Ева Модиньяни - Невеста насилия
После этих слов она медленно удалилась, закрыв за собой дверь.
Чей-то голос разбудил погруженного в сон Марка Фосета, а на плечо опустилась тяжелая рука. Журналист стряхнул груз сонных кошмаров и открыл глаза.
— Вы проспали целый день, — доброжелательно произнес огромный мужчина. — Я собираюсь ужинать? Составите мне компанию?
Марк потянулся, окончательно проснулся и узнал говорившего. Он видел этого человека несколько дней назад, когда они с Джанни Риччи ездили к вилле. Тут же Марку припомнился рассказ Нэнси, и журналисту показалось, что он и хозяин дома знакомы сто лет. Перед ним стоял Хосе Висенте Доминичи.
— А она где? — спросил Марк, имея в виду Нэнси.
— Уехала, — ответил Хосе Висенте. — Мы одни. А вы можете переодеться, если хотите. Я вас буду ждать в кухне, где обычно обедаю, — добавил хозяин, показав на одежду, приготовленную на стуле.
Хосе Висенте вышел, а Марк сел на постели, задумчиво провел рукой по лицу, взъерошил волосы.
Он проспал восемь часов подряд, но тревога и усталость не исчезли. Что случилось за это время? О чем договорились Нэнси и оба ее мужа? Что будет с ним? Он лихорадочно размышлял, пытаясь хоть за что-то зацепиться, но никак не мог выбраться из лабиринта, куда попал. В какой-то момент ему казалось, что выход найден, но тут же на него нападал безотчетный страх.
Марк прошел в ванную и удивился, обнаружив в сицилийском городке ванную комнату вполне голливудских стандартов. Он с удовольствием побрился и испытал чувство облегчения, встав под душ. Надев брюки и спортивную куртку, Фосет с удовлетворением убедился, что все подобрано точно по размеру, включая рубашку и белье.
Когда гость появился на кухне, Хосе Висенте резал хлеб. Служанка сливала дымящиеся спагетти. Хозяин сделал едва заметный знак, и женщина тотчас же вышла. Хосе Висенте предложил Марку занять место за столом, накрытым на двоих.
Хосе Висенте полил спагетти, положенные на большое блюдо, острым соусом с чесноком, перцем, оливковым маслом.
— Говорят, я неплохо готовлю, — заметил он.
— Аромат — прекрасный, и, похоже, подтверждает мнение ценителей вашего кулинарного искусства, — произнес Марк.
Он искал и не мог найти предлог, чтобы вернуться к обсуждению темы, волновавшей его. Хосе щедро положил ему на тарелку спагетти.
— Попробуйте и скажите, удался ли мне шедевр, — заявил хозяин со знанием дела.
Казалось, для Хосе Висенте в данный момент не было ничего важней дымящихся макарон, распространявших аппетитный запах.
Журналист, следуя примеру хозяина, засунул за ворот большую накрахмаленную салфетку и небрежно спросил:
— А меня под каким соусом приготовят?
— Хорошо, что вы не забыли о салфетке, — жизнерадостно произнес Хосе Висенте. — Спагетти следует есть осторожно. Ну, пробуйте, пробуйте…
Марк неловко накрутил спагетти на вилку и поднес их ко рту. Жевал он медленно, стараясь распробовать, но никакого удовольствия от еды не получил: макароны были недоварены, переперчены и обжигали рот. Он выпил глоток красного вина, но от этого вкус не улучшился.
— Ну как? Вкусно? — поинтересовался Хосе.
— Божественно! — соврал Марк, потом раскашлялся и покраснел; у него даже слезы выступили на глазах.
— А врать вы совсем не умеете! — воскликнул хозяин и громко расхохотался.
— Зато вы очень хорошо умеете увиливать от вопросов.
