Сесилия Ахерн - Время моей Жизни
— Я не могу от него избавиться, — заныла я, — он мой друг.
— Мне не важно, кто он вам. Он кот. Избавьтесь от него, или вам придется съехать. Приятно было познакомиться, миссис Силчестер, и с вами… — Он перевел взгляд на Жизнь. А потом на меня: — Люси, я вас предупредил. На днях зайду проверю.
С этими словами Чарли удалился, прихватив с собой два кексика.
— С днем рождения, желаю счастья, — мрачно уронила я.
Мама сочувственно на меня посмотрела, а Жизнь неопределенно хмыкнул. Я пошла в ванную и выпустила «друга семьи» на волю. Он встревоженно оглядел всех нас, понимая, что стряслась какая-то беда.
— Ни работы, ни бойфренда, ни жилья — ты прямо чудеса творишь, — буркнула я, глядя на Жизнь.
— Вообще-то я надеялся лишь слегка разгрести твой жизненный бардак, — ответил он и вернулся к Джереми Кайлу. — Он разговаривает с участниками шоу, как с имбецилами. Надо взять на вооружение.
— Люси, тебе не придется уезжать из своей чудесной студии, — заявила мама. — Я возьму Мистера Пэна. Мне будет очень приятно, если он поселится у нас. Представляешь, как ему будет вольготно?
— Но я буду скучать без него.
Я подхватила Мистера Пэна и крепко прижала к груди. Кот негодующе фыркнул и выдрался из моих объятий.
— Тем больше поводов почаще нас навещать, — радостно улыбнулась мама.
— Эх, драгоценный мой котик, два года и семь месяцев я умудрялась содержать тебя здесь втайне ото всех. — Я почесала его за ухом. — Но все тайное неизбежно становится явным.
— Да, — серьезно кивнул Жизнь, — и сегодня как раз тот день, когда это произойдет.
Мама восторженно всплеснула руками:
— Давайте начнем собираться!
Она ушла переодеваться в ванную, а мне перед Жизнью стесняться было нечего.
— Чего наденешь? — спросил он.
Я обозрела занавесочный гардероб.
— Может, это?
Он сморщил нос.
— Тогда розовое?
Отрицательно покачал головой.
— Черное?
Пожал плечами:
— Ну, примерь-ка.
В одних трусиках я залезла на подоконник и сняла платье.
— Как ты себя ощущаешь в роли тридцатилетней женщины?
— Точно так же, как вчера в роли двадцатидевятилетней.
— Не ври.
— Хорошо, не буду. Ночью у меня случилось прозрение, а сегодня утром в супермаркете оно получило подтверждение. Мне, похоже, надо чаще туда ходить. Едва я увидела изюм, как сразу же поняла, что нужно делать. Впрочем, с тридцатилетием это никак не связано.
— Конечно. Просто таковы волшебные чары супермаркета.
— Зря смеешься. Там все разложено по полочкам. Все подчинено изумительной, тончайшей логике. И так выверено, так продумано — здесь фруктово, здесь овощно, здесь холодно-морожено, здесь румяно-печено…
— …Люси.
— Да.
— Это платье тебя полнит.
— О! — Я побыстрей стащила его с себя.
Жизнь развалился на диване в изящном летнем костюме, заложив руки за голову, и критически наблюдал за примеркой.
Я облачилась в темно-бордовое платье.
— Твоя мама, кажется, предвкушает интереснейший вечер.
— Угу. Думаю, ждет, что я объявлю, что втихаря завоевала олимпийское золото по водному поло или нечто в этом роде. Не знаю, как она воспримет правду.
— А что ты ей сказала?
— То же, что и всем.
— Что ты приглашаешь их на «церемонию открытия правды»? А также… — Он заглянул в свой мобильник, нашел мое сообщение и прочитал: «P. S. Если собираетесь делать мне подарок, то я предпочитаю наличными. С любовью, Люси». Он комически задрал бровь и съязвил: — Прелестно.
— Какой смысл притворяться. Мне нужны деньги.
— Вот она, новая, решительная, правдивая Люси. Во всей красе. Кстати, я вижу твои соски сквозь это платье.
— Ты не поверишь, некоторые мужчины мечтали бы увидеть мои соски, — фыркнула я, но платье все равно сняла.
— А я нет.
— Ты, наверное, гей, — предположила я, и мы расхохотались.
— Кстати, о пидарасах, как, по-твоему, отнесется Блейк к сегодняшнему сборищу?
— Думаю, он взбесится, когда об этом узнает.
Я застряла в очередном платье, потому что забыла до конца расстегнуть молнию на спине, и когда наконец умудрилась высунуть из него голову, то волосы у меня стояли дыбом. Извернувшись как уж, я пыталась теперь застегнуть ее обратно.
— Давай я помогу.
Он слез с дивана, застегнул молнию, пригладил мне волосы и одернул платье. Оглядел меня снизу доверху, и я приготовилась услышать, что пора мне прибегнуть к помощи брата Филиппа.
— Прекрасно! Люси, ты красавица.
Он улыбнулся, шлепнул меня по заднице и ободряюще заявил:
— Правда делает нас свободными.
Впервые за два года одиннадцать месяцев и двадцать три дня я пришла в «Пирушку» раньше всех. Жизнь сел за столом справа от меня, а слева мама. Но между нами остался пустой стул, потому что я надеялась. Я очень надеялась. Затем явился Райли — с букетом, ковриком для ног, салатом из трех видов фасоли и конвертом. Я рассмеялась, давая понять, что оценила шутку, и заглянула в конверт. Так, открытку прочту после, а что тут у нас еще? Ага, четыре бумажки по пятьдесят евро.
— Хей-хоп! — радостно присвистнула я.
— Какая неприкрытая жадность, — закатил глаза Жизнь.
— Нищие не гордые, я на мели, так что и притворяться нечего.
Райли приветствовал Жизнь весьма экстравагантно — он встал на одно колено и поцеловал ему руку.
— Мама, ты здесь? Не ожидал, что ты придешь.
Он хотел было сесть между нами, но я быстренько поставила на стул контейнер с его салатом.
— Я жду кое-кого, так что здесь занято.
— А я живу у Люси, — со счастливой улыбкой сообщила мама.
— Ну естественно, где же еще. — Райли решил, что она шутит.
— Твой отец — скотина, — ласково заметила мама, потягивая водку с соком через соломинку.
Он изумленно на нее воззрился, а потом обвиняюще посмотрел на меня:
— Что ты сделала с мамой? Промыла ей мозги?
Я отрицательно покачала головой.
— То есть он, я так понимаю, не придет?
Мама пренебрежительно фыркнула.
— А Филипп?
— Филипп делает восстановительную пластику ребенку, который попал в аварию, — равнодушно ответила я.
— Я тебя умоляю, — мама махнула рукой, — почему не сказать прямо: он увеличивает чьи-то сиськи.
Теперь мы оба изумленно на нее воззрились, а Жизнь весело рассмеялся, откровенно наслаждаясь беседой.
— Кто эта дама? И куда ты дела нашу прежнюю мать? — спросил Райли.
— Твоя мать взяла отпуск, в котором давно нуждалась. А Шейла заступила на ее место, — уверенно заявила мама, потом хихикнула и наклонилась ко мне: — Ты это одобряешь?
