Виктория Холт - Мадам Змея
— Похоже, ты не сознаешь, какая честь тебя ждет, моя дочь.
— Но, мама, — прошептала Элизабет, — это так далеко!
— Ерунда! — Катрин заставила себя громко рассмеяться. — Подумай, моя дорогая, ты станешь королевой… Королевой страны, которую многие считают самой великой на свете. Подумай об этом!
— Но я не хочу ехать.
— Не хочешь стать королевой Испании?
— Нет, мама. Я бы предпочла остаться французской принцессой.
— Что? Быть старой девой, как твоя тетя Маргарита?
— Она собирается выйти замуж. Почему я не могу подождать, пока мне не исполнится столько лет, сколько сейчас тете Маргарите?
— Потому что, моя дорогая, решено, что ты выйдешь замуж за короля Испании.
— Я ненавижу короля Испании.
— Замолчи! Это все, чем ты можешь отблагодарить меня за то, что я воспитывала, оберегала, учила тебя?
— Он старый.
— Ему всего лишь тридцать с небольшим.
— Но он женат на английской королеве, мама.
— Ты ведь знаешь, что английская королева умерла.
— Но я слышала, что он собирается жениться на новой королеве.
— Ты должна прислушиваться не к сплетням, а к голосу рассудка. Моя дорогая дочь, ты выйдешь замуж за короля Филиппа.
— Когда, мама?
— О, это будет организовано скоро, не бойся.
— Именно этого я и боюсь. Он приедет сюда за мной… или меня отправят к нему?
— Вы поженитесь в Нотр-Дам, как Франциск и Мария.
— Значит, он приедет за мной?
Катрин убрала волосы с горячего лба дочери.
— У тебя разыгралось воображение! Неужели ты полагаешь, что великий король Испании отправится за женой в такое путешествие? Конечно, нет; в церемонии бракосочетания примет участие доверенное лицо Филиппа. Герцог Альба займет место короля Испании. Тебе понравилась свадьба Франциска, верно? Теперь твоя очередь.
Элизабет бросилась к ногам матери.
— О, мама, мама, я не хочу выходить замуж. Я не могу уехать отсюда. Не хочу покидать родной дом ради старого человека.
Катрин, смягчившись, привлекла к себе девочку; она подвела дочь к дивану, села рядом с ней, обняла Элизабет. Королева заговорила с дочерью так, как она не говорила ни с одним из своих детей, кроме Генриха. Она рассказала ей о своем детстве, о своем честолюбивом и хитром родственнике, папе римском, о монастыре Мюрате, о толпе, требовавшей, чтобы маленькую Екатерину отдали солдатам; наконец, она поведала дочери о приезде во Францию, о том, как она боялась новой жизни, но со временем полюбила ее.
Девочка, слушая мать, стала постепенно успокаиваться.
— Но Испания — это страна, пленником которой был мой отец, — печально промолвила Элизабет. — Он провел там худшие годы своей жизни.
— Моя дорогая, — сказала Катрин, — у нас нет выбора, мы должны подчиниться.
— Да, дорогая мама.
— Мы все познали страдания, подобные твоим. Возможно, король Испании покажется тебе таким же замечательным человеком, каким я считаю твоего отца. Сейчас во всем свете для меня нет человека лучше Генриха, однако когда-то я боялась его, как ты боишься короля Испании.
— Надеюсь, это произойдет, мама, но я полна дурных предчувствий.
Катрин нежно обняла дочь; королева тоже испытывала чувство растерянности.
Король пришел в личную комнату Катрин, и она отпустила своих девушек.
— Я хочу поговорить с тобой, Генрих.
Он повернулся к ней; лучи солнца упали на его лицо. Он постарел со времени штурма Сент-Квентина; его лучшие годы были уже в прошлом. Катрин напомнила себе, что молодость Генриха досталась Диане, и в ее душе всколыхнулась горькая обида.
— Насчет Элизабет, — добавила она.
Генрих явно испытал облегчение.
— Элизабет, — повторил он.
— Она почти не раскрывает рта, заметно побледнела. Боюсь, она заболевает. Она никогда не блистала здоровьем.
— Известие о скором замужестве — серьезное испытание для ребенка, — мягко промолвил Генрих. — Оно могло разволновать девочку.
Он вспомнил о том дне, когда ему сообщили, что у него будет жена-итальянка.
Катрин подошла к мужу; ей хотелось быть поближе к нему; она взяла его под руку.
— Мы это понимаем, Генрих, верно?
— Да.
Она сжала его руку.
— И кое-кто из нас обнаружил, что все не так плохо, как казалось.
— Верно.
Она, засмеявшись, прижалась щекой к его плечу.
— Нам повезло, Генрих.
Теперь он, похоже, смутился. Не вспомнил ли он те дни, когда она, отбросив осторожность, молила его о том, чтобы он ответил на ее неистовую, требовательную страсть?
Он совсем не изменился, с грустью подумала Катрин.
Но он все же относится к ней, конечно, не так, как прежде, когда он считал ее пустым местом. Теперь он сознавал, что она способна быть сильной, влиять на его министров. Между прошлым и настоящим находился Сент-Квентин.
Она неподвижно стояла рядом с ним.
— Значит, нам нечем утешить дочь?
Он покачал головой.
— Несчастное дитя! — пробормотал Генрих.
— Она переживет это. Ей страшно, потому что она очень молода.
— Она переживет это, — повторил он.
— Как другие… до нее.
Генрих шагнул к двери. Катрин произнесла в отчаянии:
— Генрих, до меня дошли слухи.
Он остановился, подождал; она непринужденно рассмеялась.
— Ты удивишься. Как ты думаешь, о ком?
— Не представляю. Нет… нет…
Повернувшись лицом к жене, он испуганно посмотрел на нее; она почувствовала, что ее сердце екнуло.
— О Элизабет? — продолжил он.
Она снова засмеялась, на этот раз с горечью.
— Нет, не о нашей дочери. Это были слухи… обо мне.
— О тебе… Катрин! Что ты хочешь сказать?
— Ты, возможно, заметил, что этот глупый молодой человек, Франциск де Вендом…
Генрих, похоже, недоумевал.
— Что такое? — спросил он.
— Он уделял мне много внимания в последнее время.
Генрих нахмурился.
— Молодой Вендом! — сказал король. — Эти Бурбоны — ужасные хитрецы. Уверен, ему что-то от тебя надо.
Катрин возмутилась. Ему даже не приходит в голову, что молодой человек хочет соблазнить королеву. Генрих ясно дал ей понять это, намекнув на стремление Вендома получить какую-то выгодную должность при дворе.
Катрин чувствовала, что развивать ее мысль будет глупо, но она не могла прогнать надежду из сердца.
— Некоторые люди думают, что этот глупец… влюблен в меня.
Генрих, похоже, удивился.
— О, вряд ли. Тебе следует остерегаться его. Эти коварные Бурбоны… вечно ищут выгоды.
— Хотела бы я разделять твою уверенность, — сердито произнесла Катрин.
Но мысли Генриха были уже далеко, он не заметил ее злости.
Когда король ушел, Катрин стала расхаживать по комнате. Он был по-прежнему равнодушен к ней. Он терпел ее общество. Он стал уважать ее немного больше, но ей не нужно было его уважение.
