Наталия Миронина - Дочь мадам Бовари
Берта, подвязавшись клетчатым передником, стояла на кухне и жарила картошку. Помешивая лопаточкой белые брусочки, она поглядывала в окно. Там в сумерках белели старые березы и разбегались по засыпанной желтой листвой земле кирпичные дорожки. «Участком займемся весной. Хорошо, хоть ремонт успели сделать, а то мыться прохладной водой – б-р-р!» – Берта почувствовала, как по телу побежали мурашки. Она поежилась, попробовала одну недожаренную картошинку, посолила все, что было в сковородке, и запустила длинные пальцы в банку с маринованными корнишонами. Выловив таким неизящным способом пузатый огурец, она с наслаждением откусила кусочек. «Да, ребеночек будет с пупырышками», – подумала она и погладила себя по заметно округлившемуся животу. Ее теперешняя страсть к огурцам стала предметом их ежедневных шуток. Впрочем, пристрастия в еде были теперь разнообразными. Вот и сейчас, съев огурец, она громко позвала:
– Вадим, съезди за пломбиром! Только не бери в банке, покупай в фольге.
Вадим Костин, вынырнувший откуда-то из недр дома, с готовностью отозвался:
– Все, выезжаю! Может, еще что-нибудь? Шоколадку, зефир?
Берта задумалась.
– Да, пожалуй… Салат из морской капусты. Только без лука…
Костин нахмурил брови:
– Так как же, выловить лук, что ли, самому или продавцов попросить?
Берта замахнулась полотенцем:
– Езжай, шутит еще тут мне! Еще загляни в квартиру отца, все ли там в порядке, забери почту, может, письмо пришло от него… И прошу тебя, никуда больше не «заскакивай»! У своей бывшей ты был на прошлой неделе, а другие подождут…
– Какие другие?! Я никуда… И никого у меня нет! Что ты в самом деле?!
– Не «в самом деле»! Я все знаю, помню, как на твоем юбилее всякие эти поэтессы да писательницы вились вокруг тебя! Ах, Вадим! Ах, Вадим! Так, давай уезжай и по телефону не очень-то болтай.
– Ну хочешь, я телефон оставлю дома? Только бы ты не волновалась!
– А если со мной что-нибудь случится?!
– Да, не подумал! Извини, ты только не нервничай, я никуда – только за пломбиром, морской капустой и почтой. Все. – На лице Костина отражались смешанные чувства – ему в голову не могло прийти, что красавица жена будет его так ревновать. Тем более что и оснований-то не было никаких.
– Так, уезжай, но только быстро назад! – Берта загремела вилками и ложками.
Костин расхохотался, и через несколько минут раздался шум отъезжающей машины. Берта выключила картошку, сняла передник и накинула теплую стеганую куртку, но перед тем, как выйти из дома, не удержалась и залезла в карман мужниной куртки. Улов был невелик – две мужские визитные карточки, конфетка в помятом фантике и зубочистка в упаковке. Все. Никаких любовных писем, таинственных телефонов или имен. Она вздохнула и вышла во двор. Здесь стояла новая плетеная мебель – глубокие кресла с подушками и пледами. Берта забралась с ногами, закуталась и закрыла глаза. Тишина этого места ей был знакома – она сюда приезжала в какой-то той, другой, жизни. В той жизни был молодой человек по имени Роман, в той жизни был Саня, бизнес, большие деньги и большие планы. Потом в той жизни все перевернулось, и незначительное стало главным, а главное вдруг стало совсем неважным. «Мелкотравчатым» – когда-то это было ее любимое слово. А теперь… Теперь повзрослевшая Берта ревновала своего немолодого мужа. Ревновала до слепого яростного гнева. Берта вспомнила, что это чувство впервые на нее нахлынуло именно здесь, в этом доме, куда Вадим Костин привез ее, свою будущую жену.
Правда, до этого он объяснился ей в любви. Они уже встречались несколько месяцев, но дальше галантных реверансов, витиеватых комплиментов и роскошных подарков дело не шло. Правда, были еще взгляды. Но Берта к таким взглядам привыкла – восхищение было постоянным спутником ее красоты. В тот вечер Костин пригласил ее погулять. Она даже удивилась – не в ресторан, театр или на какой-нибудь вечер. Он позвонил ей и предложил встретиться на Рождественском бульваре:
– Давайте пойдем по бульварам. Просто будем идти, разговаривать, отдыхать на скамеечках, попьем кофейку. И больше ничего… Просто погуляем.
Берта рассмеялась:
– Отлично, я сто лет уже не гуляла. С кем-нибудь. Только в одиночестве.
– Может, я тогда буду вам мешать? – Костин на том конце провода как-то сник.
– Нет, наоборот! Я – с удовольствием.
Они встретились на углу Петровки и пошли не спеша, больше молчали, смотрели по сторонам, и каждый чувствовал, что эта встреча, эта прогулка отличается от тех, прошлых. Берта, привыкшая, что на Костина обращают внимание, на этот раз почему-то нервничала:
– Невозможно с вами ходить! Только на вас и смотрят, даже обидно! – попыталась пошутить она.
– Это потому, что вы рядом. Все смотрят и думают, что эта красавица делает рядом с этим стариком, – Костин улыбнулся. – Кстати, вас не смущает наша разница в возрасте?
– Абсолютно не смущает. И вы – не старик. Не кокетничайте, мне это не нравится. Отлично же знаете, что вы интересный мужчина, известный писатель. – Берта помедлила и не удержалась: – Кто-то даже попал в Большую энциклопедию.
Костин расхохотался:
– Вы просто змея!
– Да уж. Говорили мне об этом.
– Многие? – Костин истолковал ее слова по-своему. Берта поняла все правильно.
– Нет, не многие. Я не очень общительная.
– С такой-то внешностью? – Вадим недоверчиво улыбнулся.
– Именно. Это сложно объяснить.
В разговорах, которые были больше похожи на осторожную разведку, они дошли до Яузского бульвара.
– Я очень люблю это место, – Берта присела на скамейку и вытянула ноги, – оно, с одной стороны, очень московское, с другой – как будто маленький городок.
– Удивительно, но я точно так же воспринимаю это место. Я когда-то жил в городе, который был весь в бульварах. Но это было так давно.
– По вашей интонации я не пойму, вы там были счастливы или нет?
– Я уже и сам не знаю. Тогда все было по-другому, – Костин помолчал, а потом тихо произнес: – Берта, я вас люблю. Странно, что я объясняюсь вам в любви здесь, сидя на бульваре, но в любом другом месте мне было бы это трудно сделать. Здесь не так сфокусировано ваше внимание, – Костин улыбнулся, но она видела, что он ждет от нее ответа.
– Это хорошо, что вы любите меня. – Берта спокойно посмотрела на него. – И об этом сказали. Потому что я в вас влюбилась в нашу первую встречу, на вашем юбилее…
– Господи, да вы просто образчик дипломатии, – Костин шутливо застонал, по привычке обратившись к ней на «вы», – не могли не упомянуть юбилей.
Но упрекнул он ее только для того, чтобы скрыть смущение и восторг – с этой молодой красивой женщиной все было не так, как обычно. Даже объяснение в любви.
