Жестоко и прекрасно (ЛП) - Лейн Терри Э.

— Что?

— Посмотри на меня. Я имею в виду, действительно посмотри на меня. И сними шоры. — Он протягивает руки. — Это рак, он убивает меня. Это то, что он делает; это называется прогрессированием болезни. Я на пороге паллиативной помощи.

— Я-я не знаю, что это значит.

— Это означает, что Розенберг сделает меня удобным со всем, что ему придется использовать. Обезболивающие, может быть, небольшие дозы химиопрепаратов.

— Но ты только что сказал, что закончил с химиотерапией.

— Для лечения. Это было бы для облегчения боли. Вот что такое паллиативная помощь. Мне будет удобно, обещаю.

Ирония в том, что его голос успокаивает.

— Дрю, ты в порядке?

Он издает короткий смешок.

— У меня действительно нет выбора, не так ли?

Нет, это не так. Не то чтобы он заказал это из меню.

— Господи, я не знаю, что сказать.

— Все, что я хочу, чтобы ты сказала, это то, что ты принимаешь мое решение и молишься о чуде.

Я смотрю на него и говорю:

— У меня ведь нет выбора, не так ли?

Он бросает на меня застенчивый взгляд и качает головой.

— Нет. Мне жаль.

Я выдыхаю судорожно. Пришло время мне взглянуть правде в глаза. Не то чтобы у меня не было таких мыслей раньше. Но когда тебе представляют их в таком виде, это все равно что плеснуть в лицо ледяной водой.

Я не знаю, откуда берется спокойствие, но я оцепенело спрашиваю:

— Твои родители знают?

— Еще нет. Ты пойдешь со мной, рассказать им?

— Ты знаешь, что я пойду. — Я кладу голову ему на грудь. — Что с Беном?

— Надеюсь, ты не возражаешь, но он уже едет.

— Нет. Я не против.

Правда в том, что я немного рада его приезду.

Бен никогда не стучит, но сегодня почему-то стучит. Когда я открываю дверь, я вижу страх в его серых глазах. Его темно-каштановые волосы растрепаны, и я знаю почему. Он продолжает водить руками по ним, как и сейчас. Затем он дергает меня на руки, и мы стоим там, две ошеломленные души, пытаясь утешить друг друга. Мы слышим голос Дрю, зовущий из другой комнаты.

— Перестаньте хныкать и идите сюда, вы двое.

— Предоставь ему сказать что-то подобное, — говорит Бен мне в плечо. Затем он шмыгает носом, вытирает глаза и слабо улыбается мне. Протянув руку, он спрашивает: — Готова?

Мы заходим вместе, и Бен спрашивает:

— Когда это я хныкал?

— С тех пор, как ты решил сделать меня своим лучшим другом и носить с собой этот рак. — Затем Дрю выпаливает: — Я не выживу, чувак. Это мое последнее ура.

— Я так и думал, что ты это собирался сказать. Ни для чего другого ты бы не вызвал мою задницу сюда. Хорошие новости обычно доставляются с помощью телефонного звонка.

— Черт, у чувака выросло несколько нейронов, и они действительно начали работать.

Дрю усмехается. Или пытается во всяком случае.

Бен качает головой.

— Время от времени мой здравый смысл просыпается.

Дрю смотрит на меня и говорит:

— Кейт, можешь дать нам минутку?

Это дает мне необходимый перерыв, поэтому я бегу в нашу спальню и звоню Дженне. К тому времени, когда она отвечает, я почти задыхаюсь.

— Эй, и я знаю, что это нехорошо. Бен уже поразил меня своими подозрениями.

— Он все бросает, — говорю я ей и объясняю.

— О, Кейт.

Ее голос передает ее горе. Затем я слышу, как она шмыгает носом, и начинается мой собственный раунд.

— Что мне делать?

— Я не знаю, но ты будешь делать это в отличной компании. У тебя будут Бен, я, Летти, Рэй и твои родители. У Дрю довольно большой фан-клуб, а это значит, что у тебя будет масса поддержки.

— Как бы здорово это ни звучало, это не заменит моего мужа.

И я превращаюсь в рыдающую кашу. Господи, если я не могу даже думать об этом, как, черт возьми, я буду с этим жить?

Дженна читает мои мысли, потому что сквозь слезы говорит:

— Час за часом. Или, может быть, даже одну минуту за раз. А иногда и по одному вздоху.

— Мне лучше вернуться туда, и я должна сначала взять себя в руки.

— Кейт, ничего страшного, если он увидит, как ты плачешь.

— Да, но я не хочу, чтобы остаток наших дней был заполнен только этим. Я хочу, чтобы его последние дни были хорошими, понимаешь?

