Наталья Нестерова - Уравнение со всеми известными
Однажды утром Дарья не выдержала и устроила скандал.
— Где вы ночуете? — набросилась она на мать и тетку. — Почему вас никогда нет дома?
— Мы? — удивилась Татьяна и посмотрела на сестру.
Сама она, выполняя намеченные мероприятия по окольцовыванию Самойлова, переехала к нему и изредка заглядывала домой. Анна махнула на нее рукой — со своим бы кавалером разобраться.
“В самом деле, — подумала Анна, — какой-то выездной публичный дом устроили”.
— Я Кирку люблю, — продолжала Дарья, — но я не нянька. У него мать есть, в конце концов? А вы, тетя Таня? Сами с дядей Васей разговаривайте. Он меня расспрашивает, а вы все лечитесь и по театрам ходите. Уже, наверное, по второму разу все спектакли посмотрели. Такая прямо болезненная театралка стали! У тети Иры вообще крыша поехала. Мама, я тебе серьезно говорю! Я вчера попросила ее полчаса с Киркой посидеть, пока я к подружке сбегаю, так она даже дверь не открыла. Представляешь? У меня каникул неделя осталась, а еще ничего к школе не куплено.
— Дочь, я тебя поняла, — остановила ее Анна. — Завтра едем в магазины. На выходные — в дом отдыха на Истру. Хорошо? С тетей Ирой я поговорю.
Сусликов будет вне себя от негодования. Он планирует в субботу шашлыки в Бирюлевском парке.
— И чтоб кто-то из вас вечером был дома и Кирку укладывал! — поставила условие Дарья.
Когда она вышла, Татьяна повернулась к сестре:
— И чем же ты ночами занимаешься?
— Тем же, чем и ты, — буркнула Анна.
— Да? — поразилась Таня. — И молчала! Кто же наш избранник? Кто порушил скалу верности?
— Иди к черту! — отмахнулась Анна. — Ты сможешь сегодня вечером быть дома?
— Нет, не смогу. Мне обидно — с сестрой родной не поделилась.
— Сестра родная, ты в курсе, что через пять дней начинается учебный год? Или ты уже уволилась?
— Я в курсе. Анька, ну расскажи — кто он?
— Потом, мне некогда. — Анна поднялась из-за стола.
Она отправилась в соседнюю квартиру. Ирина умывала Юру в ванной. Ожидая их, Анна стала на весы. Не может быть! Тридцать пять килограммов! Столько она весила в младших классах. Анна подняла весы: так и есть, колесико сдвинуто. Она установила его правильно, взвесилась и сразу “поправилась” на двадцать килограммов.
— Ирина! — закричала она на вошедшую подругу. — Ты подкручивала весы? Отвечай!
— Да! Я кормила его на свои деньги!
— Дура! Идиотка! — разошлась Анна. — Врач, называется! У него ожирение сердца. Ты смерти его хочешь? Ты знаешь, как трудно ему сбросить каждый килограмм!
— Не кричи на меня! Кто ты такая, чтобы мне указывать! Да, я — врач, а ты недоучившаяся выскочка.
— Все! Хватит! Ты нас всех достала! Через неделю тебя здесь не будет. Готовься к переезду.
— Подожди, — испугалась Ирина. — А как же Юра?
— За ним будут ухаживать две медсестры. Одна днем, другая ночью.
— Аня, не делай этого, пожалуйста! — Ирину трясло мелкой дрожью.
— Ты посмотри на себя. — Анна сбавила тон. — На кого ты стала похожа? Нет, вопрос решен. Если тебе негде жить, я помогу снять квартиру и найти работу. Ира, так будет лучше!
— Нет, нет, нет! Пожалуйста, не забирай его у меня!
— Он никогда тебе и не принадлежал. Это мой муж.
— Ты пожалеешь об этом! Дети наябедничали? Я их ненавижу!
— Что?! Что ты сказала? — Анна вспыхнула. — Ты сейчас же уберешься отсюда! Собирай свои манатки!
