Холли Чемберлен - Наше лето
– Рик!
Собственный тон испугал меня. Продавца передернуло. Покупатель поспешил отойти подальше от нас.
– Что с тобой? – нахмурился Рик, поднимаясь с дивана. – Тебе плохо?
Я попятилась.
– Нет. То есть в каком-то смысле – да. Рик, я просто не понимаю, как легко ты делаешь жизненно важный выбор.
– Покупку дивана ты называешь жизненно важным выбором?
Он не шутил.
– Нет-нет, – прошептала я, хватаясь за голову. – Брак. Я имею в виду твой второй брак. Ты же собираешься снова жениться! На мне! После той боли, что тебе пришлось вынести. Потери Энни. И… Рик, что, если я тоже умру? Или окажусь не той, какой ты меня считал? Или еще что-нибудь? А что будет с Джастином?
Рик даже пальцем не пошевелил. Он с самого начала понял, что в некоторые моменты я терпеть не могу прикосновений.
– Жизнь не состоит из ожиданий, Джинси, – тихо пояснил он, – иначе она проходит впустую. Никто не знает, что случится завтра. Жизнь – это неизбежный риск. И если хочешь быть счастлива, другого пути нет.
Прекрасные слова, но…
– А если ты рискуешь и все же не находишь счастья? – не уступала я.
Рик сунул руки в карманы выцветших голубых джинсов.
– Понимаешь, когда я женился на Энни, мы уже знали друг друга пять лет. После свадьбы Энни забеременела, и моя жизнь, похоже, устоялась, и впереди стелилась гладкая вымощенная дорога. Я был уверен в Энни. Тогда до меня не доходило, что невозможно быть уверенным в жизни. Когда она заболела, я был совершенно выбит из колеи. Мне и в голову не приходило, что один из нас умрет, прежде чем мы станем старыми ворчливыми дедом и бабкой с кучей внучат.
– Что ты хочешь этим сказать? – допытывалась я, хотя уже все было ясно.
– А то, что если бы пришлось начать все снова, даже зная, что Энни умрет, я все равно не отступил бы. Взял бы, что мог, и был бы благодарен судьбе за все хорошее.
Я не ответила.
– Иногда, – продолжал он, – жизнь пинает тебя прямо в зубы. И ты даже ответить не можешь. Но поднимаешься и идешь дальше. Может, после этого твоя улыбка становится кривоватой, но разве есть выбор? Сдаваться?
Я пожала плечами и подумала о Гейл. Сдалась ли она? Почему люди кончают с собой?
Может, сдалась. А может, и нет.
– Я не отступил бы, – продолжал Рик. – Ни за что. У меня был Джастин. Тогда ему исполнилось всего несколько месяцев. Представляю, как презирала бы меня Энни, если бы я расквасился. В каком-то отношении именно Джастин спас мне жизнь.
И тут я сломалась. Клянусь, сама не ожидала. Похоже, я полностью съехала с катушек. Обезумела.
Энни, Энни. Все время Энни. Джастин – ребенок Энни. Не мой. И никогда моим не будет.
– Конечно, Энни была красивее меня, – выдала я, сглотнув слезы. – Разве ты способен полюбить меня так, как любишь ее?
Рик оцепенел. Ошарашенно уставился на меня. Наконец робко протянул руку, но я увернулась и выскочила из магазина, до смерти перепугав продавца, который, вероятно, принял меня за убегающую воровку.
Оказавшись на тротуаре, я быстро пошла направо. За спиной раздался топот.
– Джинси! – отчаянно кричал Рик. – Вернись!
Слезы струились по лицу, но я ускоряла шаг. Голос Рика все отдалялся, пока наконец не смолк.
Может, он понял, что звать меня напрасно. Или я умчалась так далеко, что уже ничего не слышала?
Устав, я пошла медленнее, то и дело спотыкаясь. Тяжело дыша от усталости. От только что пережитого. Сердце, казалось, вот-вот разорвется.
Я снова вспомнила о Гейл, так внезапно погибшей. Хотя кто знает? Может, смерть давно ее подстерегала…
Любил ли ее кто-нибудь?
И достаточно ли одной любви, чтобы спасти человека от отчаяния?
Я подумала о Салли, подарившей любовь той, которая не могла ей ответить. Нашей дружбе конец, и я во всем винила себя.
А любовь… любовь несет людям одни только беды.
На Саммер-стрит я остановилась и прислонилась к стене какого-то здания. Немолодой прохожий с портфелем в руках неодобрительно нахмурился, словно увидев очередную наркошу. Может, я такой и казалась: запыхавшаяся, несчастная, с тупым взглядом.
Почему в мире нет ничего определенного? Почему никто не дает никаких гарантий? Почему нельзя с уверенностью утверждать, что брак окажется крепким, что ребенок вырастет умным и здоровым, что сами вы умрете в достаточно зрелом возрасте, в своей постели, окруженные любимыми и любящими?
Я оттолкнулась от стены и, пошатываясь, как слепая, ступила на мостовую.
Истерически завизжали тормоза. Я замерла. В нескольких дюймах от моего носа пролетел микроавтобус.
– Глупая сучка! – крикнула перепуганная женщина, высунувшись из окна.
Я даже не потрудилась огрызнуться.
Наверное, она права. И я действительно глупая сучка. Глупая сучка с отвратительным характером. Дерьмо, короче говоря.
Я продолжала брести. Да где же эта чертова автобусная остановка?
«Именно этого ты хотела, Джинси, когда переехала в большой город», – напомнила я себе.
Опыт.
Сложные проблемы.
Вызов.
Жизнь.
Но сможешь ли ты справиться со всем этим?
ДАНИЭЛЛА
ХОРОШЕЕ ТАК ПРОСТО В РУКИ НЕ ДАЕТСЯ
– Итак, что ты собираешься ему сказать? – спросила я.
Джинси и Клер сидели на моем диване, а я – на месте председателя, в кожаном кресле, купленном на распродаже в «Адессо».
Я и не представляла, что Джинси способна на такие сцены. Выскочить из магазина, мчаться по улице, игнорируя умоляющие крики любовника?!
– Думаю, что уже ответила ему, – отрезала та. – Не будешь ведь ни с того ни с сего убегать от человека, который просит тебя остановиться. Должен же Рик что-то понять!
– Уверена, он не порвал с тобой, – мягко вступила Клер. – Он все понимает.
– Что именно? – закричала Джинси. – Что я тяну время, пока не наберусь храбрости сказать «нет»? И мне плохо от одной мысли, что могу его потерять!
– Значит, ты определенно собираешься сказать ему «нет»?
– Да, – вздохнула Джинси, потирая виски. – Ничего не поделать: я еще не готова.
– Все мы не готовы, – пробурчала Клер. – И специальных курсов подготовки нет.
– Это… понимаете, смерть все время рядом, – продолжала Джинси скорее себе, чем нам. – Энни нет на свете, и в то же время она есть, понимаете? Но то, что она умерла, а не просто развелась с ним… иногда мне просто не по себе становится. Не могу объяснить, но это так.
Ей было необходимо взять себя в руки. Нельзя так распускаться.
– Итак, – сказала я, – ты предпочла бы, чтобы стервозная хапуга, именуемая экс-женой Рика, то и дело скреблась в двери вашего дома, требуя денег? Предпочла бы, чтобы он был разведенным папашей-одиночкой, а не вдовцом? Какую Энни ты бы выбрала: мертвую или живущую на алименты и поливающую тебя грязью перед бывшими так называемыми друзьями Рика?
