, кажется, устала и приготовилась к отдыху, а я все жду. Не могу поверить, что милый мой Аллин ко мне не вернется. И ни за что не поверю, что он мог покинуть меня.
Этой осенью в Крыму умирали люди, умирали в местах, названия которых
— всего лишь ни о чем не говорящие пункты на географической карте; союзные силы Англии, Франции, Пруссии и Австрии объединились, чтобы противостоять амбициям русского императора Николая. Мне жаль солдат, сражающихся по обе стороны, посланных на смерть вдали от дома, вдали от родины, но эта жалость, увы, второстепенная. Больше всего мне жаль саму себя. Но я презираю свою слабость, ведь вера в любовь должна придавать мне силы.
Порой Вайолетт начинала сердиться на Аллина. Как он смог уехать и оставить ее на попечение чужих людей? Неужели он не представлял себе, какие страхи могут мучить женщину в ее положении? Он обещал, что никогда ее не оставит. И — оставил, оставил!
Каждый день она говорила себе, что Аллин скоро вернется, что он не покинул ее навсегда. Но каждый день заходило солнце, ночь укрывала виллу своим темным плащом, а Аллин все не приходил.
Она знала, что он должен был с кем-то встретиться и что-то предпринять, чтобы прекратить слежку за каждым его шагом. Или, возможно, он хотел предать справедливому суду тех, кто запугал синьору Да Аллори до смерти. Но как же можно было оставить ее на вилле совсем одну, особенно после того, что случилось с пожилой женщиной, которая их приняла? Что ей делать, если эти люди вдруг вернутся и начнут выпытывать у нее, куда уехал Аллин, а она ничего не сможет им ответить?
Ребенок внутри ее рос, и с каждым днем Вайолетт чувствовала себя все более неуклюжей, к чему трудно было привыкнуть. Она, всегда такая быстрая, легкая, теперь должна была двигаться медленно и осторожно — не ради себя, ради ребенка. Если с ней что-то случится, ребенок погибнет. Оберегая себя, она оберегала и его.
Но, конечно, она не была одна. С ней был Джованни. Когда она сидела в саду, он подрезал деревья, сгребал листья, подметал дорожки. Часто к завтраку или обеду он приносил ей букетик цветов и ставил его на стол. Если она вдруг роняла свое шитье, он всегда оказывался рядом, чтобы его поднять. Он готов был поддержать ее под руку, когда она прогуливалась по дорожкам вокруг дома.
С той самой ночи, когда уехал Аллин, Джованни спал в доме. Он приходил каждый вечер и оставался до рассвета, располагаясь на соломенном тюфяке прямо под дверью Вайолетт. Она не знала, спал ли он вообще. Если она вставала ночью, он тотчас спрашивал, что ей угодно. Когда она поднималась рано, он был уже на ногах. Долгими осенними вечерами Джованни приходил и сидел с ней в гостиной. Ему очень нравилось, когда Вайолетт ему читала. Некоторое образование он получил у местного священника, но работа не оставляла ему времени для чтения или занятий. Он любил узнавать новости из газет, но больше всего нравились ему итальянские переводы романов Вальтера Скотта про благородных рыцарей и прекрасных дам. Однажды Вайолетт заметила, как он слегка улыбнулся на не правильно произнесенное ею слово, и стала брать у него уроки итальянского.
Когда его мать готовила, он всегда подавал обед. Он не разрешал Вайолетт есть на кухне и носил для нее блюда в столовую. Своими забавными рассказами про деревенскую жизнь Джованни умел вызвать у нее улыбку и всегда уговаривал ее съесть побольше — кусочек того, кусочек сего, предлагая ей разные блюда, — словно взамен любви.
Поначалу Вайолетт беспокоило внимание молодого итальянца.
— Джованни, не надо из-за меня забрасывать свою работу и семью, — сказала она как-то.
— О нет, мадонна, — ответил он, и его черные глаза засветились нежностью. — Я должен быть рядом, на случай, если вам понадоблюсь.
— Но ты же не обязан следить за каждым моим шагом.
Он перестал улыбаться и взглянул на нее встревоженно.
— Вам мешает, когда я рядом?
— Конечно, нет, но у тебя должна быть и своя собственная жизнь.
— Нет, мадонна. Она принадлежит вам.
Он заговорил о другом, и было понятно, что переубедить его невозможно. Ей оставалось только гадать, то ли Аллин оставил указания делать для нее все возможное, то ли сам Джованни по каким-то своим причинам решил действовать именно так. Вайолетт подозревала, что было и то и другое.
В другой раз она спросила у него:
— Джованни, у тебя есть девушка?
— Если бы была, мадонна, я бы не жил здесь.
Она на мгновение задумалась.
— Может быть, тебе пора найти милую девушку и устроить свою жизнь?
Он посмотрел на нее и только покачал головой.
— Милую девушку найти нетрудно, гораздо труднее найти прекрасную женщину.
Такая преданность была ей приятна, тем более что, нося ребенка, она с каждой неделей становилась все толще и неповоротливей. Вайолетт испытывала чувство вины, пользуясь его заботой и зная, что не может ничего предложить в ответ. Но в то же время она была благодарна ему за это. Он помогал ей бороться с приступами одиночества, скрашивал медленно текущее время.
Потом зарядили зимние дожди. Тосканские холмы из охристо-красных превратились в серые, и так же серо было на душе у Вайолетт. Однажды утром она стояла у окна маленькой спальни, в которой собиралась сделать детскую. Окно выходило на тропинку за стенами сада, ведущую к огороду и конюшням. Дождь перестал, но капли еще продолжали падать с крыши дома и с веток деревьев. Вайолетт видела, как Джованни вышел из конюшни с тележкой, нагруженной соломой, которой он укрывал розовые кусты. Она помахала ему рукой, и он поклонился ей в ответ. Потом открыл ворота и скрылся в саду.
За ее спиной мать Джованни, убиравшая в комнате, сказала:
— Он хороший мальчик, трудолюбивый. Но голова у него забита всякими ненужными фантазиями и великими идеями.
— Не знаю, что бы я делала без него. Мария принялась взбивать подушку с большим, чем следовало, рвением.
![Дженнифер Блейк - Запретные мечты [Очарование золота]](/uploads/posts/books/20780/20780.jpg)