— Прости, прости, у меня вырвалось. — Ирина заплакала. — Анечка, дорогая, я умоляю тебя! Дети очень хорошие. Я просто расстроилась. Я так к Юре привязалась, пойми. Ведь у меня больше и лучше ничего в жизни нет. Хорошо, я уйду. Но дай мне две недели, умоляю. Я боюсь не успеть, не успеть привыкнуть к этой мысли. Умоляю! — заголосила она. — Юра, иди сюда, проси маму, проси ее!
Приплелся Юра и послушно повторил:
— Проси ее!
— Хорошо, — уступила Анна. — Две недели, но ни днем больше. И никаких разговоров о том, чтобы остаться! И никаких обид моим, Юриным, — подчеркнула Анна, — детям. Договорились?
— Да, да! — быстро закивала Ира.
Анна ехала в машине на работу и думала о том, что двух медсестер будет недостаточно. Работать двенадцать часов через двенадцать или сутки через сутки никто не выдержит. Значит, нужно три сиделки. Где их взять, надежных, неболтливых? Ирина во многих отношениях была сущим спасением. Может, поискать хороший санаторий? У нас таких, пожалуй, еще нет. А в Швейцарии определенно есть. Сплавить Юру, выйти замуж за Суслика? Нет. Почему?
Она чего-то боится. Что Суслик тоже упадет, станет калекой и ляжет на нее обузой? Но почему он должен обязательно падать и разбивать голову? А если пуля бандита? Недавно его приятеля ранили. Все равно — случайность, глупо опасаться случайностей. Значит… Неужели Суслик по рангу не вышел и она боится сама себе в этом признаться? В постели годится, а в свет его вывести она стесняется. Нет, неправда. Его нечего стесняться. Суслик интересный человек, остроумный собеседник. Его искренность, мужественность, порядочность и еще десяток замечательных качеств видны невооруженным глазом. Косте Колесову, который вначале воспринял Сусликова в штыки, понадобилось три минуты, чтобы поверить и выложить все, что тот просил. Конечно, Дима никогда не сделает карьеру, не станет милицейским генералом, но это и хорошо. Стоп. Почему хорошо? Это плохо. Он никуда не хочет двигаться. Сейчас он активен, добивается ее, а добьется, сядет сиднем у телевизора с бутылкой пива. Днем пострелял в преступников, вечером пива попил — и так всю жизнь. Еще в походы будет ходить на лыжах, на рыбалку ездить и в шахматы с соседом играть. Она умрет со скуки. Опять неправильно. Уж если быть логичной, то прежде всего надо думать о том, что Сусликов может оказаться хорошим отцом, особенно для Кирюши. Да и Дашке твердая рука нужна, а Суслик антимоний разводить не станет, у него все строго — равняйсь-смирно и марш на зарядку.
Анна прикрыла глаза и стала вспоминать, как она выходила замуж за Юру. Он был взрослый, большой, а она — молоденькая, глупая, восторженная. Он носил ее на руках в прямом и переносном смысле. Однажды у нее заболел зуб, и он всю ночь баюкал ее, не выпускал из рук. А когда утвердили их командировку в Перу, посадил жену на плечи и скакал по квартире. А однажды на них выскочила овчарка, может, и без злых намерений, но они с Дарьей заверещали как резаные. Муж схватил пса за шкирку и отшвырнул на десять метров. Юра всегда был защитником, и добытчиком, и опорой, и хозяином — всем. А теперь она хочет сдать его в приют. Вот оно: Дима никогда не будет хозяином и опорой, он будет мужем-попутчиком. А она хочет спрятаться за спину, подобную Юриной: чтобы муж принимал решения, а не она диктовала, как поступить. Да! Чтобы он зарабатывал и чувствовал себя уверенно, а не жил на ее доходы. Чтобы его авторитет давал ему право приказывать, а она бы с радостью подчинялась. Она знает, как быть счастливой замужем, и не верит, что может быть счастлива с Димой. Или все это полная чушь?
