Телохранители тройного назначения (ЛП) - Голд Лили

Тем не менее. Если он помочится на меня, я позвоню своему адвокату.

Джина потирает переносицу.

— Это последний съемочный день. Мы все хотим покончить с этим, чтобы поскорее вернуться домой. Так что, ради всего святого, просто скажи своим парням, чтобы они ушли, и мы могли доснять эту сцену и успеть на самолет.

Ох.

Я поворачиваюсь, оглядываясь через плечо. Все «Ангелы» стоят в одном из углов павильона, уставившись на Тома словно они банда, готовые его избить. Я пытаюсь не засмеяться.

Мы снимаем фильм «Пораженный солнцем» уже больше трех месяцев. Большую часть мы снимали в лондонских студиях, используя декорации, построенные специально для фильма, но для некоторых съемок требовалась пляжная обстановка, поэтому актеры и съемочная группа провели последние две недели на маленьком частном острове недалеко от Сардинии. Это прекрасное место: белоснежные пляжи, пальмы, тропические голубые океаны. Когда я сказала ребятам, что уеду за границу, они предложили поехать со мной в качестве моей охраны.

Я была в восторге. Они только недавно вернулись из поездки в Америку, где защищали политика в очень сумбурной обстановке. Из-за моего плотного графика съемок и их постоянных заданий, в последнее время было трудно выкроить время побыть вместе. Вот почему так прекрасно, что они поехали со мной в Италию.

Тем не менее. Если они продолжат выкидывать подобные трюки, маловероятно, что их когда-нибудь снова пригласят на съемки. Я прищуриваюсь, глядя на троих мужчин. Мне необходим только один охранник на съемочной площадке, но это забавно; всякий раз, когда я снимаюсь в интимной сцене, оказывается, что им больше нечем заняться, кроме как прийти сюда и понаблюдать.

Пока я смотрю, холодные глаза Кенты перебегают с Тома на меня. Выражение его лица расслабляется, и он улыбается, махая рукой.

Я поворачиваюсь обратно к Тому.

— Возьми себя в руки, — говорю я ему. — Они ничего тебе не сделают.

Он прикусывает губу.

— Ты же им не позволишь, да, Би?

Иисусе.

— Я поговорю с ними, — говорю я Джине.

Она кивает.

— Перерыв десять минут! — кричит она.

Подбегает ассистент и предлагает мне халат, и я встаю, накидывая его на свое тело. Ни один из парней не выглядит даже отдаленно смущенным, когда я подхожу к ним.

— Брайар, — улыбается Кента, пробегая глазами по вырезу моего шелкового халата. — Ты отлично справляешься, милая.

— В отличие от него, — бормочет Глен. — Любой мужчина, занимающийся с тобой сексом, должен выглядеть чертовски более восторженным.

Я отталкиваю его руку, когда он тянется ко мне.

— Режиссер вежливо попросила всех вас покинуть площадку.

У них хватает наглости выглядеть удивленными.

— Почему? — требует Глен.

— Потому что вы пугаете моего коллегу по фильму настолько, что он не может вспомнить свои реплики.

— Тогда он не очень хороший актер, — миролюбиво говорит Кента.

— Как можно ожидать от него хорошей актерской игры, когда он под угрозой кастрации?

— Не понимаю, о чем ты говоришь. Мы просто наблюдаем, любимая. — Он наклоняет голову, рассматривая мой парик. — Ты такая хорошенькая с каштановыми волосами.

— Тебе нужна охрана, — добавляет Глен, бросая хмурый взгляд через мое плечо.

— От чего? — Я обвожу рукой пляж. — Записывается буквально всё!

— У него перед лицом твоя обнаженная грудь, — бормочет Кента, протягивая руку, чтобы осторожно поправить мой халат. Движение выглядит достаточно невинным, но когда мягкая ткань скользит по моей коже, по нервным окончаниям пробегают мурашки. Я борюсь с желанием задрожать от удовольствия. — Мы просто хотим убедиться, что он не переступит черту. Нас убьет, если он станет распускать руки.

Я фыркаю.

— Поверь мне, он очень хорошо понимает это. Из-за шума, который я бы подняла, он бы лишился работы навсегда. Или потерял бы способность двигать пальцами.

— Береженного Бог бережет, любимая.

Я закатываю глаза, поворачиваясь к Мэтту. Он пока ни слова не сказал. Он всё ещё смотрит на Тома, выражение его лица обеспокоенное.

