Нелли Осипова - Итальянское каприччио, или Странности любви
— Нет, просто восхитила, — как ты смогла шутить в Такой серьезный момент?
— А вот так и смогла! Потому что освободилась! Ты меня понимаешь, Роберто?
— Си, — отозвался малыш серьезно.
— Ты бы видела себя с двумя букетами в руках!
И они наконец расхохотались. Отсмеявшись, Лена сказала:
— Отдай ребенка. Рожай себе сама и целуй беспрерывно, а Роберто нечего зацеловывать. Правда, Роберто?
— Но! — воскликнул мальчик и обнял ручонками Аню.
— Рожай сама следует понимать как подсуживание команде Марио?
— Понимай как знаешь, — ухмыльнулась Лена.
— Он сегодня меня чуть-чуть напугал. В нем обнаружился такой ма-а-ленький, но от этого не менее черный Отелло.
— В Марио? — удивилась Лена.
— Да. Точнее, в его глазах. Но мне сегодня как-то некогда было поразмыслить над этим.
— Еще бы, — язвительно вставила Лена. Аня не обратила внимание на ее укол.
— Знаешь, — сказала она мечтательно, — я сейчас чувствую себя такой свободной, как ветер, и если бы можно было родить ни от кого, я бы, наверное, сегодня же и сделала это.
— Есть еще варианты: поискать в капусте или попросить аиста, — парировала Лена, убирая со стола.
…Ночью Аня проснулась от собственного крика. Ей приснился Олег, на том самом диване в комнате Петра… Руки сковывали наручники, как в американских триллерах, и кто-то похожий на Петра, но почему-то в сутане лилового цвета, бил его нагайкой. Аня хотела выбежать, чтобы позвать на помощь, но не могла, потому что одежда на ней была вся разорвана в клочья. Тогда она спросила странного Петра, почему его сутана лилового цвета, ведь кардиналу полагается носить красную. Он не ответил, и она решила, что лучше позвонить по телефону в милицию. Медленно, чтобы не вспугнуть Петра, подошла к телефону и… обнаружила перерезанный шнур. А Петр продолжал истязать Олега. Аня выскочила в лоджию, где стоял тренажер, и стала кричать, только никто ее не слышал — лоджия была застеклена… Крик разбудил ее.
Было два часа ночи.
Она встала, набросила халат и пошла на кухню. Там стояла Лена со стаканом сока в руке. Аня буквально наткнулась на нее.
— Господи, как ты меня напугала… — пробормотала она. — Что ты здесь делаешь?
— А ты?
— Мне приснился жуткий сон… я хотела попить воды.
— А мы еще и не ложились, — сказала Лена.
— Что случилось?
— Должна же я рассказать Франко, о чем мы говорили за столом, и вообще… прояснить ситуацию. Мы так тарахтели, все трое, что он, бедный, успевал схватывать только с пятого на десятое.
— Ему же утром рано вставать.
— Ань, он так волнуется за Марио и за тебя, неужели ты думаешь, что он смог бы заснуть, пока толком не понял, что к чему!
— Слава богу, хоть один человек понял. Может, он и меня просветит, а то у меня что-то туго нынче с пониманием… — отозвалась Аня.
— Хватит ерничать, давай спать, — ответила Лена. Женщины разошлись по своим комнатам.
На следующий день около двенадцати загудел домофон, и голос Олега осведомился, пускают ли москвичей в этот дом.
У Ани приоткрылся рот, она автоматически нажала на кнопку открытия двери и позвала Лену, Лена вышла в прихожую, и одновременно появился Олег.
— Лен, ты уверена, что Франко отвез его вчера на вокзал? — спросила Аня.
— Вчера была уверена, сегодня уже нет.
— Я уезжал, уезжал, не сомневайтесь, — весело сообщил Олег. — Но утром я вспомнил, что не выяснил главного вопроса, и решил приехать. Как там сказано у классика? «Чуть свет — уж на ногах, и я у ваших ног!»
— А не бомжевал ли ты, часом, на вокзале? — спросила Лена.
— Ваш выпад, синьора, я оставляю без внимания, — отпарировал Олег.
— И что мы с ним будем делать? — указывая пальцем на Олега, осведомилась Аня.
— Ты хотела спросить, что ты с ним будешь делать? Потому что я знаю, что я буду: в два часа усажу за стол, накормлю, а в семь отправлю с Франко на вокзал, чтобы он успел к поезду.
— Синьора, вы прощены! — объявил Олег.
Он потянулся, чтобы поцеловать Аню, но она чуть отступила и призналась серьезно:
— Олег, я не выйду во второй раз за тебя.
— Ладно, я пошла, — бросила Лена и тут же исчезла.
— Не надо спешить, Анечка. — Он заглянул ей в глаза. — Я и не жду немедленного ответа. Ты должна прийти в себя, успокоиться, — думаешь, я не заметил, как ты была взвинчена вчера? Поэтому и приехал сегодня… совсем с другой целью.
«Господи, какой непредсказуемый, невероятный человек!» — подумала Аня и спросила именно то, чего ждал от нее Олег:
— С какой же?
— Просить о помощи.
— Так… — не нашлась что ответить Аня и села в кресло. — О какой помощи?
— Понимаешь… мне нужно написать синопсис к фильму о Шаляпине. Срочно. Иначе вся поездка с продюсером в Италию не имеет никакого смысла — я один не справлюсь.
Олег конечно же лукавил: собираясь в Милан, он никак не мог рассчитывать на мирное восстановление отношений с Аней, не мог предвидеть, как сложится вся ситуация в Турине. Однако вчера, не получив никакого ответа на свою просьбу о прощении и повторном браке, он решил увлечь Аню, втянуть в работу над синопсисом, а позже, возможно, и Над сценарием, зная точно по собственному опыту, как сближает совместное дело, общие интересы, частое и тесное общение.
— Да-а… — протянула Аня, — это была моя идея.
— Почему была? — перебил ее Олег.
— Потому что все уже в прошлом.
— Неправда, Аня, это сегодняшний день, это наше будущее… Все еще будет, все вернется, вот увидишь!
— Не надо, Олег…
— Почему?
— Я не люблю тебя.
— Но ты же любила! У нас все так хорошо складывалось.
— Пойми, я ничего не зачеркиваю, — начала Аня, — ничего не пересматриваю в наших прежних отношениях. Я любила тебя, я так крепко привязалась к тебе, что уже не мыслила себя в свободном полете. Я за многое благодарна тебе. Да, мне было с тобой хорошо. Но я больше не люблю тебя.
— Прости, я не должен был заводить сегодня этот разговор. Я хотел дать тебе время, чтобы ты не спешила.
— Но раз уж зашел разговор, я бы желала полной ясности между нами. Не стоит возвращаться к одному и тому же снова и снова.
— Анечка, неужели только одна моя ошибка могла полностью разбить, уничтожить наш брак, нашу любовь?
— Дело в том, что я совсем не умею алгеброй поверять гармонию. Я не знаю, сколько нужно сделать ошибок, какие они должны быть, кто их должен совершать, чтобы разрушить все, не знаю. Я говорю лишь то, что чувствую: я не люблю тебя, Олег.
— Я не верю тебе.
— Почему? Разве я когда-нибудь лгала тебе?
— Не верю! Потому что видел своими глазами, как ты волновалась вчера.
— Волновалась, потому что… Да что я перед тобой оправдываюсь! — рассердилась Аня. — Волновалась — и все. Мало ли, почему женщина может волноваться! Может быть, тут присутствовал человек, который мне нравится, и я не знала, как он воспримет появление моего бывшего мужа.
