Наталия Терентьева - Знак неравенства
— Шапка? Есть, в машине.
— Ну хорошо, — ответила Алена за сына. — Ты иди, Денис, мы… оденемся. Даня, кстати, можно уже начинать.
— Ну да, — кивнул Денис и, сам открыв входную дверь, вышел. Уже с площадки он спросил — А вы… выйдете?
Алена засмеялась:
— Наташка так всегда спрашивала в детстве, кричала с улицы: «Теть Кира, а Лека выйдет?» А теперь вот время такое — одного нельзя выпускать… — Она обняла Данилу. — Двор у нас не закрытый… Выйдем, выйдем, иди.
Денис стоял, нахлобучив кожаную шапку-ушанку, у подъезда и ждал Алену с Данилой. Они вышли минут через десять, тепло одетые. Данила нес большую круглую ледянку.
— Какая у тебя тарелка… Я и не видел таких…
— Мне нравятся другие, которые пристегиваются сзади ремешками. — Мальчик посмотрел на Дениса. — У вас шея открыта.
Алена улыбнулась:
— Мой Даня ужасно любит порядок. Пуговицы должны быть застегнуты, ботинки в коридоре — стоять ровно, фломастеры — лежать все по своим коробочкам. Это даже не знаю в кого — не в меня точно, да и не в тебя, кажется… — Алена осеклась. — Ну, пойдем! — Она пошла к своей машине, стоящей чуть поодаль.
— Может, поедем на моей? — Денис показал на вымытый, сверкающий «ягуар».
Алена посмотрела на Данилу:
— Ты как?
Мальчик в нерешительности нахмурился, поглядывая на чужую красивую машину и на Дениса. Потом кивнул, взяв Алену за руку, и пошел к «ягуару». Денис облегченно вздохнул.
— На большую площадку поехали, а, мам?
Алена кивнула:
— Денис, давай съездим в Серебряный Бор. У нас есть одно историческое место… Мы как раз там про тебя разговаривали месяца два назад, после нашей встречи. — Она посмотрела на Данилу. — Гм… когда я тебя не узнала, в парке…
Денис, увидев огромные качели, похожие на старинную деревянную лодку, карусель, на которой надо было крутиться стоя, отталкиваясь ногами от земли и держась руками за голову лошадок, открыл было рот, чтобы сказать, что никогда с дочкой не был на такой площадке, но вовремя опомнился. Сейчас как раз его любимые присказки про Маргошу совсем ни к чему. Алена и так уже пару раз — нарочно ли, случайно — обмолвилась: «мой Даня». Да и мальчик… Не так представлял себе Денис встречу с сыном… Думал: вот тот бросится ему на шею, скажет «Папа…» и сразу, безо всяких барьеров и промежуточных шагов станет самым близким человечком… Он же не чужой дядя, чтобы к нему привыкать. Но мальчик как будто и не понял, кто он… Или понял, но просто пока не знает, что такое папа…
На площадке почти никого не было. С утра обещали метель, и, наверное, многие не решились поехать в лес с детьми.
Даня полез на самую высокую лесенку и ловко спустился вниз по перекрученной штанге. Алена заметила, как он посматривает на Дениса. Но тот молчал.
— Молодец, сынок, — сказала Алена. — Решился, наконец, да?
— Это совсем не трудно! — Даня постарался выговорить «р».
Алена покачала головой.
— Похвали, пожалуйста, Даню, он очень старается, — тихо сказала она Денису.
— Да? А я не заметил. Ты молодец, Даня! Такой… гм… большой… Алена, можно я спрошу тебя… Ты… одна?
Алена взглянула на Дениса, у которого сильно покраснели нос и уши на морозе, и улыбнулась:
— Ты одет совсем не для прогулки. У нас, видишь, одежда как на Аляске… Я стараюсь гулять с Даней как можно больше. Даже в ущерб всему остальному. Он болел очень много в позапрошлом и прошлом году. Сходим в театр — заболеет, в сад два дня пойдет, три недели дома сидим…
— Ты больше не поешь в церкви?
