Робин Пилчер - Океан любви
— Похоже, ты припас отличную идею, — со смехом заметила Жасмин.
— Отлично! Значит, Файр-Айленд! Доставайте ваши купальные костюмы из сумок, мы отправляемся плавать!
Чарли и Бенджи ринулись на веранду и начали потрошить рюкзак Чарли в поисках его плавок, в то время как Жасмин помогла Харриет найти купальник, аккуратно разобрав все ее вещи. Дэвид, зайдя к себе в спальню, взял плавки из ящика для нижнего белья и, вернувшись назад, обнаружил, что Софи не предпринимает никаких действий для того, чтобы найти свой купальник.
— Милая, ты не можешь найти свой купальник?
Софи посмотрела на него и, слабо улыбнувшись, сказала:
— Папа, если ты не против, я, пожалуй, не поеду с вами.
— Ох, — огорченно воскликнул Дэвид, — дорогая, пойдем! Это будет на самом деле весело. Там прекрасный пляж и…
— Папа, я просто не хочу! — Она вытащила рубашку из сумки и бросила ее на кровать, — Ты и вправду будешь против того, чтобы я осталась?
Несколько мгновений Дэвид стоял неподвижно, удивленно глядя на нее, ошеломленный стальными нотками в ее голосе. Он уже было собирался ей что-то сказать, как почувствовал, что кто-то положил ему руку на плечо, и, повернувшись, обнаружил, что Жасмин и дети молчаливо стоят позади. Она направилась к выходу, приглашая его взглядом проследовать за ними.
— Так, давайте-ка все выйдем на минутку на улицу, на лужайку, — сказал Дэвид, махнув детям рукой.
Когда все вышли, Бенджи, Чарли и Харриет тут же умчались на пристань, крича от восторга.
— Вы, наверное, хотите остаться вдвоем? — тихо спросила Жасмин.
— Да, пожалуй, так будет лучше, — ответил Дэвид. — Ты не будешь против, если я попрошу тебя ненадолго их увести отсюда?
— Конечно, нет. Я хочу отвезти их сейчас к нам домой, чтобы они поплавали в бассейне, а затем, немного позже, ты и Софи сможете к нам присоединиться. Ты согласен?
— Это было бы просто здорово, Жасмин.
Они спустились к нижней границе лужайки, где Харриет наблюдала за тем, как Бенджи и Чарли соревнуются друг с другом в кидании гладких камушков по воде.
— Так, ребята, послушайте-ка все меня! Небольшие изменения в планах! Вы сейчас пойдете к Бенджи домой, там можно будет поплавать в бассейне.
С ликованием мальчики во весь опор понеслись назад, прямиком к воротам. Но Харриет было не так-то легко одолеть подъем по ступенькам.
Она остановилась перед отцом:
— Папа, а вы с Софи разве не пойдете с нами?
— Не сразу, моя милая. — Он нагнулся вперед, опершись руками на колени. — Но если вы пойдете с Жасмин, то мы с Софи очень скоро к вам присоединимся. Хорошо?
Харриет кивнула и без капли стеснения всунула свою ладошку в руку Жасмин.
— Хорошо, Харриет, — сказала Жасмин, поднимая брови в восхищении и подмигивая Дэвиду, — давай, пойдем и догоним этих мальчишек, так нам будет веселее идти! — И они пошли вдвоем через лужайку, и вышли за ворота. Когда Дэвид направился к дверям дома, он услышал за изгородью их удаляющиеся голоса, которые оживленно что-то щебетали друг другу.
Дэвид зашел в дом. Софи все еще стояла перед кроватью, разбирая свои вещи. Он взял чайник и, подойдя к раковине, наполнил его водой из-под крана.
— Я, пожалуй, попью чай. Ты не хочешь чашечку?
Софи, не оборачиваясь, помотала головой.
— Нет?
Она повернулась и слабо улыбнулась.
— Нет, спасибо.
