Джоджо Мойес - До встречи с тобой
Я собрала сумку со всеми вещами, которые могли понадобиться Уиллу завтра, включая чистую одежду, зубную щетку, расческу и лекарства, а также наушники, на случай если он будет достаточно здоров, чтобы слушать музыку. Внезапно меня охватила странная паника. В голове зазвенел гадкий голосок: «Вот как будет, если он умрет». Чтобы заглушить его, я включила радио, пытаясь вернуть флигель к жизни. Слегка убралась, застелила кровать Уилла свежими простынями, нарвала в саду цветы и поставила в гостиной. А затем, когда все было готово, огляделась и увидела на столе папку с планами путешествия.
Весь следующий день мне придется разбираться в бумагах и отменять заказанные поездки и экскурсии. Одному Богу известно, когда Уилл будет достаточно здоров, чтобы отправиться в путь. Врач подчеркнул, что он должен отдохнуть, завершить курс антибиотиков, находиться в сухости и тепле. Сплав по бурной реке и ныряние с аквалангом не пойдут ему на пользу.
Я смотрела на свои папки, на вложенные в них усилия, труды и воображение. Смотрела на паспорт, очередь за которым выстояла, и вспоминала, как с растущим возбуждением садилась на поезд в город. Впервые с тех пор, как я приступила к составлению плана, мной овладело настоящее уныние. Осталось чуть больше трех недель, и я потерпела поражение. Мой контракт подходит к концу, а я так и не заставила Уилла передумать. Я боялась даже спрашивать миссис Трейнор, что же теперь будет. Все пропало. Я уронила голову на руки и так и сидела в тихом маленьком доме.
— Добрый вечер.
Я резко подняла голову. Натан заполнил кухоньку своей массивной фигурой. На плече у него был рюкзак.
— Я принес кое-какие рецептурные препараты к его выписке. Ты… в порядке?
— Конечно. Извини. — Я поспешно вытерла глаза. — Просто… очень не хочется отменять все это.
Натан сбросил рюкзак и сел напротив.
— Да уж, задачка. — Он взял папку и полистал. — Помочь тебе завтра? В больнице я не нужен, так что могу заглянуть около часа. Помогу тебе со звонками.
— Спасибо за предложение. Но не стоит. Я справлюсь. Наверное, проще, если я все сделаю сама.
Натан приготовил чай, и мы сели друг напротив друга. Наверное, впервые мы с Натаном говорили по-настоящему… по крайней мере, без Уилла между нами. Он рассказал о своем предыдущем клиенте, квадриплегике С 3/4на аппарате ИВЛ, который болел не реже раза в месяц все время, пока Натан у него работал. Рассказал о предыдущих приступах пневмонии у Уилла, причем первый едва не прикончил его и от него он оправлялся не одну неделю.
— У него такой взгляд… — сказал Натан. — Когда он по-настоящему болен. Просто жуть. Как будто он… прячется. Как будто его здесь и нет.
— Я знаю. Ненавижу этот взгляд.
— Он… — начал Натан, но резко отвел глаза и закрыл рот.
Мы сидели и держали кружки. Краешком глаза я изучала Натана, его дружелюбное, открытое лицо, которое на мгновение словно закрылось. И я поняла, что собираюсь задать вопрос, ответ на который уже знаю.
— Ты ведь в курсе?
— В курсе чего?
— Того… что он собирается сделать.
В комнате внезапно повисла звенящая тишина. Натан внимательно посмотрел на меня, как будто прикидывая, что ответить.
— Я в курсе, — добавила я. — Не должна была, но… Вот зачем… я придумала эту поездку. Вот зачем мы устраивали все эти вылазки. Я хотела заставить его передумать.
Натан поставил кружку на стол.
— Я задавался вопросом, — сказал он. — Казалось, у тебя… есть цель.
— Была. Есть.
Он покачал головой, то ли в знак того, что я не должна сдаваться, то ли того, что ничего не поделаешь.
— Как нам быть, Натан?
Он ответил не сразу:
— Знаешь что, Лу? Мне очень нравится Уилл. Не стану скрывать, я к нему прикипел. Мы вместе уже два года. Я видел его в худшие дни и в лучшие и скажу тебе одно: я не хотел бы оказаться в его шкуре ни за какие сокровища. — Он отхлебнул чая. — Иногда я оставался на ночь, и он просыпался, крича, потому что во сне ходил, катался на лыжах и так далее, и в эти краткие минуты, когда его броня слетала и обнажалось ранимое нутро, он физически не выносил мысли, что всего этого больше не будет. Это невыносимо для него. Я сидел с ним, и мне было нечего ему сказать, нечем утешить. Ему выпали самые паршивые карты, какие только можно представить. И знаешь что? Я смотрел на него вчера ночью и думал о его жизни, о том, какой она, по-видимому, станет… и хотя я больше всего на свете хочу, чтобы этот парень был счастлив, я… я не могу осудить его за то, что он хочет сделать. Это его выбор. Это должен быть его выбор.
— Но… так было раньше. — Я начала задыхаться. — Вы все признаете, что это было до моего появления. Уилл изменился. Разве я не изменила его?
— Конечно, но…
— Но если мы не будем верить, что он может почувствовать себя лучше и даже немного поправиться, как ему сохранить веру в хорошее?
— Лу… — Натан поставил кружку на стол и заглянул мне в глаза. — Он никогда не поправится.
— Откуда ты знаешь?
— Знаю. Если только не случится революционного прорыва в исследовании стволовых клеток, Уилла ожидает еще десять лет в этом кресле. Минимум. И он все знает, пусть его родные и не хотят этого признавать. Но это только половина беды. Миссис Ти хочет, чтобы он жил любой ценой. А мистер Ти считает, что пора предоставить выбор Уиллу.
— Ну конечно пора. Но он должен понимать, какие варианты у него есть на самом деле.
— Он умный мальчик. И прекрасно знает, какие варианты у него есть на самом деле.
— Нет, — зазвенел в маленькой комнате мой голос, — ты не прав. Получается, все осталось по-прежнему. Получается, я ничуть не изменила его взгляды.
— Я не могу заглянуть ему в голову, Лу.
— Ты же знаешь, что я изменила его взгляды.
— Я знаю только, что он пойдет на многое, чтобы ты была счастлива.
— По-твоему, он гуляет, только чтобы порадовать меня? — уставилась я на него. Я злилась на Натана, злилась на всех них. — Раз ты считаешь, что ему ничего не поможет, почему ты вообще согласился? Почему согласился на эту поездку? Хотел со вкусом отдохнуть?
— Нет. Я хочу, чтобы он жил.
— Но…
— Но я хочу, чтобы он жил, если он сам хочет жить. А если не хочет, то, как бы мы его ни любили, нельзя его заставлять. Иначе мы всего лишь очередные мерзавцы, лишающие его выбора. — Слова Натана вибрировали в тишине.
Я вытерла слезинку со щеки и попыталась унять сердцебиение. Натан, явно смущенный моими слезами, рассеянно почесал шею, а через минуту молча протянул мне бумажное полотенце.
