Разбей сердце принцессы - Моран Фэя

– Да! Так что уходи.

Я слышу, что он встаёт с кушетки и подходит ко мне. А в голове снова всплывают его руки и пальцы, которые я представляла на себе.

Боже, выкинь ты всё это из головы наконец!

– Каталина, я хочу тебя, – говорит Гай.

У меня загорается сердце и сосёт под ложечкой. От удивления я даже не сдерживаюсь от того, чтобы привстать на кровати, напрочь позабыв о том, что хотела спать.

– Я хочу тебя в своей жизни, – добавляет он, слабо улыбаясь. – А ты о чём подумала?

– Ни о чём. – Мой голос хрипит, выдавая мою наглую ложь.

«Я хочу тебя… Я хочу тебя… Я хочу тебя…»

Разве можно было подумать о чём-то другом?

– По тебе видно, – он усмехается, приближаясь к моей кровати. – А если я скажу, что знаю о том, чего ты хочешь и о чём мечтаешь?

У меня перехватывает дыхание.

До чего же приятные и необычные чувства вызывает его голос, когда он произносит эти слова. Какую-то истому, но вместе с тем напряжение до самых кончиков пальцев. Электрический разряд по всему телу, пробивающий до костей.

– Хочешь? – шепчет он.

Я смотрю на его фигуру в тёмной комнате, освещаемой одним слабым светом из окна, и сглатываю. Его рука касается моих волос. Лицо опускается.

– Теперь-то я могу узнать, – продолжает он, – какие у тебя губы на вкус и сравнить их с клубничным десертом?

– Нет, не можешь, – говорю я. – Я не хочу, чтобы ты касался меня.

– Наглая ложь, – издаёт смешок он. – Я чувствую, как ты возбуждена. Вижу.

Боже, он просто надо мной издевается.

Я кладу руку на его грудь и отталкиваю от себя. Мне не нравится его поведение.

– Отвали, Гай… Уходи отсюда. Я уже сказала, что не буду с тобой разговаривать.

Он не шевелится. Стоит на месте, глядя на меня. Я вижу его взгляд, его глаза.

У меня от напряжения трясётся тело. Хотя, определённо, Гай прав. Я и в самом деле возбуждена. А разве могло быть как-то иначе, когда находишься с парнем в одной комнате, сидишь на кровати, а он шепчет в темноте такие слова?

– Скажи это, глядя мне в глаза, Каталина, – вдруг произносит Гай. – Скажи, что тебя не влечёт ко мне. Что ты не чувствуешь чего-то такого, что сводит тебя с ума. Чего-то запретного и пугающего на первый взгляд.

Он опускается ниже. Теперь наши глаза на одном уровне. Но я проигрываю битву взглядов, потому что его зелёные глаза непобедимы. Они коварны по отношению ко мне. Безжалостны и жестоки.

– Гай, пожалуйста, не надо, – шепчу я, хотя разум просит говорить обратное. – Прекрати так делать.

– Как? – Его рука тянется к моему лицу. Пальцы поглаживают щеку. – Как делать?

– Так, – выдыхаю я, прикрыв глаза.

– Но тебе ведь нравится. Зачем прекращать?

А потом… его вторая рука опускается вниз к моим ногам. Они беспрепятственно проходятся по внутренней стороне бёдер. У меня разрываются лёгкие и начинает кружиться голова.

– А так? – шепчет он. – Так тоже не делать?

– Я…

Я не могу… И не хочу.

Не могу и не хочу его отталкивать. Потому что он прав. Мне нравится испытывать эти запретные чувства. Они так заманчивы и сладки. И даже когда в голову бьётся осознание того, что вот-вот в комнату может войти мама… Даже при этом я не останавливаю Гая.

Его рука почти у самой сокровенной части моего тела. Там, где никто и никогда ещё кроме меня не касался.

– Скажи, чтобы я прекратил, – шепчет Гай, зарываясь носом мне в волосы.

– Не могу… – шепчу я в ответ.

А его рука поднимается вверх, сжимая талию через ткань платья. Я отодвигаюсь назад, дав ему место на собственной кровати. А он принимает приглашение, залезая вслед за мной.

Боже, я не ведаю, что творю. Я поступаю стыдно, неправильно, ужасно… Но как же, чёрт возьми, приятно.

Гай упирается коленом в кровать между моих ног, а рукой прижимает мои запястья к постели над головой. Я паникую, но, несмотря на всю абсурдность, эта паника приятна. Он наклоняется к моему лицу, а я уже готова молить его о поцелуе, которого так долго желаю. Я чувствую его потрясающий запах, слышу его дыхание, вижу красивые глаза, в которых мне хочется затеряться.

