Бренда Джойс - Подари мне мечту
— Изабель! — Дуглас вдруг помрачнел, пугая ее все сильнее. — При дворе ходят упорные слухи. И хотя я не хочу им верить, нам все же следует поговорить!
— Что за слухи? Вы… вы имеете в виду слухи, что король собрался отправиться на войну с Францией? Но вам ведь должно быть известно, что ее величество в тягости! — Изабель понимала, что от волнения тараторит все быстрее, но ничего не могла с собой поделать. — И король ни за что не покинет супругу до тех пор, пока не родится наследник, а это случится только весной!
— Изабель, я имел в виду слухи о вас! — Дуглас снова сжал ее руку. — Я не хотел им верить. Но я видел вашего мужа. Я видел адмирала. И сию минуту видел тревогу и страх в ваших глазах! Господь свидетель, теперь я понимаю все — даже то, почему вы отвергли меня, но вы затеяли слишком опасную игру!
У Изабель потемнело в глазах. Только бы не упасть в обморок!
— Что за… слухи? Я вас не понимаю! — Она не сдержалась и выкрикнула последние слова визгливым, высоким голосом.
— Дорогая, весь двор судачит о вашей связи с адмиралом де Уоренном! — веско промолвил он.
Изабель уставилась на его сосредоточенное лицо, не в силах вымолвить ни слова. Она собиралась возразить, что адмирал — ее кузен, но не могла разомкнуть губ.
«Двор судачит о вашей связи с адмиралом де Уоренном!».
Нет! Только не это! Перед глазами у нее все поплыло.
— Держитесь! — Сильная рука подхватила ее за талию, и, пока Изабель боролась с подступившим беспамятством, Монтгомери вывел ее на воздух, во внутренний сад, и уложил на каменную скамью. — Не пытайтесь сесть и дышите как можно глубже! — сказал он.
Изабель, вне себя от страха, распласталась на скамье, жадно глотая воздух.
— Если о вашем адюльтере знает весь двор, то только вопрос времени, когда это станет известно вашему мужу, — промолвил он.
Изабель больше не могла бороться. Вместо того чтобы упорно все отрицать, она поймала его руку и жалобно спросила:
— Но как они узнали? Откуда вообще это известно? Разве что Хелен…
— Разве теперь это имеет значение?
— Я люблю его, — покаянно прошептала Изабель, усаживаясь на скамье.
— Я знаю. Что-то в его голосе заставило Изабель заглянуть ему в лицо.
— Жизнь — необъяснимая штука, верно? — заметил он с напряженной улыбкой. — Я прожил уже тридцать два года и навидался всякого, но и теперь не в силах постичь промысел Божий!
Изабель смогла лишь молча кивнуть в ответ. Неужели об их связи знают все? Не может быть! Монтгомери наверняка ошибся!
— Счастливчик этот де Уоренн, — заметил он.
— Ни слова больше, милорд! — воскликнула Изабель.
Но Монтгомери сказал совершенно не то, что она ожидала.
— Он вас не стоит!
— Не смейте поносить его из ревности! — возмутилась она.
— Да, я ревную и не скрываю этого, но говорю правду! Если бы он любил вас по-настоящему, вы никогда не оказались бы в таком положении!
— Не смейте говорить о том, что вас не касается!
— Но меня касается ваша судьба, Изабель! Я ведь не зря упомянул, что пути Господни неисповедимы. В противном случае мое сердце принадлежало бы без остатка одной-единственной женщине — моей жене! Вам следует быть крайне осторожной! Не доверяйте никому! При дворе слишком многие завидуют вашему положению, и здесь повсюду шпионы!
— Понятно. — Изабель почувствовала, что Монтгомери собирается ее покинуть, но еще не была готова остаться одна. — Если вам что-нибудь будет нужно, пошлите записку в Кэрью-Холл. Это мой особняк на берегу Темзы. Слуги у меня надежные, и я всегда готов помочь вам, чем смогу.
— Спасибо, милорд. — Изабель была на грани истерики. — Возможно, однажды мне придется воспользоваться вашим предложением.
— Буду молить Бога о том, чтобы этот день никогда не наступил!
— Я слушаю, Изабель. Ты хотела что-то мне сказать?
Как всегда, ее супруг засиделся допоздна за работой. Изабель стояла перед его столом, обмирая от страха. Весь день у нее из головы не шел разговор с Монтгомери, вот и сейчас в памяти маячило его озабоченное лицо.
— Вы не могли бы уделить мне минутку, милорд? — нервно спросила она. Чтобы не впасть в истерику, ей постоянно приходилось твердить про себя, что Монтгомери преувеличил опасность и что весь двор не может знать о ее связи с Робом. По крайней мере Альварадо пока точно ничего не заподозрил, иначе она давно бы это почувствовала.
Супруги все еще объяснялись между собой по-французски, хотя граф постепенно осваивал английский язык, а Изабель с трудом могла произнести несколько слов по-испански.
Альварадо молча ждал. Его лицо всегда подавляло Изабель своей бесстрастностью. Но на какой-то миг их глаза встретились, и она с ужасом подумала, что граф все знает!
Его рука накрыла ее ладонь. Она и не заметила, как он встал и подошел вплотную, и поморщилась от неожиданности.
— С тобой что-то случилось, дорогая?
Изабель едва заставила себя поднять на Альварадо глаза и тут же отвернулась, опасаясь, что покажется ему слишком виноватой.
— Так что ты хотела сказать мне, дорогая?
Изабель в замешательстве подумала, что в его голосе проскользнула непривычно заботливая, покровительственная нота. Напрасно она так испугалась — это все Монтгомери со своими разговорами! Им с Робом нечего бояться! Они всегда были осторожны, особенно Роб! Изабель набралась духу и подняла голову, но так и не смогла ответить на вопросительный взгляд мужа.
— Я беременна, милорд.
Какое-то мгновение его лицо оставалось неподвижным, и внутри у Изабель все сжалось от страха. Но вот наконец он улыбнулся.
— Я так ждал этого дня!
— И я тоже! — пролепетала она. Жуткая, отвратительная ложь!
— Ничего удивительного, что в последнее время у тебя пропал аппетит. И когда у нас будет первенец?
Изабель заставила себя улыбнуться. Ее сердце трепетало в груди, как пойманная птица.
— Полагаю, через пять или шесть месяцев, милорд! Я еще не советовалась с доктором. Мне хотелось, чтобы вы узнали об этом первым!
— Ты, как всегда, очень предусмотрительна, Изабель. И я очень доволен тобой. Разве может мужчина мечтать о большем счастье? По-твоему, мы зачали наследника сразу после свадьбы?
— Сразу после свадьбы, — сдавленно прошептала она.
Он с улыбкой кивнул, вернулся к столу и налил два бокала белого вина.
— Изабель, нам следует выпить за нашего будущего ребенка и за тебя — мою прекрасную, умную, преданную жену.
Изабель дрожащей рукой приняла бокал, стараясь внушить себе, что его последние слова вовсе не содержали скрытый намек. Вот и Монтгомери называл ее умной! Альварадо предложил выпить еще и за благополучные роды, и за то, что она так скоро преподнесет ему наследника, и за то, чтобы у них непременно родился мальчик. Вино обжигало Изабель, как уксус.
