Валери Блок - Рождество наступает все раньше
Вот и еще одна вещь, которой она не выносила: выражение застенчивой беспомощности. Раньше это срабатывало: ей льстило, что она так ему нужна. Теперь она переросла необходимость производить на него впечатление.
– Я уверена, вы подыщете кого-нибудь, – усмехнулась она.
В ту ночь Джастин никак не могла уснуть. При условии, что Барри найдет работу и опять превратится в хорошего Барри, каким он был с декабря по апрель, она, скорее всего, могла бы быть с ним счастлива. Но он будет отпускать вульгарные шуточки, заигрывать с официантами и оставлять на полу грязное белье. До скончания веков. Это и есть – долго и счастливо? Больше думать было не о ком.
Она позвонила ему. Комнату наполняли голубоватым светом электронные часы. Приятно было услышать его дыхание. В разговоре то и дело возникали уютные паузы. Это была критическая ситуация. Ей хотелось его видеть. Они договорились. А там она посмотрит, что чувствует.
На следующий день, ближе к вечеру, Джастин обливалась потом. Она сняла пиджак. Пульс был 125. Это невозможно. Она проверила снова. Нормальный пульс в положении лежа для Джастин был 48, сидя на стуле – 55. Что с ней такое? Это не должно помешать работе. Она легла на пол, чтобы успокоиться.
Открылась дверь, вошел Боб.
– Спишь на работе?
Она не поднялась.
– Что тебе надо?
– Минди нужно, чтобы ты подписала эти соглашения.
У нее свело икры. Она нашла опечатку. Эти практиканты невозможны. Она приняла успокоительное.
Позвонила Кэрол. У Мириам снова был удар.
Когда Джастин добралась до больницы, обе кровати были пусты. Кэрол неистово листала толстые французские журналы. Джин сидел в ненужном кресле на колесах. Он пришел, надо отдать ему должное. Они ждали, пока Мириам привезут с томографии.
– Джастин, – взмолилась Кэрол, – в Вест-Сайде изнасиловали и убили женщину.
– Я не отвечаю за все несчастья, которые происходят в Вест-Сайде.
– К западу от 86-й улицы, – уточнила мать. Ее лицо походило на распухший персик. – Я не сказала, что отвечаешь.
– Ладно, тогда Барри за это не отвечает. Кэрол шмыгнула носом, это ее не убедило.
– Я просто не хочу, чтобы тебе пришлось пройти через ад, – дрожащим голосом сказала она. Если эта женщина собирается предаваться воспоминаниям о том, как Алекс Шифф впал в маниакально-депрессивный психоз, то Джастин уходит. – Ты была слишком маленькой, чтобы понять, что мне пришлось вынести. – Кэрол дрожащей рукой накрасила губы.
– Я не думаю, что ситуация аналогична, – сказала Джастин.
– Я только хочу найти для тебя кого-нибудь, у кого все дома. Кого-нибудь замечательного. Ты так долго ждала – зачем останавливаться именно сейчас?
Джастин так уютно поговорила с Барри по телефону в темноте.
– Нана сказала, что кузина Линда вышла за парня, который казался идеальным. А он оказался подонком. – Ее одновременно злило и веселило, что она говорит выражениями Кэрол.
– Он совсем не казался идеальным, – презрительно бросила Кэрол. – Он с самого начала был подонком. Он работал продавцом в супермаркете, и его уволили за кражу перчаток. Линда выучилась на агента по недвижимости и встретила итальянца, который был очень мил, хоть и итальянец. Ей просто повезло. – Она оглянулась на пустую кровать, как будто собиралась отчитать Мириам за то, что та все переврала.
– А Стейси, танцовщица, и ее сексуальный австралиец?
– Не танцовщица. Кузина Стейси писала песни. Она договорилась с одной из групп, чтобы они записали ее песню. Но она взяла деньги вперед, как идиотка. Песня стала хитом, а она не получила ни цента. Конец. Австралиец ушел от нее к своей врачихе. Дети взбесились. Сын крал у нее драгоценности и менял на кокаин. Дочь вышла за китайского целителя. Понятно?
Джастин рассмеялась. Она обожала сплетни. Нана всегда была величайшим их источником. Джастин очень не хотелось, чтобы Нана умирала.
– Не растрачивай себя на какого-то психа, – взмолилась Кэрол.
Джастин отправилась искать Мириам на этаж рентгенологии. Она заметила домашнее желтое одеяло на каталке в пустом коридоре. Нана лежала на каталке, одна и практически голая. Она устало и неровно дышала сквозь кислородную маску. Глаза затуманились, будто подернутые пеленой. Она казалась встревоженной, но Джастин не была уверена, что Мириам понимает, кто она такая. Она не подала Джастин никакого знака. Она умирала. Там было столько трубочек, что Джастин не знала, безопасно ли будет подоткнуть Мириам одеяло. В коридоре было очень холодно. Она стояла в растерянности, смущаясь соседства с тяжело дышащей, почти обнаженной женщиной, и стыдилась своего смущения. Она не знала, что делать.
Подошел врач.
– Мириам, ты, наверное, замерзла, – сказал он и подтянул одеяло. Он не обратил на Джастин внимания и принялся читать карточку Наны, а потом увез каталку в темную комнату. Джастин осталась одна в коридоре. Она почувствовала себя ни на что не годной. Надо было поговорить с Наной. Подоткнуть одеяло. Взять за руку.
– Займет около часа, – сказал врач. – Прогуляйтесь немного.
Джастин встретилась с Барри в вестибюле больницы. Он побрился и постригся, выглядел неплохо. Джастин почувствовала некоторую робость. Они зашли в первую попавшуюся кофейню, и Барри заказал еду без обычных шуточек.
За стойкой человек в белом медицинском халате уронил пузырек. Зеленые таблетки раскатились по грязному полу. Он сгреб их в кучку, собрал в пузырек и положил его в карман.
– Я надеюсь, Нана не принимает зеленых таблеток, – сказал Барри.
– Мне тебя не хватало, – призналась Джастин, он взял ее за руки и сжал. Она дрожала. Рассказала ему про Мириам и каталку в коридоре.
– Милая! – воскликнул он. – Позволь мне быть с тобой! – Он пересел на скамейку рядом с ней и обнял ее. Ей нравилось, когда он так делал. – Ты же знаешь, что я в конце концов найду работу.
– Знаю? – Она высморкалась в салфетку.
– Да, знаешь. – Официантка принесла газировку. Барри сжал Джастин крепче, и она раздраженно дернулась, потому что он попал ей по животу. Откуда ей это знать? Все стало только хуже.
Барри вернулся на свою сторону скамейки, совершенно растерянной.
– Мне кажется, что ты все время на меня злишься.
– Тебе не кажется, что я на тебя злюсь, я действительно на тебя злюсь. Все время! – Джастин была тогда не настолько маленькой, чтобы не помнить. Им приходилось затаскивать отца в душ.
Официантка шмякнула перед ним тарелку творога, а перед ней – сандвич.
– Мать хочет, чтобы я взялся управлять ее делом, – сказал он, и они поменялись тарелками. – Я не знаю.
– От скольких предложений ты уже отказался на данный момент?
– То есть я должен найти работу, любую работу, не важно, в чем она заключается?
