Татьяна Бочарова - Соло для влюбленных. Певица
Артем все-таки превозмог себя и сморгнул. Как ни странно, после этого сияние стало не столь резким, а белизна сгустилась и приняла какие-то знакомые очертания. В следующую секунду Артем понял, что глядит в потолок, выкрашенный белой водоэмульсионкой и нашпигованный лампами дневного света.
! Вот это да! Вряд ли на том свете потолки покрывают водоэмульсионкой. Значит, он жив. Ничего не вышло.
Он снова предпринял попытку ощутить свое тело, заставить его хоть чуть-чуть слушаться. На этот раз его ждал больший успех – он почувствовал свои руки под одеялом и, опершись на них, попробовал повернуться на бок.
– О! Очнулись! – Голос раздался со стороны, противоположной той, в которую намеревался повернуться Артем. Голос был знакомый, но смутно. В то же мгновение перед глазами возникло острое личико. Светлая челка мыском, глаза утомленные, но довольные. Кажется, ее звали Яна?
– Нехорошо, – остролицая Яна помотала головой, отчего челка распушилась веером. – Как вы напугали всех! Должны были знать, что вам нельзя этот препарат. Инна Михална же спрашивала!
Девушка обеими руками поправила подушку под головой Артема. Обзор сразу значительно увеличился.
– Это реанимация? – спросил Артем и почувствовал, как короткая фраза забрала у него все силы.
– Уже нет. Просто бокс, – Яна ободряюще улыбнулась. – Все будет в порядке. Инна Михална вовремя зашла, а то еще чуть-чуть – и было бы поздно. Вы без сознания лежали. Нечего сказать, подложили вы свинью нашей заведующей! У нее внучка сегодня первый раз в школу пошла, а здесь такое ЧП!
Артем; недоуменно взглянул на медсестру и тут только вспомнил: ну конечно, сегодня же первое сентября, начало учебного года. Странно, это число в его голове прочно увязалось с премьерой Верди, но никак не с первым школьным днем.
Губы были сухими и солеными, ужасно хотелось пить, но Артем знал, что пить сейчас все равно нельзя. Постепенно возвращалась память, оживали после наркоза конечности, оживала и боль в загипсованной ноге. Не было ни радости по поводу того, что его спасли, ни отчаяния, что ему помешали уйти. Было пока что лишь осознание себя, собственной целостности. Он лежал и вслушивался в свой организм, пытаясь восстановить утраченную связь между ним и внешним миром.
Белобрысая Янина голова исчезла из поля зрения, но Артем продолжал ощущать ее присутствие где-то рядом, в палате: что-то тихонько позвякивало, проскрежетали по полу ножки передвигаемого стула, раздался еле слышный зевок. Интересно, теперь она, наверное, не уйдет совсем, всю ночь? Побоится оставить его одного. Бедная девчонка, ей спать небось хочется до чертиков, время – ночь, а неумолимая «Инна Михална» велела глаз не спускать с проблемного пациента. Может, и заподозрила чего неладное?
Девушка снова приглушенно зевнула, потом спросила с любопытством:
– Видели что-нибудь?
– В каком смысле? – Артем не понял ее вопроса.
– Ну, вот недавно, когда в коме были. Говорят, люди, пережившие клиническую смерть, будто бы побывали там. – Она сделала ударение на последнем слове, помолчала немного и, не дождавшись, пока Артем ответит, пояснила: – У вас же сердце остановилось, а это – клиническая смерть. Вот одна пациентка лежала здесь, она шар сияющий видела, бело-голубой, а до этого коридор черный, и по нему вроде как несешься к свету, то есть к шару этому. Так и в книжках написано, я читала. А вы – видели?
Артем честно напряг память, но ничего не вспомнил. Кажется, он не видел ни черного коридора, ни слепящего шара, хотя тоже много раз читал про это в газетных статьях и книгах. Совершенно ничего. Последней его мыслью было то, что он больше не увидит свой сон. А дальше – пустота, темная, беззвучная, глухая. Беспамятство, бесчувствие.
– Нет, Яна, я ничего не видел, – проговорил Артем.
– Жалко, – разочарованно протянула девушка, снова наклоняясь над кроватью. – Может, просто позабыли?
– Может, – согласился он, чтобы утешить медсестричку.
Из-за дверей палаты донесся слабый, еле различимый шум.
– Это еще что? – насторожилась Яна. – Не ночь сегодня, а сплошное недоразумение! А все со Светки началось, чтоб ей повылазило!
Она кровожадно погрозила кулачком неведомой растратчице казенного имущества и скрылась из виду. Артем услыхал, как поспешно удаляются ее быстрые, легкие шаги. Тихонько скрипнула и мягко прикрылась дверь.
Оставшийся один Артем прислушался. Через плотно захлопнутую дверь до него долетали звуки голосов, но слов было не разобрать.
«Еще кому-нибудь плохо», – решил Артем. Яна не возвращалась, тем самым подтверждая его предположение, голоса в коридоре все спорили. Или не спорили, а что-то обсуждали.
Артем почувствовал, что глаза устали от царящей вокруг белизны. Ему захотелось спать, и он бы заснул, если бы не нарастающая с каждой секундой боль в ноге. Куда ж это Яна запропастилась? Пожалуй, без укола ему не отключиться.
Артем попробовал подтянуться на руках и сесть, но в голове сразу же зашумело, и к горлу подкатила дурнота. В это время дверь снова распахнулась и голос Яны недовольно произнес с порога:
– Ну, если заведующая позволяет, тогда идите. Чего уж.
– Спасибо.
Артем застыл от неожиданности. Голос, только что ответивший медсестре, принадлежал Ларисе Артем не мог ошибиться, он узнал бы этот голос из сотни других.
Это действительно была Лариса. Она стояла перед ним, неловко улыбаясь. Лицо бледное, опухшее от слез, покрасневшие, встревоженные глаза, длинные светлые пряди выбились из пучка на затылке и свисают вдоль щек.
– Привет, – сказал Артем.
– Привет, – она нерешительно потопталась на месте, потом откуда-то из-за изголовья кровати притащила стул и уселась на самый краешек.
Пришла. Все-таки пришла. Как он ждал, что она придет, ждал весь вечер, с тех пор как «скорая» привезла его в эту больницу! Сам себе не признаваясь, тайно надеялся на это до самого последнего момента, когда подкатило удушье и надвинулась тьма.
Интересно, одна она или вместе с Ситниковым? Плакала недавно – значит, врачи напугали, расписав в красках, как их больной чуть копыта не отбросил. Слава богу, сама на ногах, хорошо, что этот псих ничего ей не повредил.
– Как ты? – Лариса напряженно и с ожиданием вгляделась в лицо Артема.
– Ничего. Ты могла бы прийти с утра, тебе надо отдыхать после такого дня.
– Ерунда, – она резко отмахнулась и, зябко поежившись, запахнула жакет.
– С Лепеховым не общалась? Как он все это пережил?
– Понятия не имею. Он мне звонил, но меня не было дома.
– А где ты была? – спросил Артем и тут же пожалел об этом. Сейчас она, конечно, скажет, что была вместе с Глебом. Где ж еще ей быть?
