Джилли Купер - Человек, заставлявший мужей ревновать. Книга 2
– Поцелуй меня. Я так тебя люблю.
– О, Таг, – простонал Руперт, пряча лицо в ее густых темных волосах. – Я благодарю Господа за тебя. Ты совершенно права. Все в прошлом. Ведь Джейк меня просто перевернул. Я же старый реакционер. И я всегда выступал против разводов. И вероятно, если бы он не увел Элен, я был бы сейчас с ней несчастен, а уж потому, что не женился бы на тебе, был бы несчастен вдвойне. Тогда это поразило меня потому, что он побил меня как на олимпиадах, так и в сексе, если ты понимаешь, что я имею в виду. Но если я проиграл войну, я выиграл мир.
Притянув ее к себе, он сунул руку в карман жакета.
– У меня тут есть кое-что для тебя, – он протянул ей два билета первым классом до Боготы и обратно. – Поедем-ка мы искать ребеночка. – Затем, когда Тегги глянула на него с недоверчивой надеждой, продолжил: – Монахи должны убедиться в наших намерениях. Если мы слетаем в Колумбию и проведем там шесть недель, действительно убедив их, что у нас очень серьезные намерения в отношении ребенка, они найдут его для нас.
Тегги не могла говорить. Ее бледное лицо вдруг наморщилось, как озеро под луной, встревоженное всплеском проснувшегося карпа. Руперт целовал ее, ощущая слезы на губах.
– О, я люблю тебя. Самый настоящий ребеночек. Я не могу говорить. О, ты думаешь, мы сможем им понравиться?
– Они тебя полюбят. Ну и я постараюсь.
«И выдам им приличный куш», – подумал Руперт.
– Вот интересно, это будет он или она, с волосиками темными или светлыми, о, Руперт?
– Ну в общем-то это ведь черный рынок, – сказал Руперт. – Наш маленький ребеночек с черного рынка.
– Шесть недель вместе, какое блаженство! Но я надеюсь, ты не переутомишься, – произнесла она озабоченно. – Что ты собираешься делать?
– Я думаю только об одном.
Руперт медленно расстегнул ее кардиган, затем лифчик, обнажив грудь, великолепную, как сбитые сливки. Взяв в губы сосок, он нежно пососал его. «Словно соревнуясь за ее внимание и любовь с каким-то ребенком», – отметил он про себя хмуро.
– Я ужасно потная и немытая, – пробормотала Тегги, когда он поднял повыше ее юбку и стал забираться под темно-лиловые колготки и узенькие трусики.
Радуясь, что, несмотря на пять лет совместной жизни, у нее так быстро увлажнилось, и находя это столь же возбуждающим, как и первое тисканье с какой-нибудь девчушкой-конюхом в деннике, Руперт двинул пальцы вверх, в то время как руки Тегги расстегивали его молнию.
Она целовала его, обнаженного, белокожего, великолепного, с темными волосами на животе, облизывала язычком, нежным, как у щенка.
– О, мой ангел.
Скользнув вниз, он вошел в нее, услышав всхлип удовольствия, согревая ее своим телом и непрестанно работая руками.
– О Руперт, Руперт, Руперт.
– Руперт, Руперт, Руперт! – Голос Тегги внезапно стал гуще, сопровождаясь, как он осознал, ударами в дверь, которая – святой Боже! – открылась.
– Руперт, мне жаль беспокоить тебя... О Господи! – Лизандер прихлопнул глаза руками. – Мне действительно очень жаль. Но я боюсь, что Артура отравили. Он все время зевает и отказывается от последней кормежки.
– Это я отравлю тебя, маленький пиздюк, – взвыл Руперт, хватая с пола башмак и запуская им в направлении Лизандера. – Убирайся, убирайся! Артур возбужден, потому что ты разбудил его, чтобы посмотреть, все ли у него в порядке. И он не голоден, потому что все журналисты сегодня его подкармливали «Поло».
Наконец, истощенный Тегги, Руперт натянул джинсы и босиком побежал через лужайку. Артур лежал в боксе, размахивая огромной ногой и похрапывая, но с открытым глазом. Несмотря на эти мучения, он, однако, тут же вскочил и спрятался за Тини, трясясь от страха за недавно помытые попону и особенно гриву, опять измазанные в зеленом.
– Ах ты, дорогой мой, – засиял Лизандер. —
Он просто блестяще выздоравливает. А я так думаю, – сказал он торопливо, – Артур завтра должен иметь секретную охрану. Ведь у Гордеца есть охрана и даже телекамеры в его боксе, а вокруг Князя Тьмы все приспешники Раннальдини.
– У него есть Тини, – сказал Руперт, отскакивая от ее оскаленных зубов и не решаясь стукнуть ее по башке. – А теперь прекрати, пожалуйста, отвлекать меня.
– Извини, – Лизандер опустил голову. – Я так понимаю, что весь этот шум вокруг Айзека Лоуэлла огорчает тебя. Чертовски несправедливо. Но я что-то ничего не понимаю. Кто этот Айзек Лоуэлл?
– Его отец сбежал с моей первой женой.
– Ублюдок!
– Как ты хочешь сбежать с Китти Раннальдини, – добавил Руперт, прикрывая половинку дверей.
– Ну не совсем, – возмущенно возразил Лизандер. – Раннальдини же настоящее дерьмо, он бьет лошадей и женщин и постоянно унижает дорогую бедняжку Китти, обманывая ее с кем ни попадя. Ты же не такой был.
– Хм, твоя доверчивость трогательна. Ты ведь не знаешь, каким я был раньше.
– Раньше, оно и есть раньше, – Лизандер вновь покраснел. – Я в прошлом тоже был круглым дураком. Но я хочу, чтобы ты знал – ты и Тегги восстановили мою веру в брак, как в крепость.
– Большое спасибо, – сказал Руперт. – Но я лучше пойду домой и укреплю его, хм. А что ты собираешься делать этим вечером?
– Просмотрю прошлогодние забеги в Ратминстере еще раз, а затем поиграю в покер с Дэнни и Диззи. Мы обучаем Таб.
– Да она вас и так всех обыграет, – засмеялся Руперт. – А я хочу, чтобы ты пораньше лег спать.
Лизандер спал плохо и проснулся в четверть четвертого. Ровно через двенадцать часов, если не вмешается какое-нибудь чудо, он выйдет на старт. Через двенадцать часов и десять минут все станет ясно. А послезавтра не выгонит ли его Руперт? Несмотря на отчаянную тоску по Китти, в Пенскомбе ему жилось счастливее, чем где бы то ни было. Не обращая внимания на первые признаки дождя, он открыл окно, и в глаза ему рассмеялись миллионы звездочек. Лужайка светилась от нарциссов и от цветущих вишневых деревьев.
Созвездие Льва выбиралось из своего логовища на западе. Лизандер так и ждал, что его косматая морда, появившись над вершинами букового леса Руперта, укусит Большую Медведицу за задницу. Тоскуя, как никогда, по объятиям Китти, он скорчился в кресле.
Он, должно быть, задремал, потому что уже в следующую минуту мчался галопом по треку Руперта, и Артур шел так великолепно, и он слышал более грозный, чем барабаны Раннальдини, грохот копыт позади. Но никто не мог догнать Артура. На трибунах вставали, приветствуя его.
– Давай, давай, давай1 – вопил Лизандер.
– Лизандер, Лизандер, вставай! Пора. Прошло несколько секунд, прежде чем он понял, что это Табита трясет его, а грохот копыт – ужасающий дождь, пулеметом молотящий по крыше.
