Даниэла Стил - Паломино
Единственным, что действительно тревожило Сэм – да и то лишь некоторое время, – был вопрос, откуда достать нужные деньги; однако, если человеку чего-нибудь очень хочется – а ей хотелось страстно, – он горы способен свернуть. Кэролайн оставила Саманте небольшую сумму денег, которая в первые же недели была истрачена на строительство. Потом подоспели деньги, вырученные за продажу скота, а после этого Джош подкинул Саманте весьма полезную идею. Он сказал, что теперь им не понадобится большая часть современного оборудования, имевшегося на ранчо, не будут нужны тракторы, грузовики, сельскохозяйственный инвентарь. Поэтому Сэм продала их и построила шесть новых коттеджей и плавательный бассейн. Когда и эти деньги подошли к концу, она занялась поисками грантов и обнаружила, что это новый источник средств, о котором она раньше и не подозревала, а получив три гранта, взяла ссуду в банке.
За месяц до открытия ранчо Саманте позвонил Харви, который отдыхал в Палм-Спрингс вместе с Мэгги: устраивал со своими старыми приятелями теннисные турниры. Харви спросил, нельзя ли им с Мэгги навестить Саманту, а когда приехал, то заявил, что хочет вложить в ее ранчо пятьдесят тысяч долларов. А ей как раз такой суммы не хватало, и, когда он выписал чек, Саманта сказала Харви, что его послал сам Господь Бог. Так что теперь средства у нее были, а через год или два на банковском счету ее организации уже будут деньги и они перейдут на полную самоокупаемость. Сэм не стремилась разбогатеть на этом деле. Она хотела заработать лишь столько, сколько было необходимо для обустройства жизни и поддержания хозяйства на ранчо.
Сэм сказала Чарли, что открытие намечено на 7 июня и через несколько дней на ранчо должны приехать недостающие специалисты по физическому тренингу. Кроме того, предстояло еще привезти несколько лошадей. Ванны уже были оборудованы джакузи, бассейн выглядел фантастически, в коттеджах было очень уютно, и в ближайшие два месяца Сэм собиралась принять тридцать шесть ребятишек.
– А когда я смогу приехать?
– Не знаю, дорогой. В любое время, как только пожелаешь. Или лучше подожди немного, вот мы начнем, сориентируемся немного. Наверное, я буду крутиться как белка в колесе.
Выяснилось, что это было еще мягко сказано. Саманта даже не представляла себе, насколько она будет занята. Каждое утро она была завалена бумажной работой: приходили письма от врачей, просьбы родителей – а потом целый день вместе с Джошем обучала ребятишек. В одной из заявок на грант она заказала специальные седла для детей-инвалидов. А получив пятьдесят штук, подала заявку еще на пятьдесят, подозревая, что вскоре они понадобятся. В работе с детьми Сэм проявляла безграничное терпение, занимаясь с группами по два-три человека. И всякий раз происходило одно и то же: сначала дети, сев верхом, испуганно вцеплялись в переднюю луку седла. Но потом Джош начинал прогуливать лошадь, дети чувствовали удивительную свободу, движение захватывало их, возникало впечатление, будто они не сидят, а ходят, и в конце концов ребятишки визжали от радости. Наблюдая за ними, Сэм не могла совладать с волнением и неизменно приходила в восторг, а Джош и другие ковбои украдкой смахивали слезу.
Все дети полюбили Саманту и, подражая старым ковбоям, которые два с лишним года назад прозвали ее за выгоревшие на солнце волосы Белогривкой, тоже стали ее так называть. Где бы она ни появлялась в своем инвалидном кресле: на занятиях с психотерапевтами, в бассейне или в хорошеньких маленьких домиках, где принималась стелить их постели или прибираться в комнатах, – везде слышались крики:
– Белогривка!.. Белогривка!
Сэм за всем успевала следить, а вечером в столовой, где теперь питались все, включая Саманту, велись бесконечные споры по поводу того, кто сегодня будет сидеть за ее столом, кто сядет справа, кто слева. А сев в кружок у костра, спорили, кто будет держать Сэм за руку. Самым взрослым пациентом был шестнадцатилетний мальчик, который поначалу угрюмо молчал и держался враждебно; за полтора года он перенес двенадцать операций на позвоночнике: парень катался на мотоцикле и попал в аварию, а его старший брат погиб. Однако, проведя четыре недели на ранчо, парнишка преобразился. Рыжий Джеф стал его наставником, и они быстро подружились. Младше всех была семилетняя шепелявая девочка с огромными голубыми глазами, на которые то и дело наворачивались слезы. У нее с рождения вместо ног были култышки. Она еще не до конца преодолела свой страх перед лошадьми, но уже прекрасно играла с другими детьми.
Порой, изумленно оглядевшись – лето было в разгаре, и детей на ранчо прибавилось, – Сэм поражалась тому, что ее не угнетает присутствие стольких калек. Когда-то лишь совершенство казалось ей нормой, и она не справилась бы ни с одной из трудностей, которые сейчас возникали на каждом шагу и были частью обычного существования: некоторые дети отказывались общаться с окружающими, протезы не подходили, на ранчо подчас попадали четырнадцатилетние подростки, которым нужно было менять бумажные подгузники, инвалидные кресла застревали и не ехали вперед, тормоза ломались… Порой Саманта изумлялась, как она со всем справляется, но самым удивительным было то, что это стало ее особым стилем жизни. Она мечтала иметь детей, и ее молитвы были наконец услышаны: к концу августа на ранчо было пятьдесят три ребенка. Затем она сделала еще одно нововведение. Саманта получила очередной грант, купила специально оборудованный школьный автобус и договорилась с местной школой насчет того, что после Дня труда ребятишки, приехавшие на ранчо, смогут ездить на занятия. Для многих детей это была возможность впервые вернуться в школу и оказаться среди нормальных детей, и Сэм считала, что это хорошая психологическая тренировка перед отъездом домой. В общем, Сэм продумала почти все, что только можно, и когда в конце августа ее навестили Чарли и Мелли, они были совершенно потрясены увиденным.
– Сэм, о тебе еще не писали в газетах? – Чарли завороженно глядел на подростков, которые возвращались под вечер домой после конной прогулки по холмам.
Большинство детей обожало лошадей. Сэм и в этом плане проявила крайнюю предусмотрительность: они с Джошем тщательно выбирали самых смирных животных, которые внушали бы седокам чувство уверенности.
Однако Сэм в ответ на вопрос Чарли покачала головой.
– Я не хочу рекламы, Чарли.
– Почему? – удивился Чарли, приученный к рекламе и шумихе жизнью в Нью-Йорке.
– Не знаю. Наверное, мне так больше нравится. Мы живем тихо и спокойно. Я не хочу показухи. Мне хочется просто помогать детям.
– Ну, это у тебя получается на «отлично»! – Чарли расплылся в улыбке, поглядывая на Мелли, которая догоняла малышку Сэм, бежавшую по дорожке. – В жизни не видел таких счастливых детей. Им у тебя хорошо, правда?
