Виктория Клейтон - Дом подруги
— Волшебное преображение Элинор — ваша заслуга? Из уродливой куколки вылупилась восхитительная бабочка! — произнес над моим ухом чей-то голос.
За моей спиной стоял Мартин Дойс.
— Она действительно очаровательна, не так ли?
— Прелестна! И выглядит намного счастливее, чем прежде. Но вы не ответили на мой вопрос.
— Ну, скажем так — я тоже приложила к этому руку.
— Меня беспокоит Мин… она единственная из всех вас выглядит несчастной. Это же просто бросается в глаза. Конечно, я не спрашиваю, в чем тут дело. Но мне она нравится, и я искренне надеюсь, что она расскажет мне об этом сама.
Я украдкой покосилась на Мин. Неужели Мартин Дойс прав? Мин стояла, окруженная другими гостями, и оживленно жестикулировала, рассказывая им о чем-то. Честно говоря, я не заметила в ней ничего особенного. И так ему и сказала.
— Ммм… не думаю, что я ошибаюсь. — Мартин одним глотком осушил бокал. — Вивьен как всегда невозможна. Ведет себя отвратительно, но другой такой на свете нет. — Он вдруг рассмеялся. — Кто-то сегодня спросил меня, правда ли, что она мать Гарри Хинда. Боюсь, эту сплетню пустила сама Вивьен. Интересно, что за игру она затеяла на этот раз?
— Вы хотите сказать, это неправда?!
— Полный вздор! Я сам принимал Гарри Хинда. И уж если кто и знает наверняка, то это я. Интересно, зачем ей это понадобилось, вы не знаете? Решила привлечь к себе внимание?
Я покосилась на Вивьен. С выражением усталой скуки на худощавом красивом лице она молча слушала, что говорит ей высокий мужчина, судя по его выправке, отставной военный.
— Представления не имею, — отозвалась я.
Видимо, она почувствовала, что за ней наблюдают, потому что повернула голову в нашу сторону. Серебряная шапочка ее коротко стриженных волос среди прямых, длинных «каре», которыми щеголяли почти все дамы за сорок, сразу бросалась в глаза. Она направилась к нам, высокомерно не заметив, что ее собеседник так и остался стоять с открытым ртом.
— Привет, Делия. Привет, Мартин.
— Здравствуй, Вив.
Она небрежно клюнула его в щеку. В этом была некая интимность, подсказавшая мне, что эти двое прежде, несомненно, были любовниками.
— Не называй меня так. Ты же знаешь, как я ненавижу это имя.
— Нет, я помню, — мягко проговорил он.
— Лоренс такой зануда. Не выношу его! Мартин, прикури мне сигарету.
— Он как раз смотрит на нас. Держу пари, ты его здорово обидела. — Мартин протянул ей зажженную сигарету. — Послушай, Вив, ты не заслуживаешь иметь друзей. И боюсь, очень скоро их у тебя не останется. Ладно, я с ним поговорю.
Вивьен пожала плечами и принялась критически разглядывать украшавшую потолок зелень.
— Чувствуется, что вы приложили к этому руку, Делия. Прекрасный вечер. Совсем не похоже на Мин. Сдается мне, она сделала глупость, когда попыталась возобновить вашу дружбу, не так ли? Не очень-то удачная мысль, по-моему.
В какой-то степени мы обе сделали глупость, подумала я. Но обсуждать это с Вивьен у меня не было ни малейшего желания. Вдруг мне вспомнилась старая поговорка о том, что лучшая защита — это нападение, и я ринулась в атаку.
— Почему вы позволили Мин думать, что Гарри Хинд — ваш сын?
— Меня это забавляло. — На губах Вивьен появилась загадочная улыбка. — А если честно, мне просто нужен был предлог дать Роберту денег на школу для Вильяма. Из них он больше всех похож на меня. Поэтому на него мне денег не жалко.
