Роберта Лэтоу - Ласковый дождь
– И зачем ты это сделал? – спросила она.
– А ты как думаешь? Ты возбуждаешь меня, и мне нравится не только играть с тобой в эротические игры, но и принимать вызов, который ты мне бросаешь.
Он наклонился и стал покрывать поцелуями ее шею, грудь, руки. От него не укрылась страсть, вспыхнувшая в ее глазах.
– Какой прекрасный камень! – проговорил он вдруг, рассматривая бриллиант на ее пальце. – Не помню, чтобы я видел его раньше. Ты нашла его на Немрут-Даги?
– Ты же знаешь, что на Немрут-Даги нет драгоценностей, только остатки древних гробниц. Он из ювелирного магазина Гарри Уинстона в Нью-Йорке.
– Ты хочешь, чтобы я узнал подробности от тебя, или предпочтешь остаться таинственной и хитроумной?
– Лучше таинственной и хитроумной. Как ты. По крайней мере до тех пор, пока я не оформлю эту сделку и мы не расстанемся.
В ответ он поцеловал ее в губы. Необузданная страсть мгновенно вспыхнула в нем, и он одним рывком разорвал на ней рубашку. Не владея собой, он повалил ее на кровать, его пальцы ласкали ее клитор, заставляя ее стонать от наслаждения. И вдруг он остановился. Приподняв ее голову за подбородок и тяжело дыша, он пристально посмотрел в ее пылающие яростью глаза.
– Я считаю тебя невыносимой.
– Я это знаю, Рашид. Мы оба знаем, что все кончено. Вернее, кончен наш роман, а наши отношения никогда не придут к логическому завершению. Я благодарна тебе за то, что ты показал мне приятные стороны жизни, и всегда буду благодарна. Ты навсегда останешься моим другом, но теперь я хочу любви, Рашид, а этого ты дать мне не можешь. И об этом мы тоже с тобой знаем.
Мирелла видела, что его озадачили ее слова. Он попробовал переубедить ее, уверяя, что доставит ей такое наслаждение, какого она никогда не испытывала, и это произойдет после того, как он вернется из «Ода-Лалы». Мирелла сделала вид, что не сомневается, и только тогда он успокоился.
– Рашид, я знаю, каким ты можешь быть, когда даешь выход своей сексуальной энергии. Я согласна, но только не сегодня. Развлекайся сам и дай мне отдохнуть. Я очень устала после восхождения. Завтра, Рашид. Придет Бриндли, и я подпишу документы. Потом мы отправимся на прием, отпразднуем сделку, и тогда ты сможешь отвести меня по дороге наслаждений в самое пекло порока.
Мирелла подумала, что, наверное, никогда не забудет его взгляда – страстного, чувственного, пылающего, как угли адского костра.
Вечером Бриндли и Рашид ждали ее в холле. Они стояли возле статуи Аполлона и мирно беседовали, попивая шампанское. При виде ее они обернулись, и по их лицам Мирелла догадалась, что выглядит неотразимо.
Она долго провозилась с прической, и теперь ее волосы, пушистые и тщательно завитые, волнами ниспадали на плечи, оставляя открытым лицо. Обтягивающее платье с короткими рукавами и длинные, по локоть, перчатки подчеркивали изящество ее фигуры. На ее шее, в ушах, на запястьях и груди всеми цветами радуги переливались драгоценные камни – подарки Рашида и фамильные украшения Оуджи.
Мужчины галантно провозгласили тост в ее честь, подняв бокалы, и она предложила пройти в библиотеку, чтобы поскорее покончить с подписанием бумаг. Когда все формальности были выполнены, Мирелла попросила снова наполнить бокалы.
– Теперь мне хотелось бы кое-что объяснить. Я намерена быть сегодня на балу не только самой красивой, но и самой богатой женщиной.
Они выпили за это, а Мирелла повернулась к Рашиду с обворожительной улыбкой и просунула руку ему под локоть:
– Ты счастлив?
– Да, очень. И не только я, но и все мои предки. Потому что сегодня восстановилась справедливость. Это начало новой жизни, новой эры. И не только для тебя, но и для меня.
Тогда Мирелла повернулась к Бриндли и произнесла невинным тоном:
– Я понимаю, что в это трудно поверить, но, стараясь вникнуть во все эти дела, я совсем забыла, сколько же мы наторговали. Так сколько?
В этот момент стоило взглянуть на Рашида. Та беспечность, с какой она задала этот вопрос, потрясла и болезненно задела его. Мирелла подумала, что он не сдержится и скажет что-нибудь резкое, но она ошиблась. Рашид сумел справиться с яростью, и вскоре напряжение стерлось с его лица, уступив место добродушной улыбке.
– Семьсот восемьдесят миллионов долларов.
– Боже мой! Кто-то, наверное, заложил душу дьяволу, чтобы собрать такую сумму наличными. Его стоит пожалеть, кем бы он ни был. Впрочем, ему, видимо, действительно этого очень хотелось.
Рашид и Мирелла переглянулись, в глазах их застыла ледяная неприязнь, которая постепенно уступила место грусти, а затем взаимному признанию ума и находчивости партнера.
– За дружбу и восхищение, которые есть разновидность любви! – провозгласила она, поднимая бокал. С этой минуты Рашид стал ей другом.
Глава 28
Дворец Долмабас был великолепен, как и те высокие гости, что собрались здесь. Когда-то это помещение служило резиденцией последнему султану, и, едва переступив порог дворца, Мирелла поблагодарила свою прабабушку Рокселану за то, что та, не ведая об этом, круто изменила ее жизнь. В тот момент, когда Мирелла ступила на ковровую дорожку, ведущую от машины к широким дверям дворца, ей пришла в голову идея публично объявить о своей связи с Рокселаной.
При входе в бальный зал она задержалась перед зеркалом и сказала Рашиду:
– Я бы хотела, чтобы обо мне доложили как о Мирелле Рокселане Оуджи Уингфилд. И прошу тебя, не нужно говорить, что это опасно и что для меня лучше оставаться в тени. Ведь мы с тобой знаем, что теперь в этом нет необходимости, правда?
– Ты не перестаешь меня удивлять. – Изумление сменилось на лице Рашида восхищением. – Хорошо, пусть будет так, как ты хочешь.
– Хочу. Иначе зачем бы я попросила изменить свое имя, включив в него имя моей благодетельницы? И еще я хочу, чтобы с этого момента ты говорил всем правду о том, кто я на самом деле и почему я оказалась здесь.
По окончании обеда Рашид пригласил ее на первый танец.
– Ну вот, теперь ты самая красивая и богатая женщина на балу, и к тому же находишься в центре всеобщего внимания. Оглянись. Все смотрят только на тебя. Теперь все пути назад для тебя отрезаны. – Он крепче прижал ее к себе, кружась в зажигательном вальсе. – Так же как не будет для тебя выхода из «Ода-Лалы» сегодня ночью, – прошептал он ей на ухо. – Сегодня я стану твоим господином, а ты – моей рабыней. На всю оставшуюся жизнь. Ты станешь для меня второй Гамаюн. – Он почувствовал, как она напряглась в его объятиях, и улыбнулся: – Правда, звучит восхитительно?
Предупреждение Адама ярким пламенем вспыхнуло в ее мозгу. Танец закончился, и Мирелле удалось перехватить взгляд Бриндли, пока Рашид отвлекся на разговор с какими-то своими приятелями. Бриндли уловил тревогу в ее взгляде, поэтому подошел к Рашиду и попросил у него разрешения ненадолго забрать Миреллу, чтобы поприветствовать их общих знакомых-англичан.
