Тереза Ромейн - Исполнение желаний
– Одно слово в нужные уши, и я все еще могу…
– Да прекратите же, Локвуд, – сказала Луиза. – Мы – лорд Хавьер и я – устали от ваших угроз. Похоже, вы возомнили, что у вас есть на нас черное досье, включающее две позиции.
– Три, моя голубка, – поправил ее граф, вернувшись к роли влюбленного простака.
Локвуд, даже прекрасно понимая, что Хавьер играет, злился. И граф не мог не уступить желанию немного поиграть на нервах того, кто принес ему так много бед.
Луиза с трудом удержалась, чтобы не рассмеяться.
– Булочка, – умильно глядя ей в глаза, произнес Хавьер.
– Да, милый, ты прав, в том досье не две, а три позиции, – согласилась она. – Во-первых, твой кузен думает, что он в состоянии меня запугать. Вернее сказать, думал. Надеюсь, тебе удалось его в этом разубедить. – Луиза нежно улыбнулась нареченному. – Во-вторых, он полагает, что в той книге, которую нам удалось расшифровать, содержится намек на то, что ты не приходишься сыном предыдущему графу.
– То есть я отчасти ублюдок? Временами я действительно им бываю, – чистосердечно признался Хавьер.
Луиза тайком наступила ему на ногу.
– В-третьих, он верит, что ты боишься за свою репутацию.
– Он все еще здесь, – напомнил о себе Локвуд. – И вы правы. Я все еще могу тебе навредить, Хавьер.
Граф больше не корчил из себя дурака. Смерив маркиза взглядом, он вдруг заметил, что тот надел шейный платок цвета лаванды. Что тут сказать?
– Как и я тебе. – Хавьер кивком указал на портрет у себя за спиной. – Узнаешь этого парня?
На портрете в полный рост был изображен темноволосый молодой человек в наряде Цезаря. С лавровым венком на голове, в боевом облачении, но в мирном окружении. Ничем не примечательный портрет, если бы не самодовольная ухмылка на физиономии Цезаря. Словно он один знал, как весь мир оставить в дураках.
Локвуд раздраженно взмахнул рукой.
– Это ты, кто же еще? Не понимаю, зачем ты мне его показываешь.
– Ошибка, – сказал Хавьер и отошел в сторону. – Это портрет моего отца. Он заказал его по случаю вступления в брак с моей матерью. А как насчет того джентльмена в парике, который висит рядом с ним? Надень на меня парик, я и за него тоже сойду. Это мой дед. Будем дальше углубляться в генеалогию?
Локвуд прищурился так, что глаза превратились в узкие щелки. Бедняга слишком сильно напрягает зрение. А зачем? Вот оно, доказательство, прямо перед его носом.
– Думаю, этого достаточно, – сказала Луиза. – Видите ли, Локвуд, ваш кузен, да-да, он действительно ваш кузен, в мое отсутствие провел кое-какое расследование. Он опросил слуг, которые служили еще старому графу и помнят его. Граф, по их словам, был не слишком разборчив в связях, но вот графиня… Нет, за ней никаких грехов не водилось. И родить она могла исключительно от мужа.
– По словам слуг! – с язвительной насмешкой произнес Локвуд. – Слова слуг ничего не стоят. Я все еще могу…
– Ты о книге? Я так и думал. – Хавьер посмотрел на портрет родителя. Старый развратник, наверное, получил бы удовольствие, наблюдая эту сцену. – Сдается мне, собрание портретов, самому старому из которых больше ста лет, куда более весомое свидетельство, чем несколько строк из старой книги. Но если ты мне не веришь, то хотелось бы спросить, помнишь ли ты почерк своего отца? Ты, кажется, что-то говорил о его увлечении историей?
Локвуд медленно склонил голову набок.
– Его почерк.
– Да. Среди хранящихся в имении записей немало тех, что были сделаны его рукой. Наши отцы вели обширную переписку друг с другом. Судя по почерку, те записи в книге сделал твой отец, – сказал Хавьер. – А зашифровал он свое произведение, скорее всего, ради забавы, чтобы придать ему видимость некого семейного предания. Возможно, он рассчитывал навредить потомкам моего отца. Надо отдать тебе должное, ты в этом едва не преуспел. Но я сомневаюсь, что слова давно умершего джентльмена, на досуге забавляющего себя писательством, что-то стоят в глазах общества.
Локвуд не желал сдаваться. Упорства ему было не занимать.
– А как насчет твоей драгоценной репутации, кузен? Только я один знаю, сколько в ней лжи и притворства, и…
– Ошибка, – сказала Луиза, скрестив руки на груди. Высокая, тонкая, она походила на лилию. – Я тоже об этом знаю. И еще я знаю кое-что о вас. Не вы ли в прошлом году привозили сюда любовницу?
Маркиз побледнел и попятился, пока не уперся спиной в декоративную каменную стойку между окнами.
– Я считаю неуместным это обсуждать.
– Но откуда мне знать, что вы считаете уместным, а что неуместным? До сих пор вы не проявляли щепетильности в отношении выбора тем для обсуждения.
Локвуд принялся нервно ходить по коридору. Хорошо. Значит, им удалось задеть его за живое.
– Не так давно ты, кажется, расстался с Мелисандрой? И это расставание не было мирным, – снова заговорил граф. – Ты ведь так и не расплатился с ней за услуги, или я ошибаюсь? И в отместку она готовит к публикации свои мемуары. Как ты думаешь, взлетит ли до небес твоя репутация, когда обществу станет известно, что ты покупаешь куртизанок, которых не можешь себе позволить? Или что тебе нравится, когда тебя бьют по…
– Прекрати! – взвизгнул Локвуд. – Прекратите. Просто… замолчите. – Он тяжело дышал. – У меня есть средства. Я могу ей заплатить.
– Да, кстати, – задумчиво протянула Луиза. – Вы ведь недавно получили некую сумму денег, не так ли? Вы сделали ставку на меня.
– Как и он, – Локвуд ткнул пальцем в Хавьера.
– Речь не об этом пари. – Луиза, что казалось невозможным, вытянулась еще сильнее и словно сделалась выше ростом. Она смотрела на Локвуда сверху вниз – настоящая графиня. – Вы сделали дополнительную ставку и оставили об этом запись в книге ставок в «Уайтс».
Эти сведения они узнали благодаря синьоре.
Локвуд болезненно поморщился, тем самым подтвердив правоту слов Луизы.
Она продолжала с невозмутимой безжалостностью:
– Вы поставили все, что имели, и даже много больше на то, что сможете обыграть лорда Хавьера. Вот почему вы так старались, пытаясь заставить меня уехать. На кону стояли не какие-то десять фунтов, а все ваше состояние. Можно сказать, ваша жизнь.
– И я выиграл.
Это так. Хавьеру гордиться было нечем.
– Да, выиграл. Использовал мою репутацию для своих целей. Ну что же, это случилось не в первый раз. – Хавьер чувствовал, что ярость мешает ему дышать. Он несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул и почувствовал, как расслабились плечи. – Но, Локвуд, другого раза у тебя не будет. Ты выиграл дополнительное пари, но, добиваясь победы, ты так или иначе привлек к себе внимание. И то, как ты при этом себя вел, считается в обществе дурным тоном. Видишь ли, присутствующие на этом домашнем празднике дамы очень любят писать письма, и благодаря их увлечению о твоих бесчинствах известно в Лондоне.
