Диана Джонсон - Брак
– По-моему, даже Делия перепугалась, – рассказывал Крей с нескрываемым удовольствием. – Эти люди вооружены. Там живет десять или одиннадцать семей, они задумали уехать в восточный Орегон и купить там землю. Сью-Энн? На ненормальную она ничуть не похожа. Эти люди производят впечатление бедняков, только и всего, – малообеспеченных людей, пристрастившихся к скверным телепередачам и полуфабрикатам. Но у них есть ружья, большие, заряженные. К тому же они убеждены, что против них ополчились силы истории, принявшие обличье их соседей, полицейских, федерального правительства. Они постоянно приводят в пример «ветвь Давидову», «ткачей» – удивительные названия! Помните «Ткачей», группу шестидесятых годов? «Правь к берегу, Джошуа». Тим, вы не помните их, вы слишком молоды. А вы, Шедбурн?
– Конечно! Американская группа. Только, кажется, не Джошуа, а Майкл, – неуверенно отозвался Шедбурн.
– «Правь к берегу, Майкл», – подхватил Крей.
Шедбурн, нумеруя и помечая этикетками кассеты с фотопленкой, засовывая их в зеленый полотняный мешок, продолжал расспрашивать Крея о поездке в лагерь миллениалистов.
– Нам нужна героиня вроде Делии, – твердил Крей. – Утонченная, но пассивная натура. Ее принцип – «поживем – увидим». От ее лица будет вестись повествование.
– Мне нужны крупные планы оружейного магазина в Лейк-Гроув, – отозвался Шедбурн. – Со всеми этими флагами.
Анна-Софи вспомнила о месье Будербе и задумалась о жестокости судьбы. Кто-то кого-то грабит и убивает на Блошином рынке. Кто-то попадает в авиакатастрофу. Кто-то выходит замуж за одного человека, а не за другого. Но оргазм – всегда оргазм, с тем мужчиной или с другим. Яйцеклетку оплодотворяет только один сперматозоид, Франции нужны французы. Все это угнетает и печалит, все предопределено заранее, но зачем? Есть ли у человека выбор или он должен просто принимать правила игры?
Наконец-то она перестала воспевать бессмысленную хвалу удобству и продуманности сети американских шоссе и удивительной дешевизне, подумал Тим. Восторженность Крея тоже раздражала его. Эта нелепая болтовня наводила его на мысли о тех несчастных, которых не следовало бы бросать на произвол судьбы; сам он ни за что не улетел бы, не позаботившись о тех, кому не так повезло в жизни, как ему. Тим никак не мог избавиться от беспокойства, вспоминая положение в Орегоне, несчастную миссис Холли, стариков в больнице адвентистов, обледеневшие улицы городков, горожан, скалывающих лед, их бессмысленную отвагу в борьбе со стихией. И маленькую девочку и Кристал, похожих на персонажи Стейнбека. Жаль, что он так и не познакомился с двуликой Сью-Энн. Орегон представлялся ему краем света, жители которого обречены вести непрестанную борьбу – со льдом, с карбюраторами, борьбу за безопасность, борьбу против бомб (или с бомбами), с оружием, спрятанным за холодильником. Возможно, в борьбе и проявляется предвестие миллениума, но отчаяние и чрезмерная эмоциональность угнетали Тима, а тут еще оружие, полицейские патрули, признаки цивилизации и асфальт в штате, прозванном «зеленым»… Нет, он совершил ошибку, улетев на шумную европейскую вечеринку – свою собственную свадьбу – и так и не присоединившись к протестам, доносящимся из Орегона. В отличие от Орегона Франция в нем не нуждается.
– Конечно, это история не Делии, а еще не знаю кого, может быть, дочери Кристал, Сью-Энн. Или самой Кристал? Черт, совсем забыл разузнать про Леди. Собаку. Клара обязательно спросит, – говорил Крей. – Тим, позвоните кому-нибудь, узнайте про собаку. Просто спросите, как там Леди, они поймут.
* * *В Америке мы ни разу не занимались любовью, думала Анна-Софи. Секс – это скрепляющая печать. Но нам еще нечего скреплять.
– Поездка прошла удачно, – рассмеялся Крей, направляясь к кабине пилота. – Туда-сюда, мамаша спасена, натура найдена. А налоговая полиция даже не подозревает, что я побывал в Америке.
– Ты и вправду предпочитаешь Гершвина Делибу? – ворчливо спросила Анна-Софи у Тима, не снимая наушников.
Глава 55
ОБРАТНЫЙ ОТСЧЕТ
Они приземлились задолго до полудня, значит, впереди был почти целый день, и это радовало, поскольку дел оставалось еще много, а времени до свадьбы – всего три дня. Тим отправился домой, а Анна-Софи взяла такси и поехала к Эстелле. До встречи с ней за ужином Тиму предстояло связаться с отцом и мачехой, которые, вероятно, уже прибыли.
Еще у двери он услышал, что в квартире надрывается телефон. Сис звонил из Амстердама, чтобы сообщить, что Габриель объявил голодовку: прокурор США требовал его экстрадиции штату Нью-Йорк. Габриель говорит, что Штаты пытаются вернуть его, чтобы приговорить к смертной казни.
– Если он сумеет это доказать, по голландским законам он не подлежит экстрадиции, – объяснил Сис.
Тим пообещал передать все Сержу Крею, но после отъезда Делии тот утратил всякий интерес к Габриелю. Тима по-прежнему мучили угрызения совести – за то, что Габриель попал в тюрьму по его вине. Но перестанет ли он винить себя, если выяснится, что этот американец совершил тяжкое преступление?
Мать Тима оставила ему сообщение, что уже вернулась в Лютецию (подразумевался Париж). Отец и мачеха Тима остановились в отеле «Герцог де Сен-Симон», что подтверждало догадки Эстеллы о богатстве и видном положении родных Тима, а еще казалось ей признаком утонченного вкуса, хотя номер забронировал Тим, выбрав ближайший из отелей.
Все понимали, что присутствие на свадьбе не только Сесиль, но и Джерри Нолинджера со второй женой создаст немало щекотливых ситуаций. Это Эстелла обсудила с подругами, зная, что подобные ситуации все чаще возникают и во Франции. Мадам Экс предложила самое простое решение, своего рода разделение труда. Следующий вечер Джерри и Терри Нолинджер предстояло провести у Дороти Штернгольц, в кругу ее знакомых, французов и американцев. А Эстелла пообещала принять у себя Сесиль Нолинджер и товарищей Тима по колледжу, приехавших из Америки. Тим и Анна-Софи должны были ужинать у Эстеллы, но позднее приехать к Дороти на кофе.
Анна-Софи испытала шок: повинуясь смутному предчувствию, она примерила свадебное платье и обнаружила, что оно не сходится на талии. Застегнуть все сорок крошечных пуговок было невозможно. Услышав ее крик, в комнату вбежала Эстелла, увидела дочь в незастегнутом платье, на миг решила, что Анна-Софи беременна и, к своему удивлению, испытала неожиданный прилив ликования.
– Ma chérie!
Но виной всему были три дня, проведенных в Америке.
– Наверное, они что-то подмешивают в пищу, – чуть не плакала Анна-Софи. – Мама, какие же они все толстые! Как мне теперь быть?
