Лорен Маккроссан - На крыльях удачи
Я не сомневалась в правдивости его утверждения, но если я остановлюсь, чтобы обдумать, что это означает для моего будущего, оно никогда не постучится ко мне в дверь и я непременно потерплю фиаско. Я все еще шла с высоко поднятой головой, не оглядываясь, пока холодный вечерний воздух не ударил мне в лицо. Потом я побежала.
Я бежала до конца гостиничной дорожки, каждый шаг по гравийной тропинке царапал мои туфли. Добравшись до ворот, я помчалась через тускло освещенное шоссе и свернула направо, к Пу-Корнеру. Ледяной ветер щипал залитое слезами лицо. Я плакала, а мои рыдания уносились по ветру к холмам Донегола. К тому времени как я добралась до Пу-Корнера, мои ноги болели от ходьбы, а легкие умоляли об отдыхе. В доме было темно, я знала, что не смогу никому посмотреть в глаза, и поэтому сидела одна, размышляя о жестоком повороте судьбы, превратившем мою мечту в кошмар. Все, для чего работала в течение последних нескольких лет. Ерундовая работа, которой мне приходилось заниматься. Уроки серфинга и все усилия Фай, Мака и Дэйва, с тех пор как мы приехали в Донегол. Даже помощь моих родителей. Все напрасно. Так или иначе я подвела их всех, особенно Мака. Как я могла подумать, что Дэн лучше Мака? Замечательного, талантливого Мака, такого терпеливого. Беспокоившегося не только о себе, но и о своей семье, друзьях и детях, для которых он расширяет границы прекрасного мира. Как я могла отречься от всего этого ради такого самовлюбленного болвана, как Дэн Кленси?
– Я разрушила все! – выкрикнула я в темноту и снова побежала. – Мак, где ты?
Теперь я хромала по набережной к Мейн-стрит, пока не добралась до бара Галлахера. Двери закрыты, освещение скудное, но я услышала звуки музыки и веселья, доносящиеся изнутри. Я постучалась в дверь, не зная условного стука. Внутри мои друзья или празднуют мой успех, или проклинают мою явную измену, в то время как я здесь и не могу войти, чтобы объяснить или поделиться своими чувствами.
– Эй, Мак? – захныкала я, но дверь по-прежнему оставалась закрытой.
Я все еще чужая и останусь такой после сегодняшнего вечера, когда распространится известие о том, как я поступила с Маком, одним из своих. Одним из лучших.
Я встала и направилась в отель к родителям.
– А они ушли несколько часов назад с Фионой О’Рейли и Дэйвом Бреннаном, – сообщила мне регистратор. – Ну разве они не чудесная пара, эти двое?
Я кивнула, не в силах произнести ни слова.
– С вами все в порядке?
Хлопнув дверью, я выбежала на улицу. Бежала и плакала, пока не добралась до мыса, где, тяжело дыша, упала на высеченную из камня скамейку. Там я сидела, а слезы струились по моему лицу, пока сознание продолжало снова и снова прокручивать в моей голове все происшедшее.
– У меня нет главной роли. Я не настоящая актриса. Последние три месяца прошли зря. У меня теперь нет ничего. Нет работы, нет перспектив и, самое главное, нет Мака.
Я обхватила голову руками и дала эмоциям выплеснуться из моей измученной души. Даже дельфин Флиппер не пришел меня спасти сегодня вечером. Никогда я не чувствовала себя столь одинокой.
Я прощалась с родителями на платформе вокзала, наши объятия были неловкими, и не только потому, что между нами стоял чемодан. Я взглянула на часы – в который раз за эту минуту – и посмотрела на вход на платформу.
– Ты знаешь, Амелия, нам действительно жаль, что у тебя не получилось, – сказала моя мать, опустив взгляд на пыль, которую сильный ветер кружил по земле. – Не так ли, Фрэнк? – Ее голос был тихим, а тон необычно неуверенным.
Отец грустно махал ирландским флагом на палке – он думал, это будет прекрасным штрихом для моих проводов.
– Да, милая, ужасно жаль. – Он глубокомысленно кивнул.
Я засунула руки в карманы черных походных брюк и пожала плечами:
– Все нормально.
– Нет, не нормально, милая. Ты заслужила эту работу. Ты показала им все, на что способна, и, – он поднял одну ладонь, как свидетель, дающий клятву в суде, – я знаю, мы никогда не были большими сторонниками актерской… твоей актерской карьеры…
Я потупила глаза, чтобы скрыть удивление.
– …но будучи здесь, с тобой, могли видеть, как сильно ты хотела, чтобы это случилось. Мы гордимся, что ты приложила так много усилий, чтобы претворить в жизнь свою мечту. Не так ли, Джорджина?
– Да, мы действительно гордимся, дорогая.
Я слабо улыбнулась, приятно удивленная тем, какую перемену произвели в отношениях с родителями несколько дней в графстве Донегол. Они очень замерзли – вероятно, из-за выпитого «Гиннесса», но охотно демонстрировали мне свою поддержку. Я не оправдала их надежд, ну так что? Они не осуждали меня. Я поняла их и знала, что буду по ним скучать. Если бы только со всеми моими другими взаимоотношениями все было так же хорошо.
– И насчет Мака тоже жаль, – продолжал отец, сморкаясь в носовой платок с трилистниками. – Он, черт возьми, прекрасный парень, извиняюсь за выражение.
Мать толкнула его локтем куда-то в ребра, явно пытаясь сказать ему, чтобы он не вмешивался в мои любовные дела.
– Если ты постараешься, Амелия, я уверена, в ближайшем будущем ты сможешь получить даже еще лучшую актерскую работу, – быстро сменила она тему.
Я слабо улыбнулась и быстро пробежалась взглядом по платформе.
– Спасибо, мам, думаю, возможно, вы с папой знали, что для меня лучше в первую очередь. Мне тридцать один год, и я пообещала себе: это будет моей последней попыткой сделать актерскую карьеру. Пожалуй, я отложу свою профсоюзную актерскую карту и поищу подходящую работу в Дублине.
– Врешь, – сказал голос Фай справа от меня. Она брела по платформе против ветра, держась за руку Дэйва. – Простите за резкость, но я ни в коем случае не могу позволить вашей дочери бросить все, к чему она стремилась, только из-за этого ублюдка Дэна Кленси.
– Я рада это слышать, – пропела мать, гордо проведя рукой по своей солидной прическе. – Как бы там ни было, а мне он никогда не нравился.
– Смотри-ка, у твоей матери прорезался хороший вкус, – съязвил отец, занося чемодан в поезд.
Я снова обняла их обоих, вдыхая успокаивающий аромат духов «Анаис-Анаис», прежде чем повернуться к Фай и Дэйву. Они красивая пара. Фай уютно расположилась под мышкой Дэйва, и он явно гордился своим публичным выходом с этой рыжей малюткой в обтягивающих джинсах, которая без труда могла бы вскружить голову любому.
– Я думаю, тебе следует остаться, – сказала Фай со слезами на глазах. – Не уезжай так скоро.
Я закусила губу и еще раз взглянула на платформу.
– Нет, мне нужно ехать. Джеральд вызвал меня к себе в офис, и, так или иначе, я думаю, будет лучше, если вернусь в Дублин и улажу свои дела. – Мы взялись за руки. – Мне нужно решить, что делать дальше. Оставшись здесь, я буду постоянно вспоминать о том, чего почти достигла.
