Джудит Макнот - Рай. Том 2
Она покачала головой, и тяжелая, отливающая серебром копна волос упала ей на плечи.
— Мне все сходило с рук, хотя я была виновна, а ты осудил меня лишь на основании косвенных улик. Во всем этом действительно кроется какая-то поэтическая справедливость, как ты считаешь?
Филип потерял дар речи, не умея заставить себя поверить ей и не в силах сомневаться, как прежде. Дело было даже не в словах, а в ее отношении к происходящему — в спокойном смирении, полном отсутствии злобы и ненависти, в искренности и чистосердечии в огромных голубых глазах. Следующий вопрос застал его врасплох. Голова изумленно дернулась:
— Знаешь, Филип, почему я вышла за тебя замуж?
— Вероятно, потому, что хотела получить надежное положение в обществе и богатство.
Кэролайн, усмехнувшись, покачала головой.
— Ты себя недооцениваешь. Я уже сказала, что была ослеплена твоей внешностью и воспитанием и влюбилась в тебя, но никогда бы не вышла замуж, если бы не одно обстоятельство.
— И что же это за обстоятельство? — против воли вырвалось у Филипа.
— Я была уверена, — вздохнула она, — твердо уверена, что могла предложить тебе то, в чем ты так нуждался. Кое-что очень для тебя необходимое. И знаешь, что это было?
— — Понятия не имею.
— Я думала, что смогу научить тебя смеяться и радоваться жизни.
В комнате повисло долгое молчание. Наконец Кэролайн взглянула на бывшего мужа из-под длинных ресниц и мягко, прерывающимся голосом спросила:
— Ты так и не научился смеяться, дорогой?
— Не смей называть меня так! — почти вскрикнул Филип, но в груди теснились чувства, которых он вовсе не хотел испытывать, не переживал много лет, и чтобы избавиться от них, он со стуком поставил на стол пустой стакан.
— Мне пора. Кэролайн кивнула.
— Запоздалые сожаления могут стать ужасным бременем. Чем скорее ты уйдешь, тем легче сможешь убедить себя, что ты был действительно прав тогда, тридцать лет назад. Но если останешься, кто знает, что может произойти?
— Ничего не произойдет, — покачал головой Филип, имея в виду, что вовсе не собирается переспать с ней, и потрясенный тем, что подобная мысль вообще могла прийти ему в голову.
— Прощай, — тихо шепнула Кэролайн. — Я бы попросила тебя передать Мередит, что по-прежнему ее люблю, но ведь ты ничего не скажешь, верно?
— Не скажу.
— Она в этом и не нуждается, — храбро улыбнулась Кэролайн. — Судя по тому, что я читала, она прекрасный человек и замечательная женщина. И, — С гордостью добавила она, — нравится тебе это или нет, но в ней есть частица меня. И Мередит умеет радоваться жизни.
Филип в полном недоумении уставился на нее.
— То есть как это «читала»? О чем ты толкуешь? Кэролайн кивком показала на стопку чикагских газет и хрипловато усмехнулась.
— Она ведет себя мужественно в той сложной ситуации, в которую попала. Оказаться одновременно женой Мэтью Фаррела и невестой Паркера Рейнолдса…
— Откуда, черт возьми, ты пронюхала об этом?! — взорвался Филип, побелев от ярости.
— Об этом пишут все газеты, — начала Кэролайн, но тут же осеклась, увидев, что он ринулся к газетам и начал их листать. Он весь дрожал от бешенства, пробегая глазами репортажи об аресте Станисласа Шпигальски со снимками Мередит, Паркера и Мэтта на первой полосе. Отшвырнув одну газету, он схватился за вторую, с изложением совместной пресс-конференции. Следующая газета с заметкой о предполагаемом взрыве в нью-орлеанском магазине выскользнула из его пальцев.
— Он предупреждал меня об этом одиннадцать лет назад, — выдавил Филип скорее себе, чем Кэролайн. — Он предостерегал меня и теперь пошел в атаку!
Филип гневно уставился на Кэролайн сверкающими глазами — Где здесь ближайший телефон?!
Глава 51
В ожидании Мередит Мэтт нетерпеливо мерил шагами вестибюль Она появилась только к семи, опоздав на полчаса Мэтт рывком распахнул дверь, сжал ее в объятиях и разъяренно прошипел.
— Черт возьми, если намереваешься опаздывать каждый раз, да еще торчать в таких местах, где подложены бомбы, предупреждай, по крайней мере, что с тобой все в порядке!
Он чуть отстранил Мередит, намереваясь хорошенько ее встряхнуть, но тут же пожалел о своем взрыве, охваченный угрызениями совести. Она выглядела совершенно измученной.
— Прости, — шепнула она. — Просто не подумала, что ты будешь так волноваться.
— У меня, видимо, слишком разыгрывается воображение, когда речь идет о тебе, — вздохнул Мэтт, улыбаясь, чтобы смягчить резкость приветствия, и повел ее в гостиную, самую уютную комнату, откуда открывался впечатляющий вид на панораму города.
— Я почти весь остаток дня провела в полицейском участке, — объяснила Мередит, устраиваясь на кожаном диване, — хотела дать им информацию, которая могла бы оказаться полезной. А когда приехала домой, чтобы переодеться и ехать сюда, позвонил Паркер, и мы почти час проговорили.
Мередит смолкла, вспоминая последнюю беседу с Паркером. Никто из них не упомянул о ночи, проведенной Паркером в квартире Лайзы. По натуре Паркер не был лгуном, и именно это уклончивое молчание убедило Мередит, что отношения его и Лайзы отнюдь нельзя назвать платоническими. Как странно, что между этими людьми, обычно не выносившими друг друга, что-то есть! Но у Мередит не было обиды на них.
Перед тем как повесить трубку, Паркер пожелал ей счастья таким многозначительно-встревоженным тоном, словно очень сомневался в том, что она будет счастлива с Мэттом. О самом Мэтте он почти не говорил, если не считать того, что жалеет о драке.
— Единственное, о чем я жалею еще больше, — сухо заключил он, — что промахнулся.
Остаток времени они говорили только о делах Очнувшись от раздумий, Мередит сказала:
— Прости, что отвлеклась. Просто кошмарный день, с начала до конца.
— Хочешь рассказать обо всем?
Мередит взглянула на него, в который раз потрясенная аурой спокойной властности, абсолютной уверенности в себе, окружавшей его. Даже одетый в простые темные брюки с белой сорочкой, распахнутой у ворота, с рукавами, закатанными до локтей, Мэтью Фаррел положительно излучал несгибаемую силу и мощь, отраженные в каждой черточке его лица.
И все же, думала она с невольной улыбкой, в постели она может заставить этого сильного мужчину стонать от желания и сжимать ее в объятиях с отчаянно-жгучей страстью. Как хорошо сознавать это! Какое счастье любить его и быть им любимой!
Его вопрос вернул ее к менее приятным мыслям.
— Может, тебе лучше постараться забыть об этом дне?
— Я чувствую себя виноватой в том, что обременяю тебя своими проблемами, — вздохнула Мередит, потому что как никогда нуждалась в его совете и ободрении Губы Мэтта вздрогнули, и в голосе послышались бархатно-чувственные нотки.