— Я знаю. Я здесь, если я тебе понадоблюсь.

— Ты всегда здесь.

Я иду в ванную и смотрю на женщину в зеркале. Красные опухшие глаза с соответствующими губами искажают мое лицо, и в последнее время оно стало моим нормальным видом. Я брызгаю на себя холодной водой, надеясь смыть часть опухоли, но знаю, что это не поможет. Что мне нужно, так это пяти фунтовый мешок со льдом, чтобы добиться цели.

Когда я снова присоединяюсь к ребятам, Бен выглядит так же плохо, как и я, так что я иду к винному шкафу и наливаю ему полный стакан Джеймсона. Его рука дрожит, когда он выхватывает ее у меня. Затем я прижимаюсь к Дрю и обхватываю его руку своей.

— Принести тебе что-нибудь? — Спрашиваю я.

— Не хочу заставлять тебя снова вставать.

— Черт возьми, Дрю, я бы залезла на гребаный Эверест ради тебя.

Я балансирую на очередной порции слез, и он притягивает меня к себе.

— Детка, все, что я хочу, это один из тех IPA, которые я люблю.

— Я могу справиться с этим.

Я вскакиваю с дивана, хватаю одну из холодильника и несу ему. Я возвращаюсь через несколько секунд.

Он смеется.

— Кейт, это не гонка.

Но это она. Гонка со временем. Надо мной висит вопрос… сколько? Год? Месяцы?

Он знает и говорит:

— Детка, как я и сказал Бену, это где-то около шести месяцев, плюс-минус.

Моя рука сжимает бедро Дрю, и мои глаза встречаются с глазами Бена. Шесть месяцев. К лету его не станет. Я пытаюсь подсчитать в своем мозгу бухгалтера, сколько еще ночей у меня с ним. Шесть раз по тридцать равно одному восьмидесяти. Сто восемьдесят дней и ночей с Дрю. А потом ничего.

Бен опустошает свой стакан, вскакивает со своего места и наливает себе еще. Я спрыгиваю с дивана и выбегаю через заднюю дверь. Как ни странно, я не плачу. Я смотрю вдаль и думаю о том, что я буду делать с собой без любви всей моей жизни. Я слышу, как открывается дверь, и предполагаю, что это Бен.

— Ты, должно быть, сходишь с ума, как и я, задаваясь вопросом, на что, черт возьми, будет похожа твоя жизнь без самого важного человека в ней.

— На самом деле, я беспокоюсь о тебе больше всего на свете.

Я оборачиваюсь и вижу, что Дрю стоит там. Он подходит ко мне и заключает в свои теплые объятия. Я готовлюсь к его словам.

— Кейт, послушай, что я скажу. Причина, по которой я это делаю, в том, что я хочу, чтобы мои последние дни были хорошими, понимаешь? Я собираюсь попросить тебя о чем-то очень важном. Я хочу, чтобы ты взяла отпуск. Я знаю, что ты только начинаешь свою карьеру, но я хочу, чтобы ты была со мной каждый день, каждый час, особенно сейчас, когда мне хочется что-то делать. Потому что сейчас я чувствую себя довольно хорошо. И теперь, когда я перестану лечиться, мне станет еще лучше. Я хочу ходить куда-то, делать что-то. Жить. В течение следующих пяти или шести месяцев, или сколько бы у меня ни было, я хочу тусоваться с Беном и Дженной, устраивать вечеринки, смотреть хоккей, ходить на пляж, проводить время со своими и твоими родителями. Если ты работаешь, мы не сможем сделать половину этих вещей. Ты знаешь, что деньги не проблема. Ты можешь сделать это для меня?

Даже не думая, я говорю:

— Ты знаешь, я возьму. Я больше нигде не хочу быть, и, честно говоря, я не думала о работе. Завтра я позвоню Джозефу, чтобы узнать, что мне нужно сделать.

Впервые после Чикаго я вижу блеск его голубых глаз.

— Спасибо.

Это мой Дрю. Поблагодарил меня за то, что я взяла отпуск, чтобы посмотреть, как он умрет. Что, черт возьми, я скажу на это? Он о неловкости для меня.

— О, и Кейт, сделай мне одолжение. Мы все знаем, что я умру. Давай не будем ходить на цыпочках вокруг всего этого. Будет очень странно, если ты будешь это делать. Я лучше выложу это дерьмо на стол. Ты знаешь? И не плясать вокруг вопроса. И по выражению твоего лица я знаю, что только что шокировал тебя, но это правда. Больше не надо лезть в туалет с Беном и шептаться за моей спиной, ладно?