Анна Дэвис - Королева туфель
Она молча смотрела в свой бокал.
— Ты разорвала мое сердце и высосала весь сок, словно из апельсина. Теперь от меня осталась одна кожура, которая никому не нужна.
— Роберт…
— Что есть у этого парня, чего нет у меня? Неужели все дело в туфлях? Но разве я недостаточно покупал тебе туфель?
— Конечно. Дело не…
— Надеюсь, он сильно ранил тебя.
— Ты прав. — Она покачала коньяк в бокале, любуясь золотистой жидкостью.
— Замечательно.
Он достал сигару. Она наблюдала, как он зажег ее. Это была толстая сигара, ему пришлось долго раскуривать ее. Странно, но сейчас его настроение вдруг круто изменилось в лучшую сторону, несмотря на все разговоры об апельсинах, кожуре и настоящей боли. Похоже, его ярость утихла. Он словно спрятал ее в карман вместе со своей зажигалкой. Сейчас она видела перед собой человека, которого наверняка видели его коллеги по бизнесу, — уверенного, довольно вежливого. Умного и способного. Сегодня днем он успел побриться и надел свежий серый костюм.
— Ты вела себя непозволительно, — заметил этот новый, сдержанный и спокойный Роберт. — Ни один человек в здравом уме не принял бы тебя назад после того, что ты натворила.
Женевьева попыталась снова заговорить об отеле, но Роберт поднял руку, попрося ее замолчать.
— И все же теперь, когда ничего уже не вернешь, я хочу сказать, что ты родилась в чертовски странном месте. Твоя семья удивительно равнодушна. Они не воспитали тебя, как положено воспитывать молодую женщину.
Она ждала, наблюдая, как дым от его сигары клубится по комнате.
— Зачем ты сказала, что беременна?
— Не знаю.
— Это была нелепая ложь.
— Согласна. Но разве теперь это имеет значение? Наш брак в любом случае распался, мы оба это знаем.
— Между мужем и женой не должно быть секретов. — Он отхлебнул свой бурбон. — Именно здесь и начинается разлад. Ты выстроила эту «дорогу лжи» задолго до того, как познакомилась со своим башмачником.
— Уже поздно, Роберт. Утром я расскажу тебе все, что ты захочешь узнать.
— Неужели? — Он удивленно приподнял бровь. Его тон стал ледяным. — Потому что есть вещи, о которых я непременно хочу узнать.
— Пожалуйста, позволь мне лечь спать.
— Это не твоя вина. Ты не виновата ни в чем, что произошло. — Роберт не сводил глаз с увядших роз. — Я нанял детектива, чтобы он следил за тобой и рылся в твоем прошлом. В протоколах школьного делопроизводства.
— Что ты сделал?
— Я вовсе не горжусь собой. Я поступил неправильно. Но есть нечто, о чем ты не рассказала мне, ведь так? Что-то произошло с тобой в детстве. И это «что-то» сгубило наш брак.
— Роберт, перестань.
— Когда ты сильно на кого-то злишься, можешь натворить много плохих вещей. Сегодня вечером я совершил очень плохой поступок. Думаю, я хотел рассчитаться с тобой.
— Не рассказывай больше. Я ни о чем тебя не спрашиваю.
На мгновение он заколебался, рассказывать ли дальше о том, что произошло, и в конце концов решил промолчать.
— Женевьева, я человек, который всегда смотрит только вперед и думает о будущем. Я не зацикливаюсь на прошлом. Но ты должна знать, что осталось там. Есть уроки, которые необходимо усвоить, и двигаться дальше. Только так можно достичь успеха. Я все еще люблю тебя, да поможет мне Бог.
— Значит, ты хочешь, чтобы я вернулась? Неужели ты действительно думаешь, что мы сможем возвратить нашу прошлую жизнь и зажить как ни в чем не бывало?
Он сухо усмехнулся:
— О нет, милая. Мы не вернемся в прошлую жизнь, мы пойдем вперед.
— Что ты имеешь в виду?
— Я хочу предложить тебе сделку. Я хочу, чтобы ты хорошенько подумала над моим предложением. Я скажу то, что должен сказать, а ты можешь остаться сегодня здесь и хорошенько подумай об этом. Утро вечера мудренее.
И снова она ждала. Теперь он казался выше, словно действительно вырос в ее глазах.
— Ты откроешь мне свой секрет. Секрет, который подорвал наш брак и заставил тебя броситься в объятия другого мужчины. Ты расскажешь мне, я выслушаю, и мы пойдем вперед. Мы больше никогда не станем об этом вспоминать. Мы уедем из Парижа, как только я завершу все дела и закажу билеты. Мы отправимся в Бостон. Ты станешь относиться ко мне, как и положено жене, с уважением. У нас будут дети.
— О, Роберт…
— Нет, ничего сейчас не говори. Подумай как следует над моим предложением. Бостон — не такое уж плохое место, если попытаться и рискнуть. У тебя не будет ни в чем недостатка. Ты познакомишься с моими мамой и сестрой. Вы подружитесь. Мы все будем заботиться друг о друге. Забудем наши неприятности, как страшный сон, начнем все сначала. — Он выпустил облако дыма. — Больше никаких любовных приключений, лжи и тайн.
Он допил свой бурбон. Его руки больше не дрожали.
— Почему ты думаешь, что я соглашусь поехать в Бостон? Ты же знаешь, что я никогда не хотела туда.
— У тебя нет выбора. В любом случае Париж — не твой город, это не то, что тебе необходимо.
— Что же мне необходимо?
Он наклонился вперед:
— Я знаю о туфлях, милая моя. О тех крошечных туфельках с пуговичками. О твоих детских туфельках. Из сотен своих туфель в той комнате ты взяла только туфельки от Мери Джейн.
Она попыталась что-то сказать, но не смогла вымолвить ни слова.
— Тебе необходимо чувствовать себя чьей-то маленькой девочкой. Стань моей. Именно об этом я всегда мечтал. — Он снова поднялся, отряхивая свой костюм. — Вот такое предложение. Ты можешь принять его или отвергнуть. Увидимся утром.
50
Луна освещала ее комнату бледным зеленоватым светом. Или это был свет от фонарей? Женевьева никак не могла найти серьезную причину, чтобы подняться и опустить жалюзи. Она совсем обессилела, но сон не шел к ней. Даже закрыть глаза и то было трудно. Глаза упорно не хотели закрываться.
Она тосковала по объятиям Паоло, по лимонному запаху его кожи, по сладко-соленому вкусу его губ.
Она думала о слащавых и душных объятиях Роберта. Как они могут жить вместе в Бостоне, да и где-либо еще? И разве может она раскрыть ему свою тайну? Это невозможно.
Она должна вернуться домой, к отцу.
Там она станет выращивать розы, вязать у камина, выгуливать собак, беседовать с викарием в церкви, пить по ночам и доливать бутылки водой, чтобы прислуга ни о чем не догадалась. И тосковать по тому, что могло произойти, но не произошло. Ухаживать за отцом, здоровье которого станет ухудшаться с каждым днем. Сидеть у его постели и бесконечно рассказывать о незначительных, минутных происшествиях в деревне, потому что, в конце концов, о чем еще говорить?
