Жаклин Брискин - Все и побыстрее
«Он, наверное, цитирует своего отца», — с горечью подумала Джоселин.
— Малькольм, она хороший ребенок, очень хороший.
— Тогда у меня и вовсе нет причин изображать из себя няньку.
Таким образом Лиззи стала их полем битвы.
Девочка стала плохо есть, сосала палец, мочилась в постель и часто плакала по ночам.
Джоселин пригласили к детскому психоаналитику. Симпатичная пожилая женщина с добрым лицом спросила ее:
— Миссис Пек, не хотите ли вы поговорить со мной? Мне кажется, что у вас дома не все ладно. Какие проблемы вас беспокоят?
— Проблемы?
— Вам, наверное, уже хорошо известно, что глухие дети чутко реагируют на настроение родителей.
Джоселин прекрасно понимала, о чем идет речь, но не могла и не хотела выдавать Малькольма.
— У нас в семье нет никаких проблем, — ответила она с лучезарной улыбкой. — А почему вы меня об этом спрашиваете? Что-нибудь изменилось в поведении Лиззи?
— Она всегда была очень общительным ребенком, а в последнее время стала замкнутой. Да вы и сами должны были это заметить. Она почти не общается с другими детьми.
«Бедная моя Лиззи», — подумала Джоселин, но вслух сказала:
— Мы с ней всегда разговариваем, и я не заметила, чтобы она изменилась.
— Миссис Пек, пожалуйста, я вас совсем не виню, но мне кажется, что вам и вашему мужу надо побеседовать со мной.
— Муж очень занят на работе.
— Да, я знаю. Мы его почти не видим здесь.
— Он совсем недавно приходил вместе с Лиззи.
Женщина-психоаналитик вздохнула и покачала головой.
— Вы знаете, где меня найти, если я буду вам нужна, миссис Пек. Спасибо, что зашли.
Глава 44
В последнее воскресенье июля Гонора и Курт пригласили к себе в гости семью Пек. Другим гостем был сенатор Джордж Мурфи. Малькольм впервые в жизни общался с человеком такого ранга и потому старался показать себя в самом выгодном свете — был разговорчив, беспрестанно улыбался, расточал комплименты.
Лиззи сидела у матери на коленях и с интересом разглядывала незнакомца. Сенатор, в прошлом известный актер, был очень добрым человеком. Заметив взгляд девочки, он поманил ее пальцем.
— Иди ко мне, крошка. Ты такая хорошенькая.
В прежние времена Лиззи непременно бы подбежала к нему, но сейчас, по привычке засунув в рот большой палец, она еще теснее прижалась к матери.
Гонора, которая суетилась вокруг стола, заметила:
— Лиззи плохо слышит, но хорошо читает по губам.
Сенатор подошел к Лиззи и присел на корточки. Лиззи вытащила изо рта палец и, потупившись, смотрела на него. Сенатор улыбнулся и опять поманил ее пальцем. Лиззи протянула к нему ручонки, и он сел в свое кресло, держа девочку на коленях.
— Сейчас я расскажу тебе сказку, а ты сама следи за моими губами и запоминай.
Сенатор начал рассказывать Лиззи сказку о трех непослушных медвежатах, изображая в лицах все персонажи, и вскоре девочка громко смеялась, дотрагивалась пальчиками до его носа, рта, ушей. Глядя на них, Курт, Гонора и Джоселин не могли удержать смеха. Малькольм смеялся вместе со всеми, но что-то в его смехе показалось Джоселин неестественным.
«Надо быть поосторожнее с ним сегодня вечером, — подумала Джоселин, — иначе я нарвусь на очередной скандал».
Как только они сели в машину, вся веселость Малькольма мгновенно исчезла.
— Можем мы хоть раз пойти в гости одни? — мрачно спросил он.
— Мы вчера были одни у Бинчоусов, — ответила Джоселин, оглядываясь назад, где в специальном манеже сидела Лиззи и наблюдала за ними. — Но к Курту и Гоноре мы не можем пойти без Лиззи. Она их племянница, и они всегда рады видеть ее.
— Я хочу тебе кое-что сказать, Джоселин. Мне кажется, наш брак исчерпал себя.
Спокойный голос мужа напугал Джоселин. Где она неправильно повела себя? Возможно, она ошибалась, приписывая его плохое настроение неудачам в работе? Может, у него появилась девятнадцатилетняя красотка с пышной, как у Кристал, грудью? Почему он пришел к такому выводу?
— Я знаю, что наш совместный путь не был усеян розами, — сказала она, — но зачем такое поспешное решение?
— Ты лучше пораскинь мозгами, как нам освободиться друг от друга.
Джоселин не отказала себе в удовольствии лягнуть мужа:
— Я отлично понимаю, почему ты так расстроен. Сенатор, вместо того, чтобы восхищаться тобой, стал рассказывать Лиззи сказку. Знаешь, что мы сделаем в следующий раз? Мы купим заводную машинку, которую сейчас вставляют в говорящих кукол, и каждый раз, встречая кого-нибудь из сильных мира сего, ты будешь заводить ее, и никто не догадается, что твоя дочь глухая.
Малькольм, одной рукой продолжая вести машину, другой схватил ее за волосы и потащил вниз. Джоселин вскрикнула от боли.
Свет встречных фар ослепил Малькольма, и он, стараясь удержать машину, схватился за руль обеими руками.
— Если ты не заткнешься, сука, я проучу тебя.
Джоселин унесла полусонную девочку в детскую и уложила ее в кровать. Гонора держала для Лиззи специальный сундучок, в котором девочка каждый раз находила для себя подарки — книгу, игрушки или что-нибудь из одежды. На сей раз это была красивая ночная рубашка. Джоселин переодела дочь, но она была такой усталой и сонной, что не смогла порадоваться подарку. Девочка уснула. Джоселин зажгла ночник и вышла из комнаты, оставив дверь приоткрытой. Малькольм с опущенной на грудь головой сидел в гостиной на диване. Перед ним стояла бутылка виски.
Джоселин присела рядом с мужем.
— Малькольм, давай перестанем терзать друг друга, ведь я люблю тебя.
Малькольм отпил виски.
— Ты это уже продемонстрировала мне сегодня.
— Малькольм, я не знаю, что на меня нашло.
— О Господи! То ты выставляешь меня на посмешище, то обвиняешь в том, что я недостаточно люблю своего ребенка. Я даже не могу заниматься с тобой любовью, когда хочу.
— Давай сделаем это сегодня.
— Ты уверена, что не будешь вскакивать каждую минуту?
— Я вскакиваю только тогда, когда Лиззи снится что-то страшное.
— До меня не доходит, зачем ты оставляешь свет в ее комнате?
С некоторых пор свет в детской стал их маленьким Вьетнамом. Джоселин никак не могла понять, почему ее муж с таким упорством ведет эту партизанскую войну против света в комнате их дочери. Возможно, ему стало казаться, что Лиззи не только глухая, но еще и трусливая, а возможно, просто капризная девочка.
— Свет ей необходим. Если бы ты хоть раз сходил на занятия для родителей, ты бы знал, почему глухих детей нельзя оставлять в темноте.
