Федерико Моччиа - Три метра над небом. Я хочу тебя
— И там он тебя проткнул.
— Эле!!! Ну почему тебе надо обязательно все испортить? Это было прекрасно. Если ты будешь продолжать в том же духе, ничего больше не расскажу.
— Эй, если ты будешь продолжать в том же духе, я тоже попрошу слова.
Быть не может. Его голос. Мы с Эле резко оборачиваемся. Двумя рядами дальше сидят они — Стэп и Марк-Антонио. Они все слышали. Но давно-ли они там? Что я сказала? О чем говорила? За четверть секунды у меня в голове пронеслись последние полчаса… что я делала, что говорила. О Боже! Что я там ей рассказала? Что-то все же рассказала. Но сколько времени они там сидят? Я убита, уничтожена, я готова провалиться сквозь землю. Но ведь это ТП, Театр Побед, храм варьете. Здесь выступал этот, как его? Проволино[52]. Как он там говорил? «Ротик мой, закройся и молчи». А если бы я была Карра[53], я бы исчезла как волшебница Магелла в ее песне. Я встречаюсь взглядом со Стэпом, он насмешливо говорит:
— Ну, так как, у нас неплохо все получилось, да? Так ведь, Джин?
И он весело смеется. Я даже не знаю, что сказать… Нет, он не должен был услышать все. Во всяком случае, я на это надеюсь. Марк-Антонио нарушает драматическую паузу.
— Ну, что сегодня вечером будем делать? После всех этих чудных историй мы могли бы устроить приватную вечеринку.
Марк-Антонио смотрит на меня. Взгляд у него очень красноречивый. Шутит, наверное. По крайней мере, я на это надеюсь…
— Поменяемся парами? — Эле хохочет, глядя на меня.
— Неплохо бы. С тобой, Джин, я бы замутил!
Марк-Антонио подходит ко мне и гладит меня по голове. Стэп сидит спокойно, покачиваясь на сиденье взад-вперед. Я не знаю, что делать. У меня дыхание перехватывает. Я краснею, во всяком случае, мне так кажется. Опускаю глаза, фыркаю. Волосы наэлектризованы. И тут случается чудо.
— Так, все готовы? Начинаем!
И при этих словах ассистента студии, или директора, — не знаю точно, — начинается всеобщее движение. Кем бы он ни был, он меня спас Я убегаю, но вскоре возвращаюсь назад. Он, похоже, не готов к этому моему демаршу, тем лучше. Я подхожу к нему и зову:
— Стэп?
Он оборачивается. Я легонько целую в его губы. Вот так. Стэп смотрит на меня. И улыбается так, как только он умеет.
— И это все?
Не хочу, чтобы последнее слово было за ним.
— Да, пока все.
И, больше ничего не сказав, спокойно ухожу.
Директор студии подходит к Стэпу.
— Сильна девчонка.
— Очень.
— Как ее зовут?
— Джиневра, для друзей — Джин.
— Действительно сильна.
Директор студии отходит. А я неуверенным голосом его окликаю.
— Эй…
— Да?
— Это верно, что сильна. И она — моя.
52
В день репетиции я сижу с Марк-Антонио в режиссерской. Рядом с нами, отделенные от нас стеклом, сидят Мариани и компания. Змей нервно ходит из угла в угол. Кот & Кот сидят как ястребы-стервятники за спиной у Романи. Они смотрят на монитор, зыркают глазами по залу, подыскивая идеальный кадр, именно тот кадр, который лучше всего даст людям возможность увидеть то, что им покажут. А вот Романи — тот, наоборот, сидит спокойно и покуривает сигарету, которая каким-то образом висит в его пальцах, сохраняя равновесие, в нескольких сантиметрах от лица. Пепел описывает сложнейшую дугу, парит какое-то время в воздухе, не падая, Романи другой рукой делает легкие движения, щелкая пальцами. Он чередует камеры, которые ему быстро выводит невозмутимый помощник. Тот нажимает кнопки на клавиатуре, как будто играет на маленьком пианино, находит на маленьких мониторах картинки и переводит их на большой монитор, стоящий перед Романи. Один, два, три, наплыв, четыре, пять, шесть, общий план.
— Вот Стэп, это и есть телевидение, — Марк-Антонио слегка хлопает меня по плечу. — Пойдем на наше место, скоро начинаем.
— А что это сейчас делают?
— Да ничего особенного. Это только репетиция, последняя перед генеральной. Мы практически в заднице — настолько отстаем от графика. Но так почти всегда бывает.
— Понял.
Я пожимаю плечами: не очень-то я понял. Но, похоже, сейчас очень важный момент, в воздухе висит странное напряжение. Операторы надевают наушники — натягивают их, как солдаты, готовящиеся к бою. Они быстро крутят ручки zoom, проверяя его работу, примеряются к камерам, расставляют ноги, принимая нужное положение: этакие пулеметчики, готовые стрелять в любую цель, указанную им генералом Романи.
— Три, два, один… пошла заставка!
Звучит музыка. Внезапно оживает цветной монитор, стоящий напротив нас. Появляются сделанные нами раскрашенные логотипы. И так же внезапно исчезают. И сразу, один за другим, с определенным интервалом, начинают раскрываться многочисленные занавесы. Камера номер два, оператор, которой единственный из всех имеет возможность и удовольствие работать сидя, медленно двигается в центр студии. На цветном мониторе можно видеть то, что он снимает. На камере горит красный огонек, это значит, что она в работе. Камера неуклонно движется вперед, как хорошее охотничье ружье. На мушке — последний занавес, маленькая дверца на заднике, и вот она открывается. Из нее выпархивают, одна за другой, — блондинки, брюнетки, рыжеволосые… Они вылетают из этой дверцы, как маленькие бабочки, как разноцветные листья, падающие с осеннего дерева телевидения — танцовщицы. На одних — длинные платья, на других — короткие, третьи — в вуалях. Под одеждой угадываются мышцы, на лицах — неизменные улыбки, у одних — стрижки, другие — крашеные, у всех яркий макияж. Они легко выбегают в центр, изящно становятся в ряд. И, подобно маленьким грациозным солдатикам, начинают с одной ноги. Они кружатся, приближаясь и отдаляясь друг от друга, разводят руки в стороны и улыбаются в камеры с горящим красным огоньком, которые отправляют их в эфир. Безупречные операторы танцуют вместе с ними, меняя кадр, берут их за руки, отпускают и вновь берут. А Романи всем этим управляет, изумительный маэстро только что созданной музыки, сочиненной из образов и света. Марк-Антонио в полном молчании быстро стучит по клавишам компьютера, являя на свет 3D титры, которые появляются и исчезают то на лице брюнетки, то на фоне общего вида сверху, то на наплыве. Молодчина. Он ни разу не ошибся. Последние аккорды, и музыка смолкает. Наступает тишина. Девушки стоят в ряд и все вместе поднимают руки, указывая на задник сцены. Из дверцы появляется ведущий.
— Добрый вечер, добрый вечер. Вот мы все здесь собрались… Что значит — гений? Это значит, это значит… Например, это гениально — стоять здесь с этими красотками и получать за это деньги…
