Александра Поттер - Мечтай осторожнее
Сейчас появится Гейб.
Где бы лучше встать? Еще по пути сюда я решила, что подойду к нему только после выступления, следовательно, мне нужно место, откуда удобно фотографировать и где он меня не увидит. Парень наверняка сильно волнуется. А если и нет, у меня-то уж точно поджилки трясутся.
Примечаю темную нишу у противоположного конца барной стойки и протискиваюсь туда мимо стайки девиц. Они курят и громко болтают.
— А «Марионетку на пенисе» видела?
— Не-а, билеты кончились. Потому сюда и завалила.
— Дальше-то что? Смешно хоть будет?
— А фиг его знает.
Я замедляю шаг и навостряю уши: вдруг что-нибудь скажут про Гейба?
— Лично мне без разницы. Билет-то халявный.
— Как это?
— Какой-то америкос на улице совал всем подряд.
Так презрительно, так небрежно… «Америкос» — разумеется, Гейб. Если ему приходится раздавать билеты, значит, плохи дела. Подтверждаются мои худшие опасения. Делай ноги, Хизер, от греха подальше… Но свет начинает меркнуть, и я в один прыжок оказываюсь в нише.
У микрофона возникает конферансье с пинтой «Гиннеса».
— Скажем прямо, иногда жизнь бывает чертовски унылой…
Зрители вяло мычат в знак согласия и отпускают комментарии насчет предыдущего оратора.
— Особенно без таких артистов, как наш следующий гость. Встречайте, персонально ваш — Ангел Габриэль.
Почему я его не удержала? Почему не отговорила, не…
На сцену выходит Гейб, и дыхание у меня перехватывает. Наяву он еще симпатичнее, чем в памяти. Я ожидала увидеть на нем тот уродский костюм, какие, по его мнению, носят крутые парни, но Гейб в джинсах и серой толстовке. Волосы, как обычно, торчком, зато ни намека на щетину, и, поправляя очки на носу, он выглядит лет на двенадцать. Я сгораю от желания его защитить.
Черт, да я от любви сгораю!
— Привет и спасибо, что пришли. Я первый раз в Эдинбурге. Тут есть кто-нибудь из местных жителей?
Ни один не снисходит до ответа.
У меня сердце кровью обливается.
— Я сам из Калифорнии, но последние несколько недель жил в Лондоне. Классный город. Биг-Бен, Лестер-сквер… А вот Пикадилли-серкус[69] чуток разочаровала. Хоть бы один клоун или дрессированный тюлень…
Он улыбается. Должна признать, в сочетании с его протяжным выговором и расслабленной манерой все это звучит довольно забавно. Но «довольно забавно» мало, чтобы расшевелить публику, которую усыпил мистер Голубятник. Темный зальчик не подает никаких признаков жизни.
Я как в воду глядела, Гейб провалится с треском. Здесь, прямо передо мной, в этой псевдобаварской таверне.
— Серьезно: я впервые в Британии и заметил кое-какие отличия от Штатов…
Гейб стоит на сцене в свете прожекторов, и больше всего на свете я хочу подбежать и спасти его. Но не могу. Сейчас я бессильна. Озираюсь. Никто, совсем никто не смеется. Зрители с недоумением переглядываются, явно озадаченные отсутствием цинизма и черного юмора. Они не хотят к нему прислушаться, не желают дать ему шанс. Некоторые открыто треплются о своем. Вот гады. Комик и должен быть злобным пессимистом, вспоминаю я слова Гейба. Неужто ошиблась я?
— Или вот еще, например…
Теперь он определенно нервничает. Потирает нос, как всегда, когда ему не по себе, сглатывает — кадык так и ходит на горле. Нет моих сил на это смотреть!
Пригнув голову, пробираюсь мимо зрителей у барной стойки и стрелой бросаюсь в туалет. Дверь за мной захлопывается, приглушая голос Гейба до невнятного бормотания. Уф-ф…
Плещу в лицо холодную воду. Мне физически плохо от происходящего. Сколько времени, сколько сил человек потратил ради этого выступления — и что получил? Публичный плевок в физиономию? Зевки равнодушных зрителей? Возмутительно! У Гейба талант, этот парень забавен от природы. Но вот он стоит на сцене — и никто, совсем никто не смеется…
Но что это?
Не может быть! Приоткрыв дверь, вглядываюсь в дымовую завесу. Невероятно. Зрители посмеиваются, а некоторые так и вовсе хохочут в голос. Даже те девицы у бара хихикают, подталкивая друг друга локтями.
— Еду я как-то на днях в одном из этих ваших двухэтажных автобусов…
Прохожу в зал. Атмосфера ощутимо изменилась: досужая болтовня смолкла, все взгляды обращены на сцену. Гейб продолжает:
— … И вижу маленькую девочку. Крошка плачет навзрыд. «Что ж делать-то?» — думаю. Сердце разрывается от жалости, чувствую, сейчас сам заплачу…
Гениально выдержав паузу, Гейб корчит уморительную гримаску, и народ чуть не валится со стульев от хохота.
— И вдруг — вау! — вспоминаю, что у меня в рюкзаке есть конфетка! — Снова пауза, для усиления эффекта. — Вот вам и решение проблемы. Достал я конфетку, сунул в рот — и представьте, мне сразу та-ак полегчало!
Публика визжит от смеха.
Перевожу взгляд с одного зрителя на другого. Гейб их покорил. Меня тоже.
Молодец! Интонации естественные — ни тебе фальши, ни наигранной свирепости. И абсолютно спокоен — небрежный наклон головы к плечу, руки в карманах; бросает свои шуточки с ангельской улыбкой, которая околдовывает присутствующих. Словом, все гораздо, гораздо лучше, чем я могла себе представить. Куда только девались деланный цинизм и недовольство окружающим миром? Гейб решил быть самим собой — возможно, все-таки прислушался к моему совету, и, черт возьми, как же это приятно.
Шоу набирает обороты, зрители хохочут все громче и громче. Даже жаль, что до конца всего несколько минут.
— Но я никак не могу попрощаться с такой замечательной публикой, не упомянув об одном очаровательном рыжем создании, с которым довольно близко познакомился в последние несколько недель.
Это еще что?
По ходу действия я слегка обалдела (как ни крути, а вытерпеть комика — непростая задача, даже если речь идет о Гейбе), но последняя фраза выдергивает меня из транса. Очнись, Хизер! Речь-то о тебе…
— Речь о котяре по кличке Билли Смит.
С чего это я вообразила, что Гейб вспомнит про меня?
Потому что этот дурень в вас влюблен.
Виктор Максфилд ошибся. В плане сплетен на мужиков рассчитывать нельзя, они передают информацию по принципу испорченного телефона…
— Знаете, мне всегда было интересно, откуда это оскорбление, которое звучит как комплимент: «Ну ты и котяра». Теперь-то я в курсе.
Хм. Любопытно.
— Мы с соседкой по квартире любим скоротать вечерок перед ящиком — пижамы, мятный чай, «Секс в большом городе». У девушки полное собрание серий — такая, знаете, универсальная энциклопедия мужчин…
Я багровею и стреляю глазами по сторонам. Зрители весело кивают, мужики подталкивают локтями спутниц, а те смущенно прыскают, узнав в моем портрете самих себя.