— Нет. В школе преподаю, но у меня всего шесть часов в неделю.
— А… — Денис запнулся, не зная, как лучше спросить об Алениных неожиданных успехах.
— Ты, наверно, хочешь спросить, как я вдруг попала на эстраду? — Алена улыбнулась, видя замешательство Дениса.
— Ты всегда знала, о чем я думаю…
— Просто это многих удивило. А ничего необычного. У меня был жених, мой преподаватель. Замуж я за него не пошла, но зато он помог мне записать песни. Собственно, сам и музыку к нескольким написал.
— Жених… — Денис отвернулся.
Алена засмеялась:
— Ты просто привык, что я, кроме тебя, никого не видела и знать не хотела.
— И еще кто-то тебя провожал после концерта. Я хотел к тебе подойти тогда, но…
— Провожал, — кивнула она.
— Я не зря к вам пришел, Алена?
Алена помолчала, глядя, как Данила отчаянно раскачивается на веревочной лестнице.
— Даня! Чуть потише нельзя качаться, а?
— Мам, нельзя! Понимаешь, за мной гонятся пираты, и если я…
— Ясно. — Она перевела взгляд на Дениса. — Ты пришел не зря. Ты же рад, что у тебя родился такой чудесный, красивый и умный сын, правда? Ведь у тебя нет других детей? По-прежнему?
— Нет, — с трудом ответил Денис. — И… и у меня тоже в детстве все карандаши лежали аккуратно… и книжки… Я, наверно, не рассказывал об этом. И ботинки я ровно ставлю… до сих пор… А… ты… ты рада, что я пришел?
Алена поддела ногой тонкий кусок льда и снова улыбнулась.
— Не знаю, Денис.
Данила соскочил с лестницы и подбежал к ним.
— Мам, видела, как я прыгнул? Ты не смотрела!..
— Видела, малыш!
— А ты… — Мальчик взглянул на Дениса. — Ты видел?
— Я видел, — быстро ответил Денис. — Ты очень смелый! Я не был таким в детстве.
— А мама говорила, что ты очень смелый и спасал людей, ты же летчик…
— Ну… в общем, да… — Денис посмотрел на Алену, она, чуть улыбнувшись, развела руками. — Да, конечно. Просто, когда я был маленьким, я бы не смог так… как ты…
— Ты придешь к нам еще? У меня есть робот, он может брать всякие игрушки и предметы…
Денис присел на корточки перед сыном:
— Ты очень похож на меня. Ты знаешь это?
Мальчик кивнул.
— Я приду, Даня, обязательно, если твоя мама разрешит…
— Какой чудесный сегодня день, редкий для декабря, солнце прямо весеннее… — Алена чуть поежилась. — Но холодно. Ты, наверно, замерз?
— Не знаю, я не чувствую холода… — Денис засмеялся. — Хотя, да, кажется, замерз. Но могу еще прокатиться с Данилой вон на той карусели. Пойдешь со мной? Даня…
Мальчик радостно побежал, на ходу оглядываясь на Алену:
— Мам, можно, да? Только ты не крути меня. Я сам!
Денис догнал Данилу, и они вместе стали ногами раскручивать карусель. Данила смеялся и кричал:
— Давай еще сильнее! Крути быстрее, чтоб пираты нас не догнали!.. Папа! Крути!..
Алена повыше застегнула теплую куртку. Похоже, подумала она, этот солнечный декабрь еще обманет, и очень скоро. И пойдут бесконечные дожди со снегом, и ночь станет вдвое длиннее дня, а дни — темными и промозглыми, с метелями и ледяным, колючим ветром. Но потом все равно настанет весна. И на месте этой площадки будет большая глубокая лужа. Затем лужа высохнет под горячим апрельским солнцем, и из-под старых дубовых скамеек первыми полезут пахнущие морем жесткие веточки ползучего мха. А на них зацветут желтые колючки, так похожие издали на нежные соцветия низкорослых лесных фиалок.
