Элин Хильдербранд - Босиком
В дверном проеме показался Оги Фиск. Он посмотрел на Бренду взглядом, в котором смешались жалость и отвращение.
— Я все слышал, — сказал он. — Все знают. Атела уволила вас?
— Ей не пришлось этого делать, — ответила Бренда. — Я ухожу.
— Вам не удастся от этого убежать, — сказал Оги. — Это навсегда приклеится к вам. То есть вы можете найти другую работу, но когда-нибудь кто-то все равно узнает.
— Это позор, — сказала миссис Пенкалдрон. — Я знала, что между вами двумя что-то не так. Не могла понять что и, уж конечно, не ожидала, что… но что-то, да, что-то я почувствовала с самого начала.
— Мы все полагали, что ваш успех будет недолговременным, — произнес Оги. — Женщина, столь привлекательная, как вы, и с такой темой диссертации, со специализацией, в которой больше никто на земле не разбирается… Я знал, что так не бывает. В вас было что-то подозрительное, что-то искусственное. Мы все это знали.
— Перестаньте, — сказала Бренда. Неужели они не видели, что она и так была достаточно расстроена?
— Это вы перестаньте, — сказала миссис Пенкалдрон и указала на дверь. — Уходите, или я вызову охрану.
Не в себе. И совершенно сбита с толку. И вне себя от злости. Бренда ненавидела миссис Пенкалдрон. Лаборантка никогда ей не нравилась, но сейчас Бренда ее просто презирала. А еще Оги Фиск — отвратительный тип! — с копной рыжих волос и белыми надутыми губами. Недолговременный успех? Он несколько раз приглашал ее сходить куда-нибудь вместе, и каждый раз Бренда отшивала его. Не в своем уме. Что-то подозрительное и искусственное? После шести лет аспирантуры, тысяч часов, проведенных за чтением и исследованиями? После всей этой работы? Рабской преданности? Внезапно Бренду охватила ярость. Ее не выгонят из этой аудитории. Она хорошо работала; она была хорошим преподавателем.
«Мы все это знали». Да, теперь ему легко было говорить. Теперь.
Бренда залезла в сумку и достала книгу — один из редчайших экземпляров «Невинного самозванца», который она принесла для своих студентов, — и швырнула ее. Она бросила книгу, заявила в своих показаниях университетскому юристу Бренда, потому что хотела что-то бросить. «Неужели вы никогда ничего не бросали в гневе? Неужели вы никогда не чувствовали такого импульса?» Бренда не целилась книгой в Оги Фиска, или в миссис Пенкалдрон, или в картину. Но она попала в картину (нижний левый угол, дыра в два сантиметра длиной). Бренда испугалась и затаила дыхание, миссис Пенкалдрон закричала, а Оги Фиск сказал:
— О черт. Теперь вам действительно несдобровать.
— Я вызываю охрану! Заблокируйте дверь, Оги! Мы не позволим ей уйти! Она должна за это ответить, — сказала миссис Пенкалдрон.
Бренда сквозь слезы посмотрела на картину. Теперь она все прекрасно понимала. Брызги, беспорядок, путаница, хаос. На картине была изображена ее жизнь.
«Закончить», — подумала она. У этого слова было несколько значений. С одной стороны, это было удобно. С делом наконец будет покончено. «Университет “Чемпион” против Бренды Линдон» станет еще одним файлом, запертым в ящике в офисе Брайана Делани. Но с другой стороны, «закончить» означало «расстаться с чем-то». Ей придется привыкнуть к жизни без университета и без Уолша.
Ее сердце стремилось к нему, ее телу не хватало его рук. Бренда хотела услышать его голос; и даже не слишком важно было, что он скажет. Но она не могла заставить себя ему позвонить; ее отношения с Уолшем были неразрывно связаны с ее разрушенной карьерой, с работой, которой у нее больше нет. Сейчас Бренде было больно, но ей было бы еще больнее говорить с Уолшем, изо дня в день вспоминать унижение, пережитое в тот день в присутствии Сюзанны Атела, Билла Франклина, Амриты, Оги Фиска, миссис Пенкалдрон и, наконец, охраны.
Где она возьмет деньги? Может ли она объявить о банкротстве? Неужели ей придется просить деньги у родителей? Для Бренды сто двадцать пять тысяч долларов не слишком отличались от ста пятидесяти тысяч — что та, что другая сумма были недостижимы. Ей придется продать свою половину коттеджа, но как спросить об этом у Вики — и что, если у Вики и Теда по каким-то причинам нет денег, чтобы выкупить у Бренды ее часть? Ей просто придется продать свою половину кому-то другому. Она представляла, что подумают Вики и родители: «Бренда книжный червь, но она совершенно лишена здравого смысла. Она не в состоянии строить свою жизнь. Нам всегда приходится вытаскивать ее из беды».
Как себя защитить? Что еще она могла сделать? Только одно. Бренда всегда пряталась в одном месте. Жалкий червяк, книжный червяк уткнулся носом в книгу. Бренда достала из сумки блокнот, налила чашку кофе из термоса и стала писать.
* * *Это никогда не пригодилось бы ему для резюме, но Джош гордился своим умением обращаться с мячом. Его мячи летели с идеальной скоростью и под идеальным углом — и, кроме того, Джош научил Блейна правильно стоять и правильно бить, и Блейн почти всегда попадал по мячу. Джош будет очень скучать по их играм в мяч, и он был рад, что может показать Вики свое искусство.
Вики чувствовала себя лучше, она выглядела более здоровой и сильной, и Джош поймал себя на том, что хотел бы проводить с ней больше времени. Она была его боссом, да, но она также была его другом, ему легко было с ней говорить и приятно проводить время. Отношения Джоша с Брендой были сведены к обычным любезностям, и время от времени они могли обменяться парой фраз по поводу того, как продвигался ее сценарий, — а отношения Джоша с Мелани превратились в большой, огромный, сложный секрет. Чувства к Мелани вышли из-под его контроля; они росли, словно какая-то сумасшедшая вьющаяся лоза, которая сжимала его сердце. Джош хотел бы поговорить с кем-нибудь о Мелани — и, как ни странно, ему в голову пришла только Вики. Но об этом не могло быть и речи.
Мелани была на двенадцатой неделе беременности. Ее живот слегка округлился, но по-прежнему был гладким и упругим. Она вся светилась — всегда улыбалась, излучала позитивную, приятную, сексуальную энергию. Мелани сводила его с ума. Он не мог дождаться, когда закончится день и настанет ночь, его отец выключит телевизор и уйдет в спальню, потому что именно в это время Джош выбирался из дому и ехал в Сконсет, весь в предвкушении. Мелани.
С началом августа его тяга к ней стала еще сильнее. Однажды ночью Мелани вообще не пришла. Джош терпеливо ждал ее на пляжной парковке до одиннадцати, затем как можно незаметнее проехал мимо их дома по Шелл-стрит. В окнах было темно. Утром Мелани украдкой сообщила ему, что она просто-напросто уснула.
«Просто-напросто?» — думал Джош. Отношения, сложившиеся между ними, были далеко не простыми.