— Но почему вы тогда просто не могли предложить Роберту деньги?
— О, как же вы любите всюду совать свой нос! Не хотелось, и все! Если хотите знать, Роберт для меня — сплошное разочарование. Он никогда особенно меня не любил. А после того как женился, я вообще его не узнаю. Стал похож на удалившегося от дел государственного деятеля — этакий спесивый, надутый индюк. А мне нравится чувствовать свою власть. Ну, а теперь, — она заговорщически понизила голос, — когда у вас с ним роман, наверное, он подумывает о том, чтобы… как это сейчас говорят… дать деру?
— Вивьен, как вам не стыдно! Прекратите говорить пошлости! — разъярилась вдруг я.
— Кстати, а кто эта женщина? Вон та, одетая, как подросток, хотя на вид она старше самого Мафусаила? Типичная старая проститутка! Хотя она уже успела так наклюкаться, что ее заберет первая же патрульная машина, если ей вздумается в таком виде выползти на панель.
— Это моя мать.
Брови Вивьен взлетели вверх, и ее сходство с Робертом снова бросилось мне в глаза.
— Правда?! Какой ужас! Боже мой, Диана, я искренне вам сочувствую!
— Спасибо.
Как раз в этот момент моя матушка проделала хорошо знакомый мне трюк. Не знаю, как это у нее получалось… легкое, почти незаметное движение плеч, и ее загоревшая до черноты пышная грудь заволновалась, словно море в грозу, бурно вздымаясь под завороженным взглядом ее собеседника. Вивьен негодующе фыркнула. Головы все повернулись в нашу сторону.
— Сил нет смотреть на подобное зрелище! — громогласно возмутилась Вивьен. — Подумать только — вы и она! Невероятно!
— Диана! — Сияя улыбкой, ко мне с распростертыми объятиями устремился Питер. — Как чудесно снова увидеть тебя, любовь моя! — громко воскликнул он. А уже на ухо тихонько добавил: — Господи, как это было ужасно! Ты просто вообразить себе не можешь, какое облегчение вновь оказаться рядом с нормальными, разумными людьми! Представляешь, Джорджио стянул у Джерри Добни кое-какие безделушки! Тот поднял страшный шум, и теперь его ищет полиция. Дорогая, нам пришлось бежать!
— О Питер, что ты говоришь?! Эээ… кстати, познакомься, это Вивьен Вестон, матушка Роберта. Вивьен, это Питер Голденбой.
— Прелестное имя, дорогая, — проворковал Питер, целуя Вивьен пальчики. — В точности как у кинозвезды. И так вам идет! — Питер повернулся ко мне. — Знаешь, что этот идиот стащил? Какие-то побрякушки вроде запонок… портсигар, еще что-то. И вдобавок набросок Гойи!
— Господи помилуй, Питер! — в ужасе зашептала я. — Так дальше продолжаться не может! Этот негодяй испортит тебе жизнь. Не можешь же ты теперь вечно скрываться!
— Теперь он для меня ничто. Сказать по правде, во всех других отношениях, кроме постели, от него всегда было больше беспокойства, чем пользы. И кстати, я не верю ни единому его слову насчет Корреджо.
Джорджио, войдя в дом вслед за Питером, прислонился к одной из колонн, оглядывая холодным, оценивающим взглядом всю компанию.
— Знаешь, оказывается, у него совершенно бешеный темперамент. Он поклялся, что прибьет меня, если мне вздумается его бросить! А ты ведь знаешь, как я ненавижу насилие! Я тут подумал… если мы вернемся назад в Лондон, может быть, там мне удастся от него ускользнуть. Незаметно затеряться в толпе, ну, ты понимаешь? В конце концов, у меня куча друзей, о которых он не знает. Я мог бы пока пожить у них. А как только он подыщет на мое место кого-то другого, естественно, с деньгами, кто согласится его содержать, — я спасен!