– Прошу тебя, – шепчу я. – Прошу, поцелуй меня.

Но Гай почему-то не торопится. Он застыл надо мной, неуверенно всматриваясь мне в лицо, неуверенно глядя на губы, словно раздумывая над тем, делать ли это ил…

Он целует меня.

И мир вокруг покрывается разноцветными пятнами. Летят звёзды, земля дрожит. Я сжимаю руки в кулаки над головой, всё ещё прижатые к кровати. А его губы трутся о мои настойчиво, как будто он только об этом и мечтал. Это не милый поцелуй. Он полон страсти, он влажен и горяч.

У меня дрожат ноги.

Я впервые ощущаю это необыкновенное чувство, желание овладевает всем телом. Впервые чувствую, как один-единственный человек одним-единственным поцелуем заставляет меня хотеть каждый миллиметр его тела. Несправедливо…

– Скажи, чтобы я остановился, – произносит Гай мне в губы, тяжело дыша. – Пожалуйста, Каталина. Может, хоть так во мне заиграет совесть.

– Нет, не хочу, чтобы ты останавливался. – Я открываю глаза, умоляя его продолжать. – Не останавливайся.

Его глаза полны необъяснимой тоски. Сейчас она кажется такой неуместной, что я теряюсь. А потом он снова опускает взгляд к моему приоткрытому рту. Его пальцы касаются губ, и он с новой силой накрывает их своими. Он целует меня жадно, смело, уверенно. Я не могу сдержать хриплого стона ему в рот.

– Каталина… – почти рычит он. – Скажи, чтобы я остановился.

– Нет-нет, – говорю я. – Не буду. Не хочу, Гай. Просто поцелуи. Просто целуй меня. Мы не будем делать ничего большего. Просто целоваться. И смотреть друг на друга… без одежды…

Конечно, не будем делать ничего большего. Как бы сильно я его ни желала, это дело принципа.

И тогда я чувствую, как он суёт руки мне под спину и тянет молнию платья вниз, не прекращая целовать. Я слегка приподнимаюсь, помогая ему в этом деле, пока вдруг не чувствую, как что-то зажимает мне рот. Хмурясь от удивления, я распахиваю глаза и вижу над собой Гая со взглядом, который теперь кажется совсем другим. Его рука прижимает к моим губам и носу тряпку, пропахшую каким-то сильным средством.

– Гай, что ты… – произношу я, но он крепче зажимает мне рот, вдавливая моё тело в кровать.

Теперь меня охватывает самая настоящая паника. Я пытаюсь встать, убрать его руки, но в очередной раз понимаю, как он силён. Да, у меня подготовленное тело, оно подвергалось нагрузкам, но Гай сильнее меня в разы. Сердце стучится так, будто готово выскочить из груди и убежать куда-нибудь далеко. Я хочу закричать, но из горла вырываются одни беспомощные хрипы и мычание.

Что он делает? Что он, чёрт возьми, делает?!

А потом я чувствую слабость, овладевшую конечностями. Силы израсходовались, они медленно покидают меня. Руки падают беспомощно на кровать, а глаза слипаются. Перед тем как погрузиться в сон или умереть, я вижу лишь размытое лицо Гая перед собой.

Её грудь почти неподвижна, но нет. Она не мертва, конечно. Всего лишь спит.

Гай проверяет пульс. Она должна быть живой для воплощения плана. Рано умирать таким образом. Затем он рвёт красивое платье, портя его настолько, что невозможно будет это исправить. Парень стягивает ткань, открывая вид на грудь в одном чёрном бюстгальтере и чёрное нижнее бельё.

«Она бы никогда в жизни не осмелилась показаться в таком виде», – думает Гай, бросая платье в сторону. Он делает надрезы на бретельках, достав запрятанный перочинный нож, а потом, когда дело доходит до трусиков, его руки вдруг замирают.

Вот оно… Снова. Неприятие и отказ овладевают им. Он смотрит на лицо Лины, на её тело, и понимает, как сильно слабость затмевает ему разум. Отец был прав. Он всегда прав.

Гай встаёт с кровати и на всякий случай убеждается в том, что за дверью никого нет. Возможные обстоятельства – войдёт кто-либо из горничных, постучится миссис Норвуд, появится кто-то другой, – совершенно его не пугают. Риски уже были миллионы раз прокручены в голове. На каждый найдётся свой выход.