Елена Веснина - Большие перемены
— Понимаете, товарищ… — начала объяснять Катя.
— Юрий Аркадьевич, — подсказал Марукин.
— Юрий Аркадьевич. Я ищу здесь бывшего владельца аптеки, Костю Самойлова.
— Но аптека закрыта, и никто здесь не появлялся. Ни нынешние хозяева, ни прошлые.
Катя спросила:
— Да? А почему, когда я подошла, жалюзи на окнах были открыты, а сейчас они закрыты?
Марукин потер подбородок:
— Серьезно? Нет, не может быть. Я думаю, вы ошиблись. Помещение поставлено на сигнализацию. Так что… так что вам показалось!
Катя пожала плечами:
— Зря не прислушиваетесь к гласу народа. А все-таки… можно проверить — есть ли там кто-нибудь?
— Вот это уж точно без вас, девушка, — сказал Марукин.
— Подумаешь! Не вечно же он будет в этой аптеке сидеть! — Катя ушла с гордо поднятой головой.
Марукин проводил ее взглядом:
— Вот тут ты права. Не вечно же им там сидеть.
Катя очень помогла Марукину, потому что он тоже хотел знать, есть ли кто-нибудь в аптеке. А если есть, то он даже знал, кто это.
* * *Рабочие интересы взяли верх над личными разногласиями, и Андрей с Полиной стали обсуждать интересующие их вопросы истории. Они сидели над раскрытыми книгами, и Андрей увлеченно рассказывал:
— …И если верить моим предположениям, Марметиль, вернее, ее современное воплощение вполне может жить среди нас. Помните, вы сами мне писали об этом?
Полина заметила:
— Я писала так… несерьезно. Вы же не можете предположение, основанное на домыслах, считать научной гипотезой.
— А разве исторические гипотезы рождаются не из домыслов?
Полина возразила:
— Не только. И не столько. Хотите услышать мое мнение, Андрей? Вы, конечно, очень красноречивы. Вы занятно и увлекательно рассказываете сказки, в которые, наверное, верите и сами.
— Кажется, сейчас вы повторяете слова своего мужа, — задумчиво сказал Андрей.
Нет. Я сама так думаю. И еще я думаю, что вы верите в сочиненные вами же истории только до того момента, пока не допишете финал и не сдадите рукопись книги редактору издательства.
— Почему вы так решили? — удивился Андрей.
— Предположение, основанное на жизненном опыте.
— Вот как. Раньше вы мне такого не говорили. Полина повела плечом:
— А теперь говорю. В жизни, дорогой Андрей, все гораздо сложнее и противоречивее, чем в сказке. В жизни есть такие понятия, как долг, обязательства, условия, которые необходимо выполнять, даже если они кажутся противоречащими воображаемым идеалам.
— Извините, но по-моему, то, что вы говорите, не только профессиональная критика. Я считаю, что вы стали ко мне относиться субъективно потому, что мне понравилась Маша. И я не скрыл это от вас. Так ведь?
Полина отвела взгляд:
— Андрей, если вы мне доверяете как старшему товарищу, как своему коллеге, то, пожалуйста, примите мой совет: не делайте никаких серьезных шагов, если вы в них не уверены.
— Вы о чем? — не понял он. Полина пояснила:
— О легенде. Не торопитесь ее включать в ваш рассказ. Она у вас… очень сырая. Даже факты, собранные историком, должны… отлежаться, что ли. А только потом их можно анализировать, делать выводы.
Андрей покачал головой:
— Полина, Полина! Вы опять не о работе. Вы опять о Маше говорите! Я же вас просил — давайте отрешимся от личных разговоров. Иначе это помешает нашему с вами сотрудничеству.
— Да, Андрей, что-то не клеится у нас сегодня разговор. Я, пожалуй, пойду… — Полина тяжело вздохнула.
Почему же, Полина? Мы едва-едва начали работу. Вы выслушали мою версию, здорово ее раскритиковали. Теперь я готов внимательно и терпеливо выслушать вашу.
— У меня не версия, Андрей. У меня несколько разрозненных фактов, несколько находок. В общем, все то, что вы и так знаете… — отмахнулась Полина.
— Но мы собирались совместить наши изыскания, составить общий план, подобрать ключ к азбуке…
Полина остановила его:
— Нет, нет, не сегодня. Извините меня. У меня… голова разболелась.
— А, голова. Это серьезно. Ну что ж… Значит, не сегодня.
— Не обижайтесь, Андрей, — попросила его Полина.
— Что вы, ни чуточки. А чаю хотите? Замечательный, южноафриканский. Я оттуда привез.
Полина покачала головой:
— Нет-нет. И чай в другой раз.
Теперь уже личные отношения взяли верх, и Полина, расстроенная, ушла с маяка, понимая, что неправа, но не желая себе в этом признаться.
* * *Катя вернулась домой совершенно расстроенная. Костю она не нашла, Марукин ее напугал. К тому же Катя была уверена, что Костя в аптеке и не" хочет ее видеть. Таисия взволнованно бросилась к ней с вопросами:
— Катенька, ну что? Костя в аптеке?
— Кажется, да, — нервно бросила Катя.
— Что значит кажется? — не поняла Таисия. Катя повысила голос:
— Это значит что он там, но он мне не открыл дверь.
— Не может этого быть! — не поверила Таисия. — Если бы он там был, он бы не стал от тебя прятаться.
— Да? Тогда остается второй вариант — он от меня сбежал.
— Ну хорошо, это мы проверим. — Таисия прошла в гостиную и набрала номер Самойлова. — Алло. Борис, здравствуй. Это Таисия. Я звоню узнать, где твой старший сын.
— Сам бы хотел узнать, — отозвался тот.
— То есть его нет дома? — уточнила Таисия.
— Точно, — подтвердил Самойлов.
— Странно. Обещал к нам зайти и не зашел.
— Наверное, спешил перед дорогой.
Катя внимательно слушала реплики матери, которая продолжала выяснять:
— Так он уехал куда-нибудь? Самойлов неуверенно сказал:
— Да, собирался вроде — по делам. На несколько дней.
— Хорошо, понятно. До свидания, Борис. — И Таисия положила трубку.
— Вот видишь, как все плохо складывается. План твой, мамочка, трещит по швам.
— Не паникуй. Уехал по делам — это не сбежал.
— Все равно все идет вкривь и вкось, — захныкала Катя.
Таисия всплеснула руками:
— Боже мой, какая ты нервная, Катя. Ты же не знаешь причины, по которой он уехал из города.
— Знаю, он уехал из-за меня. Узнал, что я его обманывала, и решил меня бросить, — продолжала ныть Катя.
Таисия возмутилась:
— Катя, не придумывай того, чего нет. Костя уехал по рабочим делам.
— Но у него нет никакой работы!
— Ну, мало ли… Может, он за ум взялся? — предположила Таисия.
— Все, мама. Я иду в больницу и записываюсь на аборт.
Таисия бессильно опустилась на диван:
— Ну что ты опять начинаешь! Нельзя так даже говорить! Ребенок — он все слышит, чувствует и обижается!
— А мне тоже обидно. Я не хочу быть матерью-одиночкой. Это… это даже хуже, чем стать женой инвалида!
— Замолчи. Мать с ребенком — уже не одиночка.
