Алёна Лепская - Анафема в десятый круг
― Крутяк…
― Да сиди ты, я и сама поговорю. ― осадила я парня и пошла в сторону музыкантов. Они как раз доиграли Люмена ― Гореть. Не снимая очков, облокотилась на большую колонку.
― Привет.
Русоволосый, солист с электрогитарой наперевес посмотрел на меня, и просиял улыбочкой.
― Привет, куколка.
Как он меня назвал? Что за выражение такое дебильное? «Куколка» Бе. Ненавижу все эти слащавости в обращении, даже от Рафа. Мышка ладно ещё куда не шло, меня батя вечно так зовёт, привыкла. Но всё что кроме мне откровенно не нравится.
― Слушай, братан, одолжишь гитару на одну песню, а?
― Гитару? ― удивился парень. Я окинула взглядом всех музыкантов.
― Ага. Blackbird ― Alter Bridge, знаете?
― Ну да. ― ответили они переглядываясь.
― Подыграете? ― я снова обратилась к солисту. Стянув свою гитару он осторожно протянул её мне. Он явно ей очень дорожил, значит инструмент настроен хорошо.
― Да не вопрос, куколка.
Ещё раз так меня назовёт, клянусь, в табло получит.
Забрав у парня гитару, я перебросила ремень и прошлась по струнам. Звучит ладно. Подступив к микрофону, опустила его под себя и отдала свою сигарету солисту. Не смотря на музыкантов, перебрала струны в мелодии «Тёмной птицы»
― Сегодня плачет ива.
И далекий морской бриз
Шепчет твое имя.
Разверни свои тёмные крылья и жди.
Сквозь горизонт,
Он подбирается, чтобы смыть тебя, с лица земли.
Он подбирается, чтобы смыть тебя с лица земли.
(Пальцы с медиатором ударили по струнам, в ярком музыкальном отрезке, и мой голос пронзил бар в припеве)
― Ветру позволь принести тебя домой,
Тёмная птица, лети стороной
Пусть никогда ты не будешь снова разбит!
Не сможет вынести тот, чья воля хрупка,
Сломленный и измученный
В этом грязном месте,
В неподвижности этого жестокого мирка!
Ведь многие птицы
Долго летают, пока не увидят свой день…
Долго летают, пока не увидят свой день…
Поднявшись, ты не встретишь сопротивления.
Я знаю, ты делал этот мир лучше,
И всё, что ты оставил − доживет до своего завершения.
Расти продолжает боли волна,
Но память о тебе всё также сильна.
Однажды я тоже взлечу,
И найду тебя снова − я так этого хочу…
(Струны несли мощную вибрацию в соло моменте, разрывая меня изнутри. Все эмоции, вскипели в одночасье и плавили струны под моими пальцами. Я тонула в этом сплаве боли и отчаяния…)
― Ветру позволь перенести тебя домой,
Темная птица, лети стороной.
Пусть ты никогда не будешь снова разбит!
Будь на берегу, ты стремился туда,
Надеюсь, ты обретешь свой путь навсегда!
Пусть никогда ты не будешь сново разбит!
Когда музыка стихла, бар взорвался пуще прежнего. Ведь каждый мог увидеть отражение своей судьбы в этом океане нот.
Я стянула гитару и протянула за гриф, солисту.
― Зачётно… ― улыбнулся он немного поражённый, ― Слушай, куколка, а я тебя знаю.
Я спрыгнула с низкого подиума и поправила очки за душку,
― Ты меня не знаешь.
― В этом городе есть только одна девушка способная так играть и петь. ― возразил парень широко и открыто улыбаясь. Подумав, подступила ближе.
― Слушай, ты же вроде нормальный парень, не будь козлом, не надо трещать об этом, ладно?
― Да не вопрос. ― согласился он, ― Автограф дашь?
Я посмотрела на него поверх очков,
― Чего?
Достав блокнот с ручкой из заднего кармана, он протянул всё это мне. Усмехнувшись, я оставила закорючку на последней пустой страничке и протянула парню блокнот и ручку. Подумав отдёрнула руку,
― Скажешь кому-нибудь откуда взял, я тебя найду и обезглавлю, смекаешь?
― Замётано, куколка.
Я вернула ему его вещи с моим теперь автографом, поражаясь как я докатились до такой жизни. Он пролистал блокнот и посмотрел на мою роспись.
― Номерок не прилагается?
― Сам придумаешь, ты же умный парень, правда? ― похлопала его по плечу. ― Спасибо.
― Тебе спасибо…
Я вернулась за барную стойку к Тёме. Бармен понял меня с полу слова и начислил порцию скотча.
― Ты только… не падай духом, ладно, Тори? ― сказал Тёма, крутя свою бутылку пива по стойке, ― Жизнь она ведь такая зараза. Мы вечно, блин, любим тех кто нас не любит. И что теперь? Если бы я Тори парился по этому поводу, я бы и сам не знал, как так жить дальше. Но в жизни все-таки и светлые полосы есть. Белое, чёрное, как клавиши. Где-то чередуются, а где-то и вовсе сразу две белых. Рано или поздно две белые идут подряд, поверь мне.
― Кстати о них… ― вспомнила я, соскакивая с барной табуретки, ― Ща приду.
Я тут же вписалась в чёрную, высокорослую преграду. Черноволосый француз или кто он там есть, смотрел на меня в полном шоке и недоумении.
― Вика… ― выдохнул он, ― ты что здесь делаешь?
Он был встревожен и шокирован. Я была просто в шоке.
― Вот это нихрена себе… ― сумела я пробормотал отступая от него, ― Я хотя бы живу в этом городе. А вот что ты тут делаешь, мне право сказать сложно представить…
― Проездом. ― ответил он коротко. Я покачала головой,
― Всё-то у тебя проездом…
Я рассматривала черноволосого, замечая, что он выглядит несколько иначе сегодня, нежели при последней нашей встрече. Как-то… по другому, не знаю. Он был всё в тех же очках в грубой оправе. Его длинноволосую голову покрывала чёрная шапка-бини, а из-под расстегнутого пальто выглядывал серый капюшон толстовки застёгнутой под горло. Он был в простых чёрных кедах и тёмно-синих джинсах. В нём отсутствовал этот аристократический лоск. Он выглядел как… фотограф! Я прищёлкнула пальцами,
― Точно, ты же фотограф!
― Ты пьяная что ли? ― он сильно нахмурился. Я улыбнулась.
― Что ли.
― Ты одна, или… ― Элл перевёл взгляд на Тёму и мгновенно покрылся коркой льда, ― с кем-то.
― Уже не одна. Это, Тёма, Тёма это Элл… а я щас приду.
Я выпала из жизни на которое время, утонув в звёздах. Вернувшись, я не застала Тёму. Элл, угрюмо переговаривался с барменом. Подойдя к стойке, я растерянно окинула Эмильена взглядом,
― О. А где…
― Ушёл, дела появились. ― перебил он, с невозмутимым видом.
― Ясно. А ты почему не ушёл?
Он изучающе прошёлся по мне взглядом за стёклами очков. Чёрный взгляд был мёртвым, непроницаемым.
