Даниэла Стил - Тихая гавань
– Вы же понимаете, что я не могу. То, что я делаю, важно не только для меня, но и для этих несчастных тоже. И потом мне нравится моя работа, честное слово. Ну и к тому же сюда не каждый согласится пойти, так что у них вечно не хватает людей.
– А знаете почему? – буркнул он. Вид у него был самый несчастный. – Потому что у большинства людей хватает ума понять, что это опасно. – Он не стал говорить Офелии о том, что пугало его больше всего.
С некоторых пор Мэтт сильно подозревал, что ее упрямое желание заниматься именно этим делом – не что иное, как подсознательное стремление уйти из жизни. Но как бы там ни было, он поклялся, что сделает все возможное и невозможное, чтобы заставить ее отказаться от этой затеи. Пусть работает в своем Центре, если уж ей так хочется, думал он, но бродить ночью по улицам – это уж слишком! И дело тут вовсе не в том, что он не уважал ее чувства или желания, – просто Мэтту хотелось спасти ее от нее самой.
– Послушайте, Офелия, я серьезно. Ради вас, ради Пип, наконец, умоляю вас – откажитесь! Если ваши напарники такие отчаянные, чтобы увлекаться этим, – пусть их! Неужели нельзя помогать бездомным как-нибудь по-другому? Пожалейте себя, дорогая!
– Можно, конечно, только мы делаем больше других, понимаете? Мы идем прямо к ним и даем им то, в чем они нуждаются больше всего. Когда попадешь в действительно отчаянное положение, то вряд ли хватит сил самостоятельно добраться до Центра. Так что мы должны сами идти к •ним, если хотим хоть кого-то спасти, – закончила она, все еще не теряя надежды переубедить Мэтта.
Впрочем, ту же самую надежду питал и Мэтт. Их борьба длилась уже давно, и оба не желали сдаваться. Однако со временем Офелия почувствовала, что потихоньку начинает колебаться. Что же до Мэтта, то он был тверд как скала.
– Вы просто никак не можете смириться с мыслью, что все эти несчастные, выброшенные на улицу, вовсе не обязательно закоренелые преступники, а просто раздавленные жизнью люди, которые отчаянно нуждаются в нашей помощи. А ведь среди них есть и дети, и глубокие старики – подумайте о них! Не могу же я с милой улыбкой взять расчет и заняться чем-то еще?! Если не я, то кто? Видели бы вы этих несчастных! Да меня бы потом замучила совесть, если бы я сделала, как вы хотите. Так что просите что-нибудь еще, – закончила Офелия.
– Нет, дорогая. Больше мне ничего не нужно. Ну, раз вы отказываете мне в такой малости, пусть Санта вас накажет, и пусть вы найдете в своем рождественском чулке кусок угля вместо подарка!
Иной раз Мэтта начинали грызть сомнения. А что, если Офелия права? Что, если он просто преувеличивает опасность, которой она подвергается? Она так часто уверяла его, что ничем не рискует, но Мэтта все еще терзал страх. Выслушав его обиженное пожелание, Офелия только рассмеялась – она и не подозревала, что Мэтт давным-давно уже приготовил ей подарок. Оставалось только надеяться, что он ей понравится.
С разрешения Офелии он купил для Пип роскошный велосипед, на котором можно было бы кататься не только по дорожкам городского парка, но и по песчаному пляжу и который она могла бы брать с собой всякий раз, когда они выберутся его навестить. С тех пор Мэтт не раз с тайной гордостью любовался своим подарком – такой велосипед мог подарить только отец, потому что матери вряд ли бы пришло подобное в голову. Насколько он знал, Офелия рыскала по магазинам, не зная, что лучше подарить: что-нибудь из одежды или забавную игрушку? Когда девочка в таком возрасте, выбрать подарок особенно трудно: вроде бы она уже слишком большая, чтобы играть в игрушки, и в то же время явно мала, для того чтобы получать «взрослые» подарки. Мэтт тяжело вздохнул и покачал головой. Он закатил велосипед в гараж, аккуратно укрыв его брезентом, и, конечно, не удержался – рассказал о подарке Офелии. Та нисколько не сомневалась, что Пип будет в восторге.
Единственный подарок, от которого бы он с радостью отказался, Мэтт все же получил. За неделю до Рождества позвонила Салли и сообщила, что прилетает на следующий день с Ванессой и двумя младшими детьми. Четверо детей Хэмиша от первого брака решили провести праздники вместе с матерью. Поэтому Салли решила слетать в Сан-Франциско – как она выразилась, «проведать его». Такого «подарка» Мэтт не ожидал. От досады он едва не бросил трубку об стену: он мечтал увидеть дочь, а вовсе не бывшую супругу. Салли сообщила, что остановится в «Ритце». По уже сложившейся привычке Мэтт кинулся к Офелии жаловаться. И застал ее у двери – она как раз отправлялась на ночное дежурство.
– Ну и что мне прикажете делать? – возмущенно гаркнул Мэтт. – Глаза бы мои на нее не смотрели! Если бы не Несси! Хорошо хоть, она сразу же уедет вместе с нами на Тахо! Несси, я хочу сказать, а не Салли, конечно, – проворчал он.
Офелия немного расстроилась, хотя и виду не подала. За последние недели она слишком привязалась к Мэтту, чтобы сейчас безразлично отнестись к приезду его хоть и бывшей, но все же жены. А вдруг он снова влюбится в нее? Любил же он ее раньше – значит, может увлечься и теперь, несмотря на все гадости, которые она ему делала. Успокоенная заверениями Мэтта, Офелия давно уже не думала о ней, и вдруг – известие о приезде Салли… словно снег на голову! Какой-то внутренний голос нашептывал Офелии, что они непременно встретятся. Уж Салли не упустит случая попробовать вновь разжечь в душе Мэтта прежние чувства. Ах, мужчины порой так потрясающе наивны, что просто плакать хочется! Одно ее настойчивое желание непременно приехать сюда должно было бы открыть Мэтту глаза! Неужто он еще не догадывается, что у нее на уме? И Офелия как можно деликатнее попробовала намекнуть ему на свои подозрения.
– Салли?! – фыркнул Мэтт. – Не смешите меня, дорогая. Все давно уже в прошлом. Просто она не знает, куда себя деть, вот и все. К тому же нужно решить, как быть с фирмой. Офелия, клянусь, вам не о чем тревожиться. Прошло уже десять лет. Уверяю вас, я давно излечился от нее. – Голос его звучал уверенно, но женский инстинкт Офелии подсказывал, что нужно быть начеку.
– В жизни и не такое случается, – осторожно предупредила она.
– Только не со мной. Для меня вся история закончилась много лет назад, куда раньше, чем для нее. Вспомните, это ведь она бросила меня ради парня, у которого карманы были набита туже, чем у меня, – зло заметил Мэтт. Видимо, оскорбленное мужское самолюбие до сих пор давало о себе знать.
– Да. Но теперь он умер, и все его деньги достались ей. Она чувствует себя одинокой, и ей страшно. Поверьте мне, Мэтт, Салли наверняка что-то задумала.
Но Мэтт упорно не желал ей верить – до той самой минуты, пока Салли, водворив детей в «Ритц», не позвонила ему.
