Патриция Хилсбург - Изгнание из Эдема Книга 1
— Жаль, что мы встретились только сейчас, — сказала Джилли.
Он грустно улыбнулся.
— Но теперь мы встретились, и все хорошо.
Нет, больше не может быть хорошо. Прекрасные минуты забвения прошли и пришло время вернуться к жестокой реальности.
Да, они любили друг друга. Но как? Украдкой, спрятавшись от всех… Через полчаса они выйдут из гостиницы и расстанутся.
Он будет врать жене. Она будет продолжать жить с мужем, делая вид, что ничего не произошло. А если так, то ничего не может быть хорошо.
— По-моему, ты стала еще красивее.
Раньше Джейк никогда не говорил ей комплиментов. Ему не позволяла делать этого его мужская гордость. Он был уверен, что для сильного мужчины комплименты столь же неестественны, как искусственные алмазы вместо бриллиантов.
— Конечно, раньше мы не щадили себя, — продолжил он, — но теперь мы поумнели.
Выражение лица Джилли стало грустным и поникшим. Она опустила голову.
— Не все ли равно, — едва слышно вымолвила она. — Что это меняет?
Джейк остановился рядом с ней. Она сидела на краешке кровати, свесив ноги. Он опустился на пол, обняв ее за колени. Джилли меланхолично теребила краешек простыни.
— Но мы любили, — сказал он.
Ему не хотелось признаваться самому себе в том, что скорее его любили, но не он…
— Нет, — решительно сказала она, словно читая его мысли. — Это я любила тебя, а ты, кажется, был лишь влюблен… Может быть, даже это слово слишком сильно для того чувства, которое ты испытывал ко мне. Это было совсем другое. Ты не верил мне и боялся меня. Боялся потерять свое достоинство или еще что-нибудь… Может быть, ты боялся за свое самолюбие? Ведь оно и вправду могло пострадать…
— Ты думала о себе не меньше, — возразил он.
— А ты был готов бежать за любой юбкой.
Джейк встал и прошелся по комнате. Она права. Он действительно был ненасытен и искал все новых и новых увлечений и развлечений.
Джейк усмехнулся.
— Мне всегда казалось, что под обычной женской юбкой скрывается невероятная тайна.
Джилли подняла голову.
— А сейчас?
Сандерс уселся рядом с ней на кровати.
— Нет, — покачал он головой.
Джилли помолчала несколько мгновений.
— Ты был со мной нежен… — наконец, промолвила она.
Джейк снова улыбнулся и заключил ее в свои объятия.
— Я и сейчас так же нежен, как и раньше.
— Как и раньше… — словно эхо, повторила она.
Они снова приникли к губам друг друга. Это были долгие нежные поцелуи, от которых они замирали в блаженстве. В эти минуты забывались все обиды и боль, разочарования и муки.
Это были мгновения простого человеческого счастья, которого волей судьбы они были лишены в обычной жизни…
Было уже поздно. Уходя из номера, Джилли еще раз посмотрелась в зеркало, поправляя волосы. Джейк стоял рядом. Его пышные волосы рассыпались.
— Пригладь волосы, — сказала ему Джилли с улыбкой.
Он легко взмахнул рукой.
— Раньше я не замечала у тебя этого жеста, — сказала она.
Джейк виновато пожал плечами.
— Времена меняются.
Он поцеловал ее в губы. Обнявшись, они вышли из номера. Джейк закрыл дверь.
— Я сниму этот номер на месяц, — сказал Джейк, вслед за Джилли спускаясь по лестнице.
— Зачем?
— Не хочу, чтобы другие бывали в нем.
Глава 7
Джозеф Вернон. Встреча Джилли и Джозефа. Незнакомец из Новой Каледонии. Ужин у Мейганов. Неожиданный подарок Уилфреда.
Шум самолётов в аэропорту не отвлекал Уилфреда от работы.
— Фанни! — крикнул он секретарше. — Принеси мне, пожалуйста, бумаги, касающиеся наших взаимоотношений с «Дойче Фрейт».
Секретарша сунула голову в дверь и сказала.
— Мистер Мейган, вас ждут внизу.
Кто бы это мог быть? Дав еще несколько указаний секретарше, он поспешил вниз.
В просторном, чистом, залитом солнцем фойе он увидел Джозефа. Когда приятели поздоровались, Вернон сказал.
— Я должен проводить миссис Паркинсон. А это…
В руке он держал большой сверток.
— Передай своей жене. Она в курсе. Скажи ей, что на этой неделе меня легче будет застать на кортах, чем в типографии.
Они вышли из офиса. Солнце слепило глаза. От нагретого асфальта стояла невыносимая духота. И лишь легкий ветерок приносил струю свежего воздуха.
Весна начинала постепенно переходить в лето.
Уилфред щурился, он не любил жару.
У машины стояла миссис Паркинсон в синем дорожном костюме, готовая к отъезду. Она поглаживала своего пуделя Бенни, сидевшего на капоте.
— К великой скорби для своих поклонников миссис Паркинсон покидает Аделаиду на неделю, — торжественно произнес Джозеф.
С миссис Паркинсон у него были теплые дружеские отношения, он знал ее давно и любил как родную мать, может быть потому, что совсем не помнил своей.
Его воспитал отец. Их мать оставила семью, когда Джозефу был год. С тех пор они ничего не слышали о ней. Джозеф даже не знал жива ли она.
Одни говорили будто она уехала в Америку, а кто-то, вроде бы, встречал ее в Лондоне. Но отец всегда запрещал ему интересоваться этим и, в конце концов, Джозеф решил, что так будет лучше. Хотя иногда он думал об этом. И на душе становилось до боли обидно…
Имея тридцать пять лет от роду, он даже не представлял себе, как выглядела его мать. После ее ухода отец сжег все ее фотографии, письма, одежду, даже ее книги. Словом все, что каким-то образом было связано с ней и могло о ней напоминать.
Маленький Джозеф считал, что мама умерла, так говорил ему отец. Но потом, когда ему уже было семь лет и он пошел в школу, его тетка, сестра отца, как-то невзначай проговорилась. Отец был тогда страшно зол. Джозеф даже боялся, что он выгонит из дома тетю Кери. Но потом все как-то утряслось.
Отец успокоился и рассказал сыну всю правду, взяв с него слово о том, что он больше никогда не будет расспрашивать его об этом.
Джозеф не мог обвинять отца. Да, тот был вспыльчив, часто занудлив и необычайно строг. Но в то же время, больше всего на свете он любил Джозефа. Много работал, чтобы дать ему все то, что необходимо юноше из приличной семьи.
Отец Джозефа был врач. Ему приходилось сутками пропадать в клинике, чтобы содержать дом (они жили в хорошем двухэтажном особняке в окрестностях Сиднея), машину и даже прислугу.
Теперь отец был болен и стар. Накопив приличное состояние, он безбедно проводил остаток жизни в своем особняке. Дом был слишком большим и часть его отец Джозефа сдавал внаем. К старости он становился скуповат и прижимист.
