Джонелл Лоусон - Розы для богатых
– Я получил твое сообщение. Куда ты теперь меня посылаешь?
– К чертовой матери!
Отэм с удивлением посмотрела на Дугласа. Он махнул рукой в сторону кресла и сказал Джорджу:
– Садись!
Джордж немедленно опустился в кресло.
– Случилось что-нибудь?
– Точно. Девка по имени Джинджер.
Джордж привстал и тут же снова плюхнулся на свое место, как будто мгновенно лишился сил.
– Что тебе известно о Джинджер?
– Все. Харриет приходила ко мне несколько недель назад и сказала, что ты не можешь в этом году отправить ее в Европу. Я знаю, сколько денег ты зарабатываешь и сколько тратишь. – Он зло улыбнулся. – Я тут кое-что проверил и что, по-твоему, обнаружил? А обнаружил я молоденькую сексуальную девчушку, проживающую в очень милой квартирке в Эвансвилле, которая носит несколько недурных бриллиантов и разъезжает в новой машине. Она симпатичная штучка, Джордж, но она должна исчезнуть.
Джордж заерзал в кресле, посмотрел на Отэм, потом на Дугласа.
– Ты же знаешь, что такое жить с Харриет. Оставь меня в покое, Дуг. Я никому не делаю ничего плохого. У тебя есть Отэм. Пусть у меня будет Джинджер.
– Я могу себе позволить Отэм. Ты себе позволить Джинджер не можешь. Она слишком роскошна для твоего банковского счета.
– Я не сделаю этого, – нервно сказал Джордж, словно подросток, перечащий отцу. – Я люблю Джинджер. Я ухожу от Харриет.
– Черта с два! – Дуглас подался вперед, сложив руки перед собой на столе. – Ты можешь перетрахать всех потаскух в этой стране – мне плевать. Но эта должна исчезнуть. Джордж, она использует тебя. Я понаблюдал за этой женщиной. Когда ты уезжаешь, ее обслуживает молодой жеребец. Джинджер любит твои деньги, а в постели предпочитает другого мужика.
Отэм поняла, что Арти попался и ей предстоит дать кое-какие объяснения.
Джордж сидел опустив плечи. Наконец он посмотрел на Дугласа. В его глазах сверкала бешеная ненависть.
– Я мог бы сказать себе, что ты сделал это ради моего же блага, но это было бы ложью. Ты это сделал, чтобы причинить мне боль. – Он встал и направился к двери. Лицо его не выражало ничего.
Дуглас резко поднялся из-за стола:
– Даю тебе одну неделю, чтобы убрать за собой всю эту грязь.
– Может, уберу, а может, и нет.
– Дело твое. Или она исчезнет, или я тебя вышвырну. Подумай, Джордж. Нет таких мест, где станут платить сорокавосьмилетнему человеку такие деньги, какие я плачу тебе за то, что ты бегаешь с поручениями.
Джордж остановился в дверях:
– В один прекрасный день кто-нибудь всадит пулю в то место, которое ты называешь сердцем.
– Я, черт возьми, уверен, что это будет кто угодно, только не ты, братец.
Отэм подождала, когда Джордж выйдет из комнаты, и подошла к креслу.
– Не слишком ли ты с ним круто?
– Приходится иногда. Мои братья стареют, не взрослея. Им все еще нужна нянька. – Дуглас вышел из-за стола, сел в кресло и с любопытством посмотрел на нее. – Отэм, а что тебе об этом известно?
– Почему мне об этом что-нибудь должно быть известно?
– Молодой жеребец – твой Арти.
Отэм с трудом удалось изобразить на лице удивление.
– Неужели? Интересно, как он с ней познакомился… Ты говорил, что она из Эвансвилла, так?
– Я не знаю, откуда она, просто сейчас она живет там. Не хочу влезать во все это сегодня вечером, но когда ты вернешься из Сан-Франциско, тебе придется сесть и побеседовать со своим деверем. Мне нужно знать, почему и как эти два человека связаны с одной женщиной.
– Отлично, – сказала она и зевнула. – Я устала. Пойду лягу.
Отэм почувствовала, как ее охватывает волна паники, но заставила себя спокойно выйти из комнаты. Очутившись за дверью, она кинулась вверх по лестнице в свою комнату и схватила телефон. Арти не было в его квартире над гаражом, но она застала его у Джинджер.
Ему все это показалось очень забавным, и он рассмеялся:
– Отэм, расслабься. Джинджер не собирается упускать Джорджа, а я придумаю, что наплести Дугласу.
– Что? Ну как, черт побери, ты собираешься это ему объяснить?
– Нечего волноваться. Придумаю что-нибудь убедительное. К твоему возвращению из Сан-Франциско все уже будет под контролем.
– Почему-то меня это не успокаивает.
– Потому что ты слишком взволнована. Поезжай себе спокойно, развлекись, а я здесь все устрою.
Отэм поколебалась, но, подумав о Совете директоров у Ллойда, в конце концов согласилась:
– Хорошо, я поеду. Только ради Бога, угомонись и ничего не предпринимай до моего возвращения.
После жары Кентукки прохлада Сан-Франциско была настоящим благословением. По сравнению с напряженной атмосферой Дома Осборнов суета, шум и гам в офисе казались Отэм просто детской игрой. Она обошла свой стол и протянула руку Эдварду Гудману. Эд работал с ними уже пять лет, в свое время его переманили из «Макдоналдс». Отэм чувствовала себя спокойно, оставляя его во главе компании.
– Ты прекрасно справляешься с работой, Эд. Я не забуду этого.
Он встал с кресла, поблескивая лысиной. Большие глаза улыбнулись ей в ответ из-за стекол очков в золотой оправе.
– Это было нетрудно. За тобой стоят надежные люди.
Отэм подумала о Доме Осборнов и помрачнела. Она взяла со стола свою сумочку и пошла к двери. Эд последовал за ней.
– В моих планах произошли непредвиденные изменения, которые могут еще больше отодвинуть мое возвращение в город.
У Эда на лице мелькнуло любопытство, однако он ничего не спросил. Он остановился и открыл дверь во внешний офис. Отэм взглянула на стол Грэйс, на закрытую чехлом пишущую машинку, цветочную вазу с единственным одиноким цветком.
– Есть нечто особенное в рабочем офисе, из которого все ушли. Он вызывает у меня ощущение какой-то завершенности, даже если в течение дня и было несколько проколов.
Когда они выходили из комнаты, Эд улыбнулся:
– Ты придешь завтра?
– Нет. Утром мне нужно быть на собрании директоров в «Мэрфи», а потом я улетаю. Я собиралась пробыть здесь подольше, но возникли непредвиденные обстоятельства.
– Изменения в твоих планах?
– Грандиозный прокол. – Она улыбнулась и протянула ему руку. – Спасибо, Эд. Спасибо, что обо всем заботишься.
Отэм вылезла из машины и поднялась по ступенькам в заднюю комнату «Конуры». Когда она вошла, до нее донеслась музыка. Уолли сидел за столом с выражением крайней сосредоточенности на лице. Отэм поняла, что она переросла «Конуру». Все здесь казалось грязным и замусоренным, музыка слишком громкой, официантки слишком вульгарными. Она присела на краешек его стола.
– Кажется, я становлюсь снобом.
Уолли посмотрел на нее и усмехнулся:
– Что ты имеешь в виду?