Дэвид прислонился к раковине:
— Когда я говорил с мистером Хантером, он сказал, что ты очень усердно готовилась к выпускным экзаменам. Они успешно прошли?
— Я надеюсь.
Сбитый с толку холодной реакцией дочери на свои вопросы, Дэвид подошел к Софи и положил руку на ее плечо.
— Ты себя хорошо чувствуешь, милая?
Она повернулась к нему и тихо произнесла:
— Честно говоря, не очень. У меня эта жуткая боль внизу живота.
— О, дорогая, тебе стоило сказать об этом раньше! Съела что-нибудь не то в самолете, как думаешь?
Она подняла брови, поражаясь его неспособности понять происходящее.
— Нет, папа, я не об этом! Просто у меня сейчас, знаешь, такой период месяца…
Прошло несколько мгновений, прежде чем до отца дошел смысл ее слов.
— О, черт возьми, ну, конечно же. Прости, Софи, я должен был сразу понять. Не удивительно, что ты себя чувствуешь так скверно. У тебя есть… э-э-э, все, что тебе нужно?
Она улыбнулась, продолжая доставать вещи из сумки:
— Да, все есть, спасибо. — Софи замерла, аккуратно сложив пару брюк в вещевой ящик. — Просто, это… о, нет, это не важно.
— Нет, нет, скажи, милая, прошу тебя.
— Просто, понимаешь, я до сих пор не очень уверена в понимании всего, что у меня сейчас происходит, и иногда у меня начинается просто паника, и мне сложно со всем этим справиться — особенно что касается плавания и тому подобных вещей. — Она взглянула на отца и нервно рассмеялась. — Не думаю, что это то, что девочки обсуждают со своими отцами. Это все только потому, что мамочки больше не…
Она не договорила. В этот момент ранимость, обостренная одновременно и ее природным нравом, и нездоровьем; сломила ее стальную выдержку и дала эмоциям вырваться наружу:
— Папа, мне так не хватает мамочки!
Она кинулась к отцу и крепко прижалась к его груди, ее тело судорожно тряслось от рыданий, высвобождая накопившиеся горе и печаль, которые так долго теснили душу ребенка. Дэвид безмолвно обнимал дочь, без конца целуя ее макушку и чувствуя, как ее слезы просачиваются сквозь рубашку на его грудь.
— Я знаю, милая, я знаю, что тебе ее не хватает, — в конце концов вымолвил он, и на его глазах тоже выступили слезы. — Мне тоже ее так сильно не хватает… и мне безумно больно. И мне кажется, что эта боль уже никогда не пройдет. Нет ни одной секунды в течение дня, когда бы я не думал о ней. — Он мягко отодвинул дочь от себя, коснулся ее подбородка и поднял ее голову, чтобы посмотреть в глаза. — Но послушай, милая. Я здесь сейчас для тебя, и я здесь для всех вас. Для меня все стало другим там, в Шотландии, но здесь все изменилось, и все будет продолжать меняться — к лучшему, я обещаю тебе. Боюсь, что мы больше никогда не увидим нашу маму, как бы сильно мы этого ни хотели и ни молились об этом, но самое важное сейчас — это то, что у каждого из нас есть мы, есть семья, и это именно то, чего больше всего хотела бы наша мама, — чтобы мы продолжали жить и испытывали больше счастливых моментов, веселья и смеха, как это было при ней. — Дэвид на мгновение умолк, оглядываясь вокруг себя. — Ты понимаешь, что она с нами, здесь, сейчас? Я знаю это точно. Прямо здесь и прямо сейчас Рэйчел стоит в этой комнате и говорит нам: «Эй, ребята! Давайте, идите вперед, не останавливайтесь хотя бы ради меня! Я болею за вас! Не надо переставать смеяться и шутить, не надо становиться несчастными, потому что если вам плохо и больно, то будет плохо и больно и мне вместе с вами, а я бы хотела, чтобы вы сохранили в семье мою жизнерадостность и веселье, и любовь к жизни и — красоту».
