Маргарита Разенкова - Осень Атлантиды
Как они узнали и как добрались до Города, оставалось загадкой. Но добрались. И с этого дня время от времени, приблизительно раз в месяц, Таллури стала получать эту трогательную помощь.
Весной Таллури высадила все семена, полученные от своих новых друзей, которых она, кстати, так ни разу и не видела: те приходили и уходили всегда скрытно. Она научилась выращивать овощи и получила неплохой урожай. Хотя занятие это, работу на земле, так и не полюбила. Но урожай-то был получен! Она даже немного гордилась этим, не преминув «рассказать» обо всем Торису.
Со свежей водой в доме тоже не было проблем: в саду обнаружился родничок. Очень старый, но некогда красиво оформленный маленькими мраморными фигурками и с выложенным черной мозаикой дном — то, что называлось «зеркалом для нимф», родничок изрядно зарос, мраморные фигурки водных стихиалей покрылись патиной, но вода оставалась на диво свежей.
Да, пусть и не сразу, но проблема выживания со временем отпала.
Но вот тоска и одиночество…
Они остались, эти непременные спутники почти безнадежного ожидания. Тоска, одиночество и — едва ли не безумная надежда на спасение господина Нэчи, которая билась, билась, билась в сердце измученной раненой птицей причиняя ужасную, подчас непереносимую боль. Вот к этому привыкнуть было невозможно. Ни через год, ни через три, ни через пять…
* * *Дождь нудно молотил по крыше, и ветер срывал еще вполне зеленые листья с деревьев и кустов, неаккуратно разбрасывая их по саду. Последний месяц пятого лета ее ожидания выдался холодным. Промозглый сырой рассвет не вызывал никакого желания вставать из постели. Да, собственно, и незачем было: в саду на грядках всё было в порядке, на кухне осталось немного муки и фруктов, вода в дом принесена. Можно было еще чуть-чуть подремать, а потом разжечь огонь в камине библиотеки («Или сэкономить дрова и просто завернуться в плед?») и почитать. Хвала Единому, книг и рукописей в доме было много.
Таллури свернулась калачиком под старым пледом, ее любимым серым солдатским пледом, когда-то оставленным в доме хозяином, и начала погружаться в спасительную дрему. Во сне время летело почти безболезненно, если не снился Торис. Жрец Храма Жертвы оказался сто раз прав: время причиняло боль.
Странный звук вдруг коснулся ее слуха — кроны деревьев на ветру? Паруса? Большие крылья?..
Таллури вскочила. Крылья! Там, за дверью спальни, в большом зале что-то огромное жило, летало, било крыльями!
Она вскочила с постели, пронеслась через гулкий холл, на пороге зала приостановилась на мгновение, со страхом распахнула дверь и — в ошеломлении замерла: там, бесцеремонно стуча по каменному полу когтями, расхаживал Руах. Сверкнув в ее сторону блестящим антрацитовым глазом, вскинул крылья, огромные, как паруса, расправил их, потягиваясь и роняя перья, и хрипло покричал-поприветствовал.
— Руах?.. — неуверенно прошептала Таллури. — Ты? Как это?..
Он издал еще один хрипло — клекочущий крик, мощно оттолкнулся от пола, взрезав воздух свистом необъятных крыльев, и, сделав круг под куполом зала, вылетел через большое окно в сад.
Это могло показаться видением, галлюцинацией. Но на мраморе пола остались лежать черные, в полруки длиной, перья. Она медленно подошла и подобрала одно, похожее издалека на нож без черенка. Даже в полумраке неосвещенного помещения перо переливалось иссиним огнем. Задумчиво поглаживая его острый край, Таллури не знала, о чем и думать, боясь поверить своим глазам. Появился Руах — что это может значить? Что предвещать?
Она вспомнила слова старой негритянки: «Хозяин, бывает, отсутствует долго, потом появится Руах. Сначала Руах. А потом уж и господин». Заныло сердце и горько оборвалось: Руах все это время мог быть где угодно. Это всего лишь птица. А господин Джатанга-Нэчи вместе со своими избранными когортами — в надвременном портале, в жерле вулкана.
В первый год ожидания Таллури узнала всё, что только можно было узнать, по крупицам собирая информацию: это был неведомый землянам портал, портал внеземного происхождения, устроенный в неопределяемо далеком веке неведомо кем. Предположительно — кем-то из звездных пришельцев. Их целью было обеспечить себе быстрый и надежный «переход» в иные галактики. Это был суперпортал, гиперпортал, невероятный для землян по всем данным. И невозможный к использованию. По какой причине этот артефакт был оставлен на Земле в рабочем состоянии, неизвестно. Вполне возможно, что и безо всяких причин, а может, неведомые его устроители надеялись пользоваться им и далее. Но он существовал и не давал покоя пытливым умам атлантов. Экспедиция за экспедицией, когорта за когортой отправлялись на его исследование. Втуне. Люди пропадали навсегда, при любых обстоятельствах, при использовании самой совершенной техники и самых, казалось бы, надежных средств защиты их кораблей.
Таллури давно это все узнала. Еще до того, как дала обет. Поэтому-то сердце сейчас и разболелось: да, боевая птица прилетела, так ведь ее и не было в портале с хозяином.
Она прошла в библиотеку, положила перо на каминную полку и забралась с ногами в кресло. Знобило. «Всё же лучше разжечь огонь, а то еще разболеюсь. А за хворостом в рощу потом еще схожу». Пришлось встать и заняться делом. Сердце ныло все больше — от той глухой тоски, что порой доводит людей до петли. Таллури поразмышляла немного и пошла на кухню заварить себе особый травяной отвар.
Травами снабжали ее всё те же друзья из лесного племени. Однажды они прислали мешочек горько пахнущей травы с приложенной запиской: «Очень осторожно. Для забвения. Мы понимаем».
Таллури повертела мешочек в руках, раздумывая, подходящий ли сейчас момент. Она уже использовала эту траву в особо горестные минуты. Действовала трава, как ни странно, всегда по-разному. Первый раз навалилась отупляющая дремота, лишившая ее чувств и способности к рассуждению. Второй раз подействовала тонизирующе, наполнив энергией и новой надеждой. В третий раз Таллури грезила наяву. Что ждет ее теперь? Стоит ли пить отвар?
Таллури послушала себя: озноб увеличился, побаливала голова, и дико колотилось сердце, не желавшее вмещать нового напоминания о глубокой ране. «Стоит! — решила она. — Немного выпью».
На этот раз отвар показался особенно горьким. Проглотив всё, Таллури едва успела дотащиться до кресла в библиотеке и рухнула в него, из последних сил натягивая на себя плед. Тут уже было не до разжигания огня — сон навалился мгновенно, сокрушительно и властно сминая все болевые ощущения и в теле, и в душе.
И сновидений не было. Поначалу не было. Затем, в самом центре сна, из густой его черноты забрезжил огонек, ри— суя вокруг себя золоченое пространство уюта. Огонек приплыл и принес с собой дивные воспоминания: знакомый стук шагов, скрип амуниции, запах торнахо и — голос!
