Юлия Михуткина - Совместный номер. Противостояние (СИ)
Подумав над их убеждающей речью, я неохотно, но соглашаюсь. В конце-концов, это пусть небольшая, но всё-же разрядка за последние несколько дней, которые просто вытрясли душу до изнеможения.
Полицейские нас сопровождают в один из местных магазинов одежды, куда мы успеваем буквально за полчаса до закрытия, и девушки одеваются, сменив данную им в полиции чистую одежду, а затем в бар, рекомендованный одним из полицейских.
Уже на пороге звучат латинские мотивы, и Рэйч прыгает, потирая руки.
– Ой, давайте скорее, хочу в бар. – Она тянет за руки остальных девушек и уводит в толпу. Качаю головой, какие же разные эти две подруги – насколько заводная Рэйч и рассудительная Кирс. Посмеявшись нетерпеливости Рэйч, мне остается только следовать за ними.
В небольшом баре, полно народу. На сцене играют музыканты и люди, кучно собравшись на танцполе, танцуют. Смело, чувственно и откровенно. То ли женщины намеренно соблазняют мужчин, не знаю, но выглядит это больше как прелюдия.
– Ого, как круто! – замечает рядом Рэйч, – прям, как в «Грязных танцах». Я там такое видела. Супер! Но нам лучше к бару, – она тянет всех к барной стойке, мимо страстно танцующих пар, – я еще столько не выпила и не в том настрое, чтоб такое вытворять.
– И я, я тоже хочу, – подхватывает Пантера, и они вдвоём утягивают невинно улыбнувшуюся мне и пожавшую плечами Кирс к бару, снова уводя ее от меня.
Заказываю им по несколько стопок текилы. Девчонки веселеют, расслабляются. Кирс сидит между о чём-то трещащими подругами, но её потемневшие глаза внимательно смотрят на меня. Это именно тот зрительный контакт, о котором я вспоминал в самолёте, тот взгляд, который снова мечтал увидеть.
Ночью она будет со мной, но мы будем в номере не одни, а я до боли в зубах, как при ломке, хочу к ней прикоснуться. Член ужасно ноет в штанах от возбуждения и тесноты в джинсах. Я просто не могу больше терпеть, я хочу ее почувствовать. Пусть и всего-лишь танцуя, при всех. Пусть хоть так, но обладать ею.
Быстрые заводные ритмы сменяются медленной сальсой. Встав со своего барного стула и протянув ей руку, тяну за собой её на танцпол, немного пробираясь в толпу.
Танцпол забит разгоряченными телами до отказа, на грани помешательства двигающимися под звуки медленной страстной латинской музыки. Душно, исступленно, чувственно, крышесносно. Эта атмосфера неконтролируемых эмоций заполняет все уголки клуба и передается на каком-то внутреннем уровне. Сердце бьется сильнее, дыхание учащается.
Ее глаза с озорными огоньками лихорадочно блестят в неприкрытом желании, а игривая манящая улыбка намекает, что вызов этого боя по соблазнению принят. Она тает в моих руках, растворяется, выгибая тело мне навстречу. Дурманящий страстный ритм чувствуется каждой клеткой тела, напряжением, натянутым нервом. Шаг, еще шаг, мы настолько близко, что я чувствую ее запах, ее дыхание, ее учащенный пульс. Сантиметры между нами стираются, градус температуры поднимается, на коже проступает испарина, контроль потерян, руки жадно шарят по телу, влажные губы и язык щекочут, дразнят, распаляют. Кажется, еще секунда и я просто взорвусь. Хочу ее, безумно, некотролируемо.
Я знаю, что должен ее отпустить. Она еще не знает этого, но я обещал, ее мечта детства и мамины усилия были для них чем-то высоким и недостижимым. Я не могу это разрушить, просто не имею права, и я ее отпущу, отправлю туда сам, но сегодня… сегодня, сейчас, в этот миг она будет только со мной, принадлежать только мне.
И я уже не отпускаю её, все шесть или семь танцев, уже сбившись со счета, сколько мы стоим в толпе на танцполе. Я её ощущаю, чувствую. Подхватываю ее под попу, и она уже сидит на мне, обвивая ногами талию. Мы шумно дышим, наши тела прижимаются, капельки пота стекают по влажной коже. Как удержать равновесие и не перейти за черту, когда неподвластные тебе инстинкты берут верх, когда вожделение зашкаливает? Я готов быть с ней где угодно, ворваться в неё в уборной, в подсобке или… да хоть здесь, прямо на танцполе.
– Я хочу тебя, здесь, прямо сейчас.
– Нельзя, - томно стонет она в губы, – ты безбашенный, – лукаво улыбнувшись, Кирс снова меня целует. С языком, влажно, проникновенно. Черт, заводит дико.
– Знаю. Но ты же сама меня провоцируешь. Ты же сама этого хочешь.
– Хочу, но мы потерпим, – Кирс, мягко поцеловав меня в щеку, отстраняется.
– Тогда слезай с меня, иначе я не удержусь. Ты не представляешь, как я волновался за тебя детка, как переживал. Я как умалишённый метался, пытаясь хоть что-то сделать.
Она наклоняет мою голову к себе, прижимаясь лбом, нежно улыбаясь и преданно смотря в глаза, со скатывающимися по щекам слезами. Она плачет, не скрывая от меня слёз, таких искренних и счастливых. Последний раз она плакала при мне совсем не от радости, и я испытываю массу эмоций, видя ее слёзы и блестящие сияющие глаза. Большими пальцами вытираю, намеренно отдельно прикасаясь к каждой слезинке, стекающей по щеке, желая чаще и больше прикасаться к её коже.
Мы находим её подруг у бара, уже навеселе и изрядно подвыпивших. Время довольно позднее, все соглашаются ехать в отель и поспать перед рейсом. Руку Кирс я так и не отпускаю - слишком долго переживал, слишком долго был в неведении.
В нашем номере две комнаты, но стены и дверь довольно тонкие, чтобы мы могли что-либо сделать с Кирс, чего бы не было слышно за дверью. И все мы измотаны и впечатлены последними сутками, всем нужно отдохнуть и выспаться перед самолётом.
Кирс, приняв душ, ложится в постель, быстро накрыв ноги одеялом. Но от меня ей не удается спрятать то, что она пыталась поспешно скрыть от моих глаз и я стаскиваю с неё одеяло, оголяя ноги.
– Покажи, не прячься от меня.
– Коннор, не стоит… – она вертит головой, немного поморщившись и натягивая одеяло назад.
– Покажи, – более напористо тяну одеяло на себя, – Кирстен, покажи мне раны.
Сделав глубокий вдох, девушка отпускает одеяло. Рваные раны на её ногах превратились в немалые рубцы. Она морщится в отвращении и отводит лицо со слезящимися глазами в сторону. Вот на что способна Роуз, её гнилая сущность. Она всегда будет обвинять меня во всех своих грехах и бедах, и жить за счет других. Так ей будет выгодно всегда. По моей вине так вышло и мне это исправлять.
– Эй, не плачь. Малыш, это временно, ты же помнишь наш с тобой контракт? Ты должна написать обо мне книгу, а оплата за неё – твоя пластическая операция. Всё будет хорошо, детка.
Кирс вытирает слёзы тыльной стороной ладони и прижимается ко мне. Обнимаю свою девочку, нежно, ласково и успокаивающе поглаживая по голове. Мы выключаем ночник, и она, прильнув ко мне, тихонько сворачивается калачиком рядом.