— Чистая правда! — согласился Хосе Висенте. — Но вам я отвечу. Никто вас ни под каким соусом приготавливать не собирается. Вы чувствуете себя в опасности, потому что начитались всяких фантастических историй про мафию. Вы спокойно вернетесь в Нью-Йорк и напишете статью.
Говорил Хосе Висенте совершенно невозмутимо. Он, казалось, целиком был поглощен спагетти.
— Жаль, что вы не в состоянии оценить это блюдо, — заключил хозяин, с удовлетворением прожевывая очередную порцию макарон.
Марк к еде больше не притронулся.
— Вы прекрасно знаете, что у меня отобрали пленки, — заметил он. — Кроме того, газету больше не интересует мое интервью.
— Я сказал «статья», а не «интервью», — уточнил великан. — Факт остается фактом — адвокат Нэнси Пертиначе находится в монастыре. Можете рассказать в общих чертах историю ее жизни. Ту, что знают все; то, что подтверждает и она сама. Нэнси совершенно убеждена: вы в состоянии сообразить, какие факты следует рассказать, а какие — забыть.
Хосе Висенте налил себе стакан красного вина и с удовольствием сделал два больших глотка.
— То есть свое задание я как бы выполню? — насмешливо спросил Марк. — Вы это хотели сказать?
Хосе Висенте не обратил внимания на иронию и спокойно ответил:
— Вы ведь для этого приезжали на Сицилию, правда?
— Но зачем Нэнси рассказала мне свою жизнь? Она же знала, я не смогу использовать ее рассказ?
Хозяин встал, вынул из духовки блюдо риса и поставил его на стол.
— Попробуйте. Это не очень остро. И перестаньте ломать голову над поведением Нэнси. Она действует в согласии со звездами, которым нет дела до нас. Ее логика нас с вами во внимание не принимает.
— Но Нэнси рассказала мне правду?
— Считайте, как хотите, — ответил Хосе Висенте и добавил: — Кончайте ужин, нам пора ехать.
Марк обратил внимание, что Хосе Висенте уже не был тем добродушным, спокойным человеком, о котором рассказывала Нэнси. Добрый великан из истории монахини превратился во властного, жесткого хозяина.
— Куда ехать?
— Вы возвращаетесь в Нью-Йорк. Я еду с вами. Нэнси попросила проводить вас. Она убеждена, со мной вам будет спокойней.
— А где Нэнси и Тейлор?
— Обсуждают кое-какие проблемы, — ответил Хосе Висенте, вытирая кусочком хлеба остатки соуса с тарелки.
— Чем больше я узнаю, тем меньше понимаю, — вздохнул журналист.
— А тут и понимать нечего, — отозвался сицилиец.
— Так Тейлор Карр действительно прилетел на Сицилию?
— Поехали, — сказал Хосе Висенте.
Они вышли из дому, хозяин сел за руль «мерседеса», а гость разместился рядом. Машина помчалась в сторону Палермо. Оба не произнесли ни слова. Наконец, проехав Трапани, Хосе Висенте остановился у деревенской гостиницы, где был ресторанчик, бар и табачная лавка.
— Извините, — сказал он, — мне нужно в туалет. И, раз уж мы остановились, хотите, я угощу вас кофе? Пошли?
— Нет, я подожду в машине, — ответил Фосет.
Ему хотелось остаться наедине с собственными мыслями. Он вдруг вспомнил Каролину и детей. Из-за этой немыслимой истории он совершенно забыл о семье. Снова ему пришла на ум Нэнси, и журналист ощутил себя на краю бездны, в головокружительных глубинах которой скрывалась целая галактика. Снова зазвучали в его ушах слова сестры Анны: «Кто слышал пение сирен, не возвращался живым на Итаку». И в эту минуту вспыхнула яркая вспышка, и померк свет в глазах Марка Фосета. Абсолютная тишина и бесконечный покой объяли его. Смерть коснулась человека своим крылом и смертный ветер унес его в последнюю ночь. «Мерседес» взорвался, словно петарда на Рождество.
