Эйлин Гурдж - Леди в красном
Элеанор засомневалась. Насколько нужно быть поглощенной собой, чтобы поверить столь нелепому объяснению? Марта наверняка поинтересуется, почему он не позвонил раньше и что это за поломка такая, из-за которой он целую ночь не мог добраться домой. Нет, подумала она, это было бы слишком рискованно. Он и так уже достаточно рискует. И все равно она продолжала стоять на пороге.
— Я не могу тебя об этом просить, — сказала она. — Не после… того как… — Она судорожно сглотнула, не в силах закончить свою мысль.
Он мрачно кивнул. Казалось, за этот день он постарел лет на десять: лицо осунулось, глаза ввалились.
— Давай обсудим это в доме, — сказал он, беря ее за руку.
На этот раз Элеанор не сопротивлялась и покорно позволила провести себя за руку, как ребенка, через коридор в кухню. И только когда они проходили через гостиную, у нее подкосились ноги. Теперь это место навсегда останется обагренным кровью ее бывшего любовника, пусть даже в воспоминаниях.
— Думаю, нам нужно выпить, — сказал Уильям, доставая из шкафа виски и разливая его по стаканам.
— Еще больше мне сейчас нужно в душ, — ответила она. — У меня такое чувство, что я не была там целую неделю. Ты не против, если я помоюсь?
— Конечно. Я никуда не исчезну, — согласился он.
Раздеваясь в ванной, она слышала, как он набирает номер телефона и что-то бормочет в трубку. Она навострила уши, готовясь уловить перемены в его голосе, которые указывали бы на то, что на другом конце провода раздраженная жена. Но этого не случилось, и Элеанор вздохнула с облегчением.
Стоя в старенькой кособокой ванной, которую Джо снабдил душем, и чувствуя, как струи горячей воды стекают по коже, Элеанор поразилась тому, какое удовольствие она получает и как легко ей удалось снова вернуться к привычному укладу жизни после всего, что пришлось пережить сегодня. Она подумала, что и у Джо на корабле среди ужасов войны наверняка случалось затишье, когда ничего не нужно было делать, кроме как травить байки и играть в карты. И скорее всего, тогда он думал не о том, как остаться живым, а как набрать побольше взяток. Интересно, сможет ли она жить дальше так, словно ничего не произошло? Ей придется это сделать. Ради Люси. И ради себя тоже.
Насухо вытершись полотенцем, она надела поношенные «левайсы» и старую фланелевую рубашку Джо. К тому времени, как она присоединилась к Уильяму, он выпил уже как минимум четверть того, что оставалось в бутылке, хотя на нем это никак не отразилось. Если спиртное на него и подействовало, то только позитивно. Лицо его порозовело, он выглядел не таким напряженным. Он слабо улыбнулся и придвинул к ней стакан.
— Вот. Выпей. Это поможет тебе уснуть.
— Не думаю, что что-то может заставить меня уснуть, — ответила она, но стакан взяла.
Они сидели молча. Элеанор потягивала виски. Ее окружали обычные домашние ночные звуки: шум печи в подвале внизу, гудение холодильника и тиканье часов над печью. Трудно было поверить, что буквально час назад они рыли могилу.
— Что сказала тебе жена? — наконец отважилась спросить Элеанор.
— Думаю, больше всего ее расстроил тот факт, что ее разбудили. Что совершенно не означает, что мне не влетит позже. — Он пожал плечами, но она видела, что он обеспокоен.
— Я не хочу, чтобы что-то встало между тобой и Мартой, — твердо сказала она.
— Боюсь, уже слишком поздно об этом думать.
Он посмотрел на нее. И в этом неприкрытом воспаленном взгляде, суровыми испытаниями дня лишенном всякого притворства, она увидела истинную глубину его чувств.
И Элеанор обрадовалась, пусть даже за это ее душа будет трижды проклята! Она была рада и в то же время напугана, поскольку считала, что уже и без того принесла ему достаточно несчастий.
— Ты еще можешь все исправить, — сказала она. — Ты ведь даже не пытался…
— Возможно, я устал пытаться.
— Сейчас ты говоришь так, а утром будешь чувствовать совершенно иначе, — настаивала она. — Сейчас ты не можешь размышлять трезво.
— В моей голове ясно, как никогда, — сказал он странным, пустым голосом, который словно поднимался со дна колодца. Он не сводил с нее горящих глаз.
Элеанор перевела взгляд на темное окно и вздрогнула. Ей почудилось там искаженное злобой лицо Лоуэлла. Она одним глотком осушила стакан, и жидкость потекла в желудок, согревая ее изнутри.
— Боюсь, это все, что было из выпивки, если только у тебя не припрятана еще бутылочка, — сказал Уильям.
— Все равно. Еще немного, и меня уже не примут в светском обществе.
Мысль о принадлежности к тому или иному обществу, будь оно светским или каким-то еще, показалась ей забавной, и Элеанор хихикнула. Вскоре она истерически хохотала, задыхаясь от икоты.
Уильям поднялся и взял ее за руку, поднимая со стула.
— Пойдем, уложим тебя в кровать.
Внезапно веселье покинуло Элеанор, сделав ее слабой и безвольной. Уильям проводил ее через холл в спальню, Элеанор шаталась, словно старуха. Она упала на кровать, даже не сняв одежду. Он укрыл ее одеялом, целомудренно поцеловал в лоб и уже собирался выйти из комнаты, когда она схватила его за руку. В свете, падающем из коридора, она прочла в его глазах тревогу. Это был взгляд человека, который знает, что в его жизни грядут перемены. И что эти перемены не к лучшему.
— Не уходи, — прошептала она.
Он покачал головой и мягко сказал:
— Тебе нужно немного отдохнуть. Я посплю на диване.
— Нет. Пожалуйста. Я не хочу оставаться одна.
Он молча кивнул, сел на край кровати и разулся. Когда он забрался под одеяло и лег рядом, близость его тела согрела ее, словно глоток виски. Он обнял ее и прижал к себе. Его запах напомнил ей о совершенном сегодня вечером преступлении. От него пахло потом, грязью и смолой от сосновых веток, которыми они накрыли могилу Лоуэлла, но это почему-то лишь усиливало ее любовь к нему.
Она прижалась к нему сильнее и нетвердым голосом сказала:
— Странно, правда? Ты и я вместе в постели. Я много думала об этом, но не представляла, что все будет именно так.
— Я тоже.
— Значит, ты тоже об этом думал?
— Даже больше, чем тебе стоит знать.
— Как ты считаешь, с нами что-то не в порядке, если мы вот так общаемся после того, как только что похоронили человека?
— Думаю, мы уже давно живем не по правилам, — сказал он, в темноте поглаживая ее по щеке. Его голос был хрипловатым от усталости, изо рта пахло виски. — А теперь почему бы не поспать? Мы можем поговорить об этом утром.
Она хотела что-то сказать, но Уильям уже спал, слегка похрапывая. Через несколько минут Элеанор тоже задремала.
