Ирина Надеждина - Смотри на вещи проще
– Виктория Андреевна, Дмитрий Максимович очень просил, чтобы вы не уходили, пока он не приедет.
– Передай ему, что ждать я не захотела.
– Тогда он просил, чтобы вы сказали, где вас можно будет найти или куда перезвонить.
– Никуда. Там, где он знает, меня точно не будет, – Вика тяжело вздохнула, взяла сумку и пошла к двери. – До свиданья, Женечка.
– Виктория Андреевна, что я Дмитрию Максимовичу скажу? – Женя растерялась.
– Скажите ему, что я ему желаю счастья и всего самого хорошего.
Дмитрий быстро, почти бегом, поднялся по лестнице. Сердце колотилось так, будто готово было выскочить из груди. Он распахнул дверь. Первое, что бросилось ему в глаза, это ключи на полочке. Он прекрасно знал этот комплект – с брелком в виде зайчонка. В прихожую вышла Женя. По её растерянному виду Дмитрий всё понял.
– Где Вика? – спросил он, скорей по инерции.
– Она собрала вещи и уехала. Я просила её подождать вас или хотя бы сказать, где вы можете её найти, но Виктория Андреевна не сказала ничего конкретного и ушла. Я даже кофе сварила, думала она задержится хоть на несколько минут, а вы в это время приедете, но она не захотела ничего.
Дмитрий прошел в спальню. На туалетном столике лежало Викино обручальное кольцо. Дмитрий открыл шкаф, там всё было на месте. Он вернулся к Жене.
– Женя, а ты не видела, что она взяла? Ведь всё на месте, – он, как утопающий за соломинку, хватался за самую слабую надежду.
– Наверное, немного. Сумка по виду была не очень полная и не тяжелая, да и собралась Виктория Андреевна очень быстро.
– Вика ничего не передавала мне на словах?
– Сказала, что желает вам счастья и всего самого хорошего. Вы ведь разминулись буквально на десять минут.
– О, Господи! Ну, почему всё так?! – он с отчаяньем ударил кулаком по дверному косяку.
– Что, Димыч? – спросил Николай, который уже несколько минут стоял в прихожей.
– А, это ты… – Дмитрий повернулся. – Уехала… Женя, повтори точно, что она сказала? Где будет?
– Сказала, что нигде и что там, где вы знаете, её точно не будет. Потом пожелала вам счастья.
– Что делать будешь? – спросил Николай.
– Не знаю. Искать!
– Ищи, ищи…
– Слышь, Колян, ты, наверное, в фирму съезди, – попросил Дмитрий.
– Да я-то съезжу… Я приеду вечером и, если ты её не найдешь, поговорим по делу… – под темными очками не видно было глаз Николая, угрозы в голосе уже не было.
– Ты оставишь всё себе. Мне уже ничего не нужно. Сейчас мне пора идти, – Дмитрий решительно направился к двери.
Глава 81
Ему действительно всё стало безразлично. Была только одна необходимость – найти Вику. Кажется, не осталось места, где бы он не побывал, разыскивая её. Её нигде не было. К десяти часам вечера он устал настолько, что с трудом соображал.
Дмитрий не удивился тому, что когда он вернулся домой, его ждали Николай и Людмила. Он бросил барсетку и устало опустился в кресло.
– Что скажешь? – спросил Николай.
– Не нашел, – выдохнул он. – Нет её ни у одной из подружек, которых я знаю, ни дома. На работе, естественно, тоже ничего никто не знает.
– Дома панику не подняли?
– По-моему, только мать расстроилась. Юрика дома не было, а отец только плечами пожал. Кстати, ты у матушки был? – Дмитрий посмотрел на брата.
– Не был. Позвонил и сослался на дела. О твоих неприятностях не сказал ничего. Сказал, что мы несколько дней будем очень заняты, а ты сегодня вообще уехал.
– Спасибо.
– Потом спасибо скажешь. Ты подумай, как матушке, вдруг что, говорить будешь.
– Да так и скажу… – Дмитрий откинулся в кресле и прикрыл глаза. – Порадую, что сынок оказался полным идиотом, хорошо, что батя, царство ему небесное, не дожил.
– Дима, сильно устал? – участливо спросила Людмила.
– Сильно, – не открывая глаз, ответил он.
– Ты хоть раз за день поел?
– Нет, не до того было.
– Дим, там ужин готов. Идите с Колей поешьте. А то братец от тебя решил не отставать – глаза подбитые, оба голодные.
– Спасибо, Люсенька, только что-то есть мне не хочется. А за глаз ты извини, я вчера пьяный до беспамятства был, вот Коляна и покалечил. Кажется, никогда в жизни так не напивался, – Дмитрий, наконец, открыл глаза.
– Он у тебя в долгу решил не оставаться, – грустно улыбнулась Людмила.
– Не напивался, говоришь? – Николай прищурился, насколько позволял подбитый глаз. – Врешь, Димыч, напивался. Один раз. Напомнить, когда ты ничего вспомнить не мог, и чем это для тебя закончилось? До сих пор, как видишь, заканчивается.
– Колян, знаю я тебя почти сорок лет, а вот никак не пойму, в кого ты у нас такой удаленький получился? – Дмитрий поморщился. – Так вовремя любишь всё сказать, что слов нет! То ты мне ультиматумы начинаешь выставлять, то напоминаешь, где я в дерьмо по самые уши влез!
– Вот какой получился, – едко заметил Николай. – Сам в себя.
– Так, мужики, не ссорьтесь! – Людмила стала между ними. – А то сейчас снова драться полезете.
– Не волнуйся, Люсенька, не трону я твоё счастье, – успокоил её Дмитрий.
– А я б тебе, Дима, с таким удовольствием второй глаз подправил бы! – Николай достал сигарету.
– Попробуй. Я ж, как сегодня утром, безнаказно граблями махать не дам.
– Коля, Дима! – в голосе Людмилы появился упрек.
– Ладно, не будем, – сдался Николай. – Пойдем поедим, а там, может, что-нибудь и придумаем.
Дмитрий нехотя согласился. Людмила ушла накрывать на стол, а братья так и просидели, не проронив ни слова. За ужином они тоже молчали. Николай ел нехотя, Дмитрий вообще не притронулся к еде, только выпил кофе.
– Дима, поел бы ты всё-таки, – Людмила с тревогой взглянула на него.
– Спасибо, Люсенька, не хочется, – он покачал головой.
Через час брат и невестка уехали домой, оставив Дмитрия в одиночестве. Он долго сидел и курил, мучительно пытаясь вспомнить, что ещё говорила ему Вика и что отвечал ей. Никогда в жизни ему не было так плохо, как сейчас.
В начале четвертого Дмитрий решил, что нужно попробовать поспать. Предстоящий день легким быть не обещал. Он лег и на удивление быстро уснул. Проснулся Дмитрий через час, подушка была мокрой от слез. Во сне он увидел себя в каком-то подвале, выхода не было, свет был неяркий, но очень неприятный, на стене четко вырисовывалась чья-то гигантская тень. Дмитрий сидел, прислонившись спиной к сырой холодной стене. Тень, или тот, кто её отбрасывал, монотонным голосом произносил одну и ту же фразу. Голос, был негромкий, но, как и свет, очень неприятный, скорей, какой-то механический.
– Ты никогда её больше не увидишь! Виноват в этом только ты! – звучало, как стук молотка, забивающего гвозди в крышку гроба. – Ты никогда её больше не увидишь! Виноват в этом только ты!