— Мэтт?

Он сглатывает и тянется ко мне. Обычно на съемочной площадке я придерживаюсь правила «никаких публичных проявлений чувств». Это непрофессионально; мужчины должны быть здесь в качестве моей охраны, а не моих парней. Но я знаю, когда Мэтт ведет себя как сварливый мерзавец, которому просто нужна чашка кофе, и когда он по-настоящему выбит из колеи. И на этот раз последнее. Поэтому я позволила ему прижать меня ближе.

— Ты в порядке? — тихо спрашиваю я.

Он кивает, зарывшись в мои волосы.

— Неандертальские инстинкты проснулись?

Он отстраняется и хмуро смотрит на меня.

— Они меняют сценарий. Это не то, что ты репетировала.

Я пожимаю плечами.

— И что?

Вчера, после того как Джина решила, что секс-сцена на пляже была недостаточно похабной, она прислала мне переделанный сценарий.

Мэтт вздыхает, обхватывая мою щеку.

— Я знаю, что ты подписала контракты, но если когда-нибудь передумаешь, знай, что можешь отказаться, ладно? Мне насрать, если они подадут на тебя в суд. Никакие деньги не стоят того, чтобы тебе причинили боль.

Ох. Внутри у меня потеплело.

Прошло два года с тех пор, как X похитил меня. Как и ожидалось, его посадили под пожизненное заключение. Тем не менее, мне потребовалось много времени, чтобы снова почувствовать себя в безопасности. Это первая роль, взятая мной после нападения, в которой я обнажаюсь. Я так боялась, что кто-нибудь ещё «влюбится в меня», что наотрез отказывалась играть чей-либо любовный интерес.

Но сейчас я пережила это. Я готова снова встретиться лицом к лицу с миром. В том, что произошло, не было моей вины, и я не собираюсь прятаться только потому, что много лет назад какой-то урод зациклился на своей фантазии.

— Я в полном порядке. — Я провожу большим пальцем по скуле Мэтта. — Я люблю тебя.

Мэтт бросается вперед и прижимается своими губами к моим. Мне кажется, я слышу стон визажиста в нескольких метрах от меня, но мне всё равно. Я целую его в ответ. Его рука опускается на мою талию, скользит по шелковистой ткани халата и, наконец, опускается на мою задницу. Он собственнически поглаживает её, и я фыркаю ему в губы.

— Ладно. Думаю, Том понял намек. — Он прикусывает мою верхнюю губу, затем отступает назад.

— Идите, — говорю я двум другим. — Мы сможем закончить намного быстрее, если вы не будете пугать Тома до чертиков. И тогда я вся ваша.

Глен и Кента оба кивают, наклоняясь, чтобы поцеловать меня в шею. Они, по крайней мере, заботятся о моем бедном визажисте. Затем трое мужчин, наконец, поворачиваются, чтобы уйти.

Когда я возвращаюсь на свое место, Джина наблюдает за ними с красными щеками.

— Как, черт возьми, тебе удалось заполучить их? — бормочет она.

Я пожимаю плечами, сбрасывая халат.

— Наверное, я сделала что-то хорошее в прошлой жизни.

— Ты, должно быть, была чертовым ангелом.

Я смеюсь, откидывая голову назад, чтобы стилист мог поправить мои волосы.

— Должно быть, да.

Визажист и стилист суетятся вокруг меня, приводя в порядок. После этого я снова сажусь на бедра Тома.

— Лучше? — спрашиваю его я.

— Э-э. — Он бросает взгляд через мое плечо. Я поворачиваюсь и вижу Глена, слоняющегося за одной из камер, бросающего на Тома прощальный холодный взгляд.

Я вздыхаю.

— Глен.

Он одаривает меня ослепительной улыбкой и поворачивается, чтобы уйти. Я смотрю вниз, чувствуя, как тепло разливается в моей груди.

— Поторопитесь, — кричит Джина операторам. — Давайте снимем сцену, пока она не перестала краснеть.

***

Съемка заканчивается около пяти вечера, и после быстрого бокала шампанского все расходятся, хватая свои сумки и направляясь к пирсу. Последний паром до материковой части Италии отправляется в шесть вечера, но бо́льшая часть актеров и съемочной группы отбыла ранее днем. Я единственная, кто остался; теперь, когда съемки закончились, мы с парнями договорились остаться на острове на следующие две недели, чтобы насладиться солнцем и морем.