Аманда Браун - Секреты удачи
— Дай-ка подумать. Это твой дневник. Ты собираешь материал.
Керри чуть не уронила коробку с вионье.
— Ты шпионил за мной? Я тебе зубы вышибу, гомик!
— Уймись. Один из вас есть в каждом доме. Если ты трахаешься с сеньором Боусом, не забывай, что рынок переполнен мемуарами такого рода. И писали их горничные со степенью по английскому языку. — Вдохновленная смятением Керри, Пиппа подвела итог: — Сеньоре Боус известно о вас с Самсоном. На твоем месте я бы беспокоилась о собственных зубах.
— Пресвятая Богородица! Она что, и о Руди знает?
— Могу я дать совет? Если ты хочешь трахаться со всем, что движется, поищи работу у Говарда Стерна[51].
Пиппа прошла в кухню. Она не ела целый день, и голова ее раскалывалась от боли. Руди заворачивал в пленку каждый контейнер в холодильнике, бормоча что-то о запахе. Увидев, как Пиппа плюхнулась за стол, он принес миску с салатом из креветок.
— Вы сегодня прекрасно поработали, Руди.
— Эти зенщины думать, я эта Schweinehund[52] Вольфганг Пук[53]!
— Вы им очень понравились. — Пиппа смотрела, как Руди укладывает в коробку остатки печенья. Его преданность делу напомнила ей о Славе, величайшем клоуне на земле. Как там поживает бедняга Слуцкий? А Пушкин? Она внезапно затосковала по ним.
— Мой салат из креветки плохая?
— Он чудесен. — Пиппа встала из-за стола. — Просто я очень устал. Спокойной ночи.
Добравшись до своей комнаты и сбросив свинцовые башмаки, она отлепила усы, аккуратно повесила форму и перешла к кульминации сегодняшнего дня — расстегнула утягивающий бюстгальтер. Внимательно осмотрев в зеркале груди, убедилась, что гангрена пока не началась, Пиппа бухнулась на кровать и набрала номер Оливии.
— Вечеринка имела огромный успех.
— Да-да, я слышала. Ли целый час говорила со мной по телефону. — В стельку пьяная, но говорила связно. — Она обожает вас.
— Она очень мила. Теперь я могу получить свой диплом?
— Теперь? — с преувеличенным удивлением переспросила Оливия. — Не понимаю.
— Мы же договаривались, помните? Организовать мероприятие для Ли?
— Кажется, мы договаривались, что стажировка продлится неделю, Лотос. Возможно, и дольше. — Оливия только что выманила у Ли еще двадцать тысяч, если Космо останется до Дня труда[54]. — Мне искренне жаль. Но вы же знаете, мне так нужны деньги.
Если бы не присутствие Коула, Пиппа ответила бы отказом. Но прошлой ночью он опять приснился ей в обнаженном виде.
— О'кей. Еще одна неделя.
— Вы очень добрая девочка. Если бы у меня была такая дочь, я была бы счастливейшей из женщин.
Замечание Оливии повергло ее в меланхолию. Пиппа провалилась в тяжелый сон, только для того чтобы быть разбуженной очередной шумной перебранкой у джакузи. Она не могла взять в толк, как Ли и Мосс могут бросаться такими оскорблениями в адрес друг друга и продолжать жить под одной крышей. Даже ее родители в самые тяжелые моменты сохраняли достаточно благоразумия, чтобы держать рот на замке; они просто садились каждый в свою машину и отправлялись в «Нейман Маркус» или играть в гольф. И гроза стихала, потому что молчание выражает все и ничего, а к исходу дня большая часть аргументов склоняется в сторону «ничего». Каким-то образом это уже можно поправить. Пиппа поморщилась, когда ссора вошла в стадию нецензурных выражений.
Около полуночи раздался тихий стук в дверь: Коул.
— Космо? Можно воспользоваться ванной?
— Конечно, — отозвалась Пиппа, не вставая с кровати.
— Я разбудил вас?
— Это вряд ли.
— Вы ужинали?
Пиппа тихонько подошла к двери:
— А вы ничего не ели?
— Мы только что вернулись со встречи с экспортерами змеиной кожи.
— Звучит ужасно.
— Так оно и было. Давайте совершим налет на кухню. Умираю от голода.
Сейчас, когда он об этом сказал, Пиппа почувствовала, что проголодалась.
— А может, принесете еду сюда? Не хотелось бы наткнуться на Ли или Мосса, когда они в таком состоянии.
Пиппа застелила постель, втиснулась в свой бюстгальтер и приклеила усы. Она только успела застегнуть жакет, как вернулся Коул с салатами, бутылкой вина и горой пикулей.
— Ф-фу, Космо, вам не стоило встречать меня при полном параде.
— Я привез с собой только униформу, поскольку не планировал задерживаться здесь дольше, чем для организации дня рождения. Но, похоже, застряну еще на целую неделю.
Это была лучшая новость за день. Коул протянул Пиппе миску с салатом из креветок. С усами, наклеенными другой стороной, она выглядела еще привлекательнее. Он подозревал, что под краской она на самом деле блондинка.
— Неужели мы вам так неприятны?
— Это долгая история. — Пиппа почувствовала, что обильно потеет: после возвращения из Праги она еще ни разу не сидела на кровати рядом с гетеросексуальным мужчиной. Коул не стал отодвигаться. — Давно вы здесь?
— Шесть месяцев.
— А прежде, значит, служили на какой-то яхте?
— Совершенно верно. — Спасибо, что напомнила. Пиппа подождала уточнений: не последовало.
— А как оказались здесь?
— По объявлению. Оно гласило нечто вроде «Крупному бизнесмену требуется лакей. Скромность и любовь к птичкам обязательны». Я решил, что «птички» означает «девочки», и отправил резюме.
— Но, должно быть, нашелся миллион желающих получить это место, — нахмурилась Пиппа.
— Я действительно кое-что знаю о птицах. Моя мать — член Национального общества Одюбона[55].
— Она наверняка придет в восторг, узнав, что Мосс вытворяет с пернатым населением планеты.
Коул промолчал. У нее на руке часы «Патек Филипп»: много же тостов надо намазать маслом, чтобы заработать на такие. Поудобнее устроившись на подушке, он сосредоточился на курином салате.
— Расскажите о себе, Космо.
— Что вы хотели бы знать?
«Почему ты притворяешься мужчиной, например. Затем — что ты делала в «Ритц-Карлтоне» в Фениксе. Есть ли у тебя парень — в-третьих, в-четвертых и в-пятых».
— Откуда у вас «мазерати»?
— Ах это, — рассмеялась Пиппа, проклиная день, когда на нем высохла краска. — Это подарок моего… — Помни, ты мужчина! — Прежнего хозяина.
— За особые услуги?
Пиппа вспыхнула так ярко, что вполне могла воспламенить обои:
— Я помог ему выбраться из сложной ситуации. Очень сложной. — Получилось еще хуже. — Это не то, что вы подумали.
— Звучит как нечто противозаконное.
— Да нет, просто спонтанная глупость.
Наливая каберне, Коул поймал взгляд, обращенный на его часы.
